Томас Трайон - Другой

Он разжал пружину, вытащил крысу и поднял за хвост. Жесткие серые волосы торчали, глаза закрыты, розовый рот широко раскрыт, выказывая ряды мелких острых зубов.

— И что с ней делать?

— Возьми вот тут бумажный пакет, милый, и затем брось ее в мусор, ладно? — Губы у нее побелели, когда, прикрываясь ладонью, она смотрела, как он засунул крысу в пакет, когда же он прошел мимо к баку с мусором, она в ужасе отшатнулась. Убедившись, что крыса вне пределов видимости и крышка бака надежно закрыта, она взяла его за руку, и они вместе прошли через кухню.

— Ну, — сказала миссис Роу, — разве это не прелестно! — Она поставила свою любимую чашку с блюдечком и откинулась в кресле. — Неожиданный сюрприз, самый что ни на есть наилучший. И прямо средь бела дня. Должна признаться, я скучаю без компании — я ведь теперь лишилась даже Мэри Куни. Я всегда радуюсь гостям, хотя они приходят все реже. Больше всего я рада детям, таким, как ты, Холланд. Всегда думала, что когда рядом молодые, ты и сама молодеешь.

— Да, мне нравится у вас, — поддакнул он. Он видел, что она говорит правду: выражение лица у нее было как у маленькой девочки. Взгляд его перешел на стеклянную горку с коллекцией всяких безделушек. Машинально он полез в карман, достал гармонику и начал наигрывать:

Нянг-ганг-га-данг-данг

диенг-динг

га-дан г-данг-данг...

— Смотри какой молодец, — сказала миссис Роу. — Когда-то я играла на виолончели... Что это за песня?

— Так... ерунда... просто песенка. — Он напел несколько строк:

Скажи, где Вавилон стоит?

За тридевять земель...

Дойду, пока свеча горит?

Дойдешь — шагай смелей.

Она жизнерадостно захлопала.

— Я вижу, ты интересуешься коллекцией курьезов. Это принадлежало моему мужу, — указала она на серебряную шпагу. — Он купил ее в Толедо, в Испании. Ты знаешь, все лучшие клинки делаются в Толедо. Можешь подержать ее, только будь осторожен. Я знаю, что мальчишки обожают оружие.

Он встал, положил гармошку на стеклянную полку, вытащил шпагу, полюбовался ею, затем взял гребень из черного дерева и поднес его к свету.

— Это из Пекина, Китай, — пояснила она. — Смотри, какой он хрупкий. А это стеклянный шар из Праги, Чехословакия. Тебе не жарко в плаще? Почему бы тебе не снять его — так будет лучше. Да, шорты — это очень удобно, я всегда говорила... И рубашка красивая. Мне нравится розовое, это так... Тебе плохо, Холланд? — Он, казалось, с трудом оставался спокойным, будто что-то под рубашкой щекотало его. — Тебе помочь?

Краска выступила на его лице.

— Нет, мадам, со мной все нормально. Так как, — продолжал он, будто заканчивая прерванную мысль, — вы хотите, чтобы я показал вам фокус?

— Фокус? А, ты хочешь спеть мне в ответ на угощенье, да?

— Нет, не спеть. Показать фокус. — Он смотрел в ожидании.

— Ну, это было бы замечательно. — Она выпрямилась в кресле, он же снова набросил плащ и сделал круг по комнате, дергая за шнуры портьер, чтобы совсем затенить окна.

— О, Боже, — сказала она с легким трепетом, когда комната погрузилась в полумрак, — это необходимо?

— Самое подходящее освещение для фокуса, — сказал он и встал в позу прямо перед ней.

— Ах, как загадочно, не правда ли? Все фокусники — misterioso, не так ли? Это карточный фокус?

— Нет. Карточные фокусы для детей. Это фокус для взрослых. — Повернувшись спиной, он сделал некоторые приготовления, которые не могли не показаться ей смешными.

Минуту спустя он повернулся к ней лицом. В глазах ее светилось внимание, руки спокойно лежали на коленях, она наблюдала за тем, как он снял цилиндр и, держа его прямо перед собой, в лучших традициях фокусников продемонстрировал, что тот пуст.

— Профессор Водяной Крыс, — объявил он драматически, — сейчас достанет что-то из цилиндра!

— Неужто, — сказала она, подавшись вперед в кресле. — Что-то из цилиндра? Это будет кролик?

— Не совсем, — ответил он загадочно, с гнусной ухмылкой на красных устах, и, хотя она все еще смеялась, в смехе ее слышались нотки просыпающегося беспокойства, и он больше ничего не сказал, а прямо приступил к делу, произнеся «абракадабра» и «фокус-покус», стараясь взглядом отвлечь ее от того, что делали его руки, которые хаотично двигались под плащом, и потом, еще более дикой усмешкой отвечая на ее выжидательную улыбку, он сделал шаг вперед и, без дальнейших церемоний, показал свой фокус.

Жарко. Все жарче и жарче.

День за днем, ночь за ночью лето расцветает, разгорается. Каштан стал темно-зеленым, широкие листья блестят кожаным, восковым блеском, на ветвях полно маленьких колючих шариков. Газон зарос одуванчиками, крабовой травой, сорняками. Мистер Анжелини толкает газонокосилку — клик-клик-клик-клик — на квадратном газоне за домом Перри, в то время как — снип... снип... снип... — в розовом саду возле каретника Нильс обрезает дедушкины розы «Император».

Снип...

Стальные лезвия ножниц блестящие и острые, они разделяются с ощутимым усилием и издают приятный щелчок, прежде чем цветок падает на землю. Но Нильс не замечает этого, его мысли далеко. В области магии, если быть точным. Все тот же фокус — снип, — тот, что он готовил к представлению в амбаре. Очень трудный фокус, а тут еще тетя Жози уехала, и пришлось заново соображать, как наилучшим способом оформить свой подвиг. Снип.

Набрав внушительный букет, он пошел повесить ножницы в кладовую на крючок рядом с отцовскими рыбацкими сапогами. У мистера Анжелини все инструменты по контуру обведены на стене голубой краской, так что сразу видно, где что висит.

Услышав какой-то звук, он посмотрел через дверь в вентиляционный ход и увидел работника, молча следившего за ним.

— Привет, мистер Анжелини!

Какой странный был взгляд в этих темных, с красными прожилками глазах под широкополой соломенной шляпой. Потом, как бы машинально, старик поднял руку в приветствии и тут же безвольно уронил ее.

— Все в порядке, мистер Анжелини, — сказал Нильс, коснувшись его рукава. — Это не ваша вина. Все будет нормально.

Мистер Анжелини пробормотал в ответ: «Scusame», погрузил мешок с удобрениями на тачку и пошел прочь.

Замечательные запахи доносились с кухни: Винни пекла один из своих вкуснейших тортов.

— Я вытер ноги, — поспешил успокоить ее Нильс, когда сетчатая дверь захлопнулась за ним, и он прошагал мимо корзин с бутылками имбирного пива, оставляя дорожку стриженой травы до самой раковины. С привычной иронией Винни покачала головой. Сколько лет пытается она приучить детей Перри не пачкать ее полы! Осенью листья, зимой — снег, весной — грязь, летом — половина газона, не меньше.

Привыкшая вечно поучать, она внимательно следила за тем, как он раскладывает розы на доске, достает кабинетную вазу и собирается наливать в нее воду.