Дэн Симмонс - Миттельшпиль

- Насколько мне известно, мистер Колбен отправил своего любимчика Хейнса с коллегами к твоему племяннику. Там вроде бы взорвался газ, но я почему-то уверен, что несчастные были мертвы задолго до того, как появились первые языки пламени.

- Хейнс!

Дженсен Лугар потягивал напиток через длинную соломинку. Затем он откусил большой кусок чизбургера, изящно приоткрыл рот и улыбнулся.

- Вы играете в шахматы, доктор. - Это не было вопросом. Мужчина протянул Солу колечко лука. Тот ответил ему изумленным взглядом. Проглотив то, что было у него во рту, Лугар продолжил:

- Если вы хоть немного знаете эту игру, то должны правильно оценить происходящее в настоящий момент.

- Вы воспринимаете это как игру?

- Конечно. Любой другой взгляд означал бы слишком серьезное отношение к жизни и самому себе.

- Я найду и убью вас, - тихо произнес Сол. Дженсен Лугар кивнул и еще раз откусил от своего чизбургера.

- Если бы мы встретились лично, я не сомневаюсь, что ты попытался бы это сделать. Но сейчас у тебя нет выбора.

- Что вы имеете в виду?

- А то, что прославленный президент клуба, эвфемистически называемого Клубом Островитян, некий мистер К. Арнольд Барент запрограммировал тебя с единственной целью - убить кинопродюсера, которого и так все уже считают мертвым.

Чтобы скрыть свое смущение, Сол отхлебнул холодного кофе.

- Барент не делал этого.

- Конечно же, сделал, - заверил Лугар. - У него не было других причин лично встречаться с тобой. Как ты думаешь, сколько времени длился ваш разговор?

- Несколько минут, - ответил Сол.

- Скорее, несколько часов. Обработка преследовала две цели - убить меня и обезопасить мистера Барента от твоих последующих возможных действий.

- То есть?

Лугар доел последнее колечко лука.

- Попробуй сыграть в простейшую игру. Представь себе мистера Барента, а потом представь, как ты набрасываешься на него.

Сол нахмурился, но попытался представить. Это оказалось очень сложным. Когда он вспомнил Барента, спокойного, загорелого, безмятежно глядящего на море с мостика корабля, то, к собственному изумлению, испытал вдруг симпатию и расположение к нему. Усилием воли Сол заставил себя представить, как причиняет боль Баренту, бьет его кулаком по гладкому красивому лицу.., и вдруг согнулся от внезапного приступа боли и тошноты. Он чувствовал, что его вот-вот вырвет. На лбу выступила испарина. Сол протянул дрожащую руку к стакану с водой и принялся судорожно пить, стараясь отвлечься. Комок боли и спазмы медленно рассасывались в животе.

- Интересно, да? - осведомился Лугар. - В этом и заключается основная сила мистера Барента. Ни один человек, лично встречавшийся с ним, не может потом пожелать ему зла. Служить мистеру Баренту - это настоящее удовольствие для очень многих людей.

Сол допил воду и вытер салфеткой пот со лба.

- Зачем же вы с ним боретесь?

- Борюсь с ним? О нет, моя дорогая пешка. Я не борюсь с ним, я с ним играю. - Лугар огляделся. - Пока они еще не установили микрофонов достаточно близко, чтобы прослушивать наш разговор, но через минуту к ресторану подъедет фургон, и интимность нашей беседы будет нарушена. Нам пора прогуляться.

- А если я откажусь? Дженсен Лугар пожал плечами.

- Через несколько часов игра станет действительно очень интересной. Там-то тебе и уготована роль. Если ты хочешь “отблагодарить” людей, которые уничтожили твоего племянника и его семью, тебе лучше последовать за мной. Я предлагаю тебе свободу.., по крайней мере от них.

- Но не от вас?

- От себя - нет, моя дорогая пешка. Ну давай, пора решаться.

- Когда-нибудь я убью вас, - процедил Сол.

Лугар ухмыльнулся, натянул перчатки и надел зеркальные очки.

- Ja, ja. Так ты идешь?

Сол встал и посмотрел в окно. У входа в ресторан притормозил зеленый фургон. Он повернулся и вышел на улицу вслед за Дженсеном Лугаром.

За Джермантаун-стрит тянулись узкие кривые переулки. Когда-то высокие обшарпанные здания, обрамлявшие их, вероятно, выглядели довольно симпатично - некоторые из них напомнили Солу узкие фахверковые дома Амстердама. Теперь же они превратились в перенаселенные трущобы. Крохотные магазинчики и деловые конторы, наверное, когда-то были центром общественной жизни - гастрономчики, бакалейные лавки, семейные обувные мастерские. Теперь в их витринах рекламировались дохлые мухи. В некоторых разместились дешевые квартирки; в одной такой витрине стоял чумазый мальчик лет трех, прижавшись лицом и грязными руками к стеклу.

- Что вы имели в виду, когда говорили, что “играете” с Барентом? - Сол оглянулся, но зеленого фургона не заметил. Хотя это ничего не значило - Сол не сомневался, что они находятся под наблюдением. Ему же нужно было лишь одно - найти оберста.

- Мы играем в шахматы. - Лугар повернулся к нему лицом, и Сол увидел собственное отражение в зеркальных стеклах его очков.

- А ставки - наши жизни, - добавил Сол. Он мучительно пытался придумать способ, как заставить оберста выдать свое местонахождение.

Лугар рассмеялся, обнажив крупные белые зубы.

- Нет-нет, моя маленькая пешка, - возразил он на немецком. - Ваши жизни ничего не значат. Ставки определяет тот, кто устанавливает правила игры.

- Игры, - автоматически повторил Сол. Они перешли на другую сторону улицы. Она была пустынна, если не считать двух толстых негритянок, выходивших из прачечной за несколько кварталов от них.

- Наверняка тебе известно о Клубе Островитян и его ежегодных играх, - голосом оберста проговорил Лугар. - Герр Барент и эти остальные трусы испугались принять меня в игру. Они знают, что я потребую вести ее с большим размахом. Который соответствовал бы Игре... Ubermenschen. Суперменов по-вашему.

- Вам не хватило этого во время войны? Лугар снова осклабился.

- Ты все время норовишь спровоцировать меня. Глупое занятие. - Они остановились перед шлакобетонным зданием неопределенного назначения рядом с прачечной. - Мой ответ - “нет”! Мне не хватило того, что было во время войны. Клуб Островитян считает, что может претендовать на власть лишь в силу того, что оказывает влияние на государственных деятелей, народы, экономику. Влияние! - Лугар сплюнул на тротуар. - Когда я буду диктовать условия игры, они узнают, чего можно достичь с помощью настоящей власти. Мир - это шмат гнилого, изъеденного червями мяса, пешка. Мы очистим его огнем. Я покажу им, что значит играть армиями, а не жалкими суррогатами. Я покажу им, как с потерей одной фигуры разрушаются целые города, как по прихоти Игрока уничтожаются или становятся рабами целые народы. И я покажу им, что значит вести эту Игру в масштабах земного шара. Мы все умрем, пешка, но вот чего герр Барент не понимает, так это то, что миру вовсе незачем существовать после нас. После нас - хоть потоп!