Джон Соул - Опекун

И наконец пару лет назад Тед решительно воспротивился.

— Он больше не ребенок, — объяснил он Одри, прежде чем впервые тронуть Джо ремнем. — Мы пытались воспитывать его по-твоему, но это не принесло результатов. Теперь попробуем мой метод.

Когда Тед в первый раз воспользовался ремнем, Джо надулся и молчал целых два часа, до тех пор, пока Тед не сказал, что если он станет продолжать дуться, будет наказан вновь. Это возымело действие, и постепенно у Джо прекратились столь странные перепады настроения.

Однако вчера Джо исчез сразу после завтрака, не выполнив своих домашних обязанностей и не сообщив никому, куда он направился. Когда на закате мальчик наконец-то появился, Тед потащил его к сараю, объясняя на ходу, что наказание лишь пойдет ему на пользу. Едва он снял ремень, как Джо съежился от страха, но не сопротивлялся и не стал звать на помощь мать. Напротив, он сказал ей, что кормил вместе с отцом лошадей. Вот как все обернулось. Тед остался доволен.

Мальчик не пожаловался и не надулся.

Наконец-то он начал взрослеть.

Теда охватило чувство удовлетворенности, когда он вошел в сарай, чтобы вычистить стойла.

Он отвел Шейку — черную арабскую кобылу, свою любимицу — к перекладине, привязал ее и начал чистить стойло. Едва он нагрузил тачку грязной соломой, как Шейка беспокойно заржала и забила копытом о землю.

— Все в порядке, Шейка, — крикнул ей Тед, но вместо того чтобы успокоиться, лошадь еще раз ударила копытом о настил вычищенного стойла, затем изо всех сил дернула головой, пытаясь освободиться от сдерживающих пут.

— Эй, старушка, успокойся, — увещевал ее Тед, выйдя из стойла и направляясь к лошади.

Шейка не обращала на него внимания, ее взгляд был устремлен на открытую дверь сарая, уши прижаты к голове, а сама она беспокойно фыркала.

— Что с тобой, девочка? Что случилось? — Тед бросил взгляд на дверь, но яркое сияние солнечного света, льющегося в дверной проем, ослепило его, и он не мог ничего рассмотреть.

— Джо? Сайкес? Есть там кто за дверью? — Но он знал, что сын ушел на рыбалку, и сам видел, как Билл Сайкес, его сторож, уехал в город. Что же, черт возьми, происходит?

Внезапно он почувствовал смутное беспокойство. С недавних пор странные вещи происходили на ранчо. Лошади были напуганы, а временами он испытывал неясное ощущение, будто кто-то невидимый следит за ним. Пару ночей назад, сказав Одри, что хочет подышать свежим воздухом, Тед вышел из дома, чтобы осмотреть все вокруг. В ту ночь лошади в стойлах вели себя нервно, но быстро успокоились, когда он с ними поговорил, и ничего неладного в сарае Тед не заметил.

Несмотря на теплый вечер, его била дрожь, и он поспешил к освещенному жилищу.

Но даже вернувшись в дом, не мог отделаться от ощущения, будто за ним наблюдают откуда-то из темноты.

И сейчас, в самый разгар дня, Тед ощущал то же беспокойство. Он опять крикнул:

— Кто там? Есть там кто-нибудь?

И вновь ответа не последовало. Наконец Тед повернулся к Шейке, протянул правую руку, чтобы отвязать лошадь, а левой ласково поглаживал ее. На какую-то долю секунды крупная кобыла, казалось, успокоилась, но раздавшийся со стороны двери звук испугал ее, и она резко дернула головой, вырвав ремень из рук Теда. Мужчина быстро обернулся, чтобы посмотреть, кто вошел в сарай, но увидел лишь мелькнувшую тень, и в этот момент лошадь вновь жалобно заржала, встала на дыбы и замахала передними копытами, как бы протестуя против вторжения в сарай постороннего.

Правое копыто Шейки опустилось Теду Уилкенсону на затылок, мгновенно свалив его с ног. Он был еще в сознании, но, прежде чем сумел откатиться в сторону, увидел приближающуюся от дверей фигуру и лошадь, с громким ржанием отпрянувшую назад.

Ее сильное левое копыто с новой железной подковой, поставленной накануне, изо всех сил ударило Теда в правый висок, раздробив кость.

Лошадь вновь встала на дыбы, окончательно освободившись от привязи, и устремилась прочь из вычищенного стойла; копыта ее громко стучали по крепкому дощатому полу сарая, когда она галопом мчалась к двери.

Через мгновение она уже была на свободе и во весь опор неслась через поле к расположенному в отдалении лесу.

А в сарае, почуяв внезапную опасность, испуганно забились две оставшиеся лошади: они громко ржали, вставали на дыбы, сотрясали боковые перегородки мощными ударами копыт. Но ощущение опасности исчезло так же быстро, как и появилось, и лошади успокоились, только нервно перебирали копытами, чувствуя в воздухе незнакомый запах меди.

А Тед Уилкенсон лежал мертвый на полу, и голова его покоилась в луже собственной крови.

Марианна Карпентер пристально смотрела в кухонное окно, рука ее застыла в наполненной мыльной водой раковине. Зрелище во дворе выглядело так, что любой мог подумать, будто обычная американская семья наслаждается вечерними часами одного из последних летних дней. Алисон убирала со стола оставшуюся после ужина посуду, в жаровне догорали красные угольки, и лишь робкая струйка дыма выдавала, что внизу под грилем оставался не только пепел.

Логан и Алан стояли по обе стороны небольшого газона и с силой бросали друг другу мягкий мячик, как будто они занимались этим каждый день на протяжении всего лета. И, наверное, именно для детей все выглядело так, будто их отец никогда не уходил. Они вернулись к своим старым привычкам и соперничали друг с другом, стараясь привлечь его внимание. Спустя некоторое время и сама Марианна расслабилась, задумавшись, уж не изменился ли в самом деле после всего происшедшего Алан.

Впрочем, от возникшего однажды подозрения избавиться достаточно трудно. Несмотря на постоянные уверения Алана, что он действительно хочет вернуться в семью, разве может она быть уверена в том, что, помани его Эйлин Чандлер пальцем, Алан не бросится с радостью в ее дом с хорошо оборудованным гимнастическим залом, которым, судя по его подтянутой фигуре, он наверняка пользовался, и бассейном, поплавать в котором она категорически не разрешила Алисон и Логану?

И все же, несмотря на свои опасения, Марианна должна была признаться: день ей понравился, и она испытала приятное чувство успокоенности, оттого что Алан вернулся, присмотрел за жаровней и приготовил прекрасные отбивные, которые ей никогда не удавались, хотя она тщательно соблюдала все рекомендации. Она даже заметила, что увлеклась обсуждением всевозможных усовершенствований, которые они проведут в доме, как только Алан вновь переедет к ним.

— И ты получишь повышение, чтобы мы смогли оплатить все эти расходы? — не удержалась она от вопроса.

Но он не клюнул на наживку, а, выслушав ее вопрос, тактично покраснел от смущения и согласился, что вполне заслуживает упрека.