Фрэнсис Вилсон - Бездна

— Ты чего? — спросила Джиа, чувствуя, как у него инстинктивно напряглась спина.

— Ничего. Мышцу потянуло.

Он обнял ее крепче, пряча лицо, зная, что на нем написано ошеломление и растерянность.

Неужели Рома знает? Что он сказал? Как мы легко забываем. Я ничего не забыл. А он никак знать не может.

Тогда что означает дурацкий жест тремя пальцами в точном направлении? Другого объяснения невозможно найти — знает. Откуда?

Не имеется никакого понятия, но надо выяснить.

Однако, если Рома знает об оставленных ракшасами шрамах, может быть, знает и о Джиа с Вики? Не следил ли за ним до их дома?

Он протянул руку за спину Джиа, отвернул горячий кран. Вода вдруг показалась холодной.

Договорившись насчет бейсбольной тренировки с Вики попозже, Джек вернулся в отель. Войдя, почувствовал вновь нарастающее напряжение в атмосфере. Огляделся в поисках Ромы — хочу задать пару вопросов, дружище, — но не увидел. Добравшись до второго этажа, заметил стоявшую в общем холле рядом с залом заседаний парочку: Лью с Ивлин. Направился к ним.

Ивлин с расстроенным, озабоченным видом взволнованно потирала крошечные пухлые ручки.

— Случилось что-нибудь?

— Олив так и не можем найти? — заверещала она. — После вчерашнего приема никто ее не видел? Я уже беспокоюсь?

— В номере были?

— Я звонил и стучал, — сказал Лью, — нет ответа.

— Может, администратора попросить, чтоб открыл, посмотрел, вдруг она там лежит в обмороке или еще что-нибудь, — предложил Джек.

Ивлин зажала ладонью рот.

— Вы и правда так думаете? А мне даже на ум не пришло? Может, она обо всем позабыла? Пошла гулять по городу или еще куда-то? И как отнесется к тому, что мы вошли в ней в номер?

Любой другой, думал Джек, был бы тронут заботой. Но вся эта компания кругом видит злодейские заговоры.

— По-моему, стоит рискнуть.

Ивлин глянула на часы:

— Дам ей еще часок? Если не появится к тому времени, пойду к администратору? Пусть проверят? Что скажете?

— Неплохой план, — одобрил он.

Когда она упорхнула, Лью обратился к нему:

— Думаю пока домой вернуться.

— В такую даль до Шорэма?

— Да. Хочу заглянуть, посмотреть, не вернулась ли Мэл, не оставила ли записочку. — Он сморгнул слезы. — Сначала она, потом Олив. Мне по-настоящему страшно. Есть что-нибудь новое?

— Ничего определенного, — сказал Джек, видя, как он помрачнел. — Может быть, вы кое-что проясните.

— Разумеется, все, что угодно.

— По словам Олив, Мелани передала ей компьютерные дискеты. Зачем, как по-вашему?

— Даже не представляю, — покачал он головой. — Они совсем не так близки.

— Не верите?

— Точно не знаю. Может быть, Олив просто хочет набить себе цену. Может, Мелани их отдала на хранение, уничтожив папку ТВО. Думала, что никто не станет искать дискеты у Олив, которая, как всем известно, ненавидит компьютеры.

— Хорошая мысль, — признал Джек. — Найдем Мелани, спросим.

— Если найдем, — глубоко вздохнул Лью. — Ну, пока, — кивнул он и ушел.

Джек решил прослушать свой автоответчик, потом заглянуть на какое-нибудь заседание. На одном должен был выступать по программе неуловимый Майлс Кенуэй. Хотелось бы на него посмотреть.

По дороге к вестибюлю вновь заметил рыжеволосого мужчину, который сидел в дверях в кресле-каталке, так же пристально на него глядя, как вчера вечером. Не очень-то приятно. Что его так занимает, черт побери?

Проверил ответчик по телефонной карточке. Кроме отца, никто не звонил.

Ладно, пора набраться духу и перезвонить. Он нашел номер в бумажнике, набрал, перенесся во Флориду, неподалеку от Корал-Гейблс, с болотом практически на отцовском заднем дворе.

Папа оказался на месте. Немножко поболтали — с обязательным уведомлением о приятнейшей теплой погоде, — после чего Джек перешел к сути дела:

— Не передумал насчет поездки?

— Нет. Заказал билеты и прочее.

— Ух ты, какая жалость! Я в круиз уезжаю на пару недель, причем в то же самое время.

На другом конце, во Флориде, долго стояло молчание, по проводу текло огорчение. На лице Джека выступила едкая виноватая испарина. Отец явно старается сблизиться на склоне лет с блудным сыном, а тот его окатывает холодным душем.

Какой же я трус. Вшивый лживый трус.

— Куда едешь? — спросил в конце концов отец. Куда, черт побери?

— На Аляску.

— Правда? Всегда хотел побывать на Аляске, посмотреть ледники и так далее. Что ж ты раньше не сказал? Я бы с тобой поехал. Может, еще получится...

Ох, нет!

— Не получится, папа. Все продано.

Снова долгое молчание.

Не просто вшивый лживый трус, а настоящая крыса.

— Знаешь, Джек, — сказал потом отец, — понимаю, ты, видно, не хочешь, чтоб я вмешивался в твою жизнь или знал какие-то подробности...

Он заледенел.

— Ты о чем это?

— Слушай, если ты... г-гей, — с трудом выдавил он, — ничего. Переживу. Ты все равно мой сын.

Джек так и присел у телефона. Гей? Страшней ничего не придумал?

— Нет, папа. Меня не привлекают мужчины. Собственно, даже не понимаю, что женщины в них находят. Предпочитаю женщин. Всегда любил, всегда буду любить.

— Да? — В отцовском голосе явственно слышалось облегчение. — Почему же тогда...

— Я действительно уезжаю.

— Ладно. Верю. В гости обещал приехать, помнишь? Когда? Давай точно условимся.

— Не могу сейчас точно сказать...

Больше нельзя его отфутболивать.

— До конца года приеду. Идет?

— Идет! Договорились!

Отец еще немножко поговорил, отпустил его с миром. Джек постоял на месте, набираясь сил. Лучше встретиться с бандой разъяренных наперсточников, чем разговаривать с папой по телефону.

Грохнул кулаком в стенку. Что я наделал? Пообещал приехать и время назначил: до конца года. Рехнулся?

При всей своей ненависти к поездкам поддался извечному чувству вины.

И попался в ловушку — дал обещание.

Лучше вернуться в номер и передохнуть.

Сальваторе Рома сидел у себя в номере, уставившись в телевизор, но практически не обращая внимания на экран, где шло какое-то ток-шоу с участниками в побрякушках, с причудливыми прическами, которые жаловались на пренебрежительное отношение со стороны приличного общества. Он далеко унесся мыслями, воображая близкое будущее, изменившийся с его помощью мир. Улыбнулся в экран: у вас проблемы? Обождите немножечко...

Настойчивое царапанье в дверь вернуло его к реальности. Открыл, впустил Маврицио.

— Нашел, — объявил капуцин, прыгая на кровать.

— Долго искал.

— В номера можно попасть только с горничными во время уборки. До сих пор бегал бы попусту, если в не уделил особое внимание конкретному номеру.

У Ромы самопроизвольно сжались кулаки.

— Незнакомца.