Степан Ставрогин - Рыцари ада

— И это еще называется «свобода слова»! — профессор Кивилиани сокрушенно по тряс головой, словно бы возмущался тем, в каком несправедливом мире мы живем. А ведь это его секретарша лично обзвонила все бульварные издания, строго предупредив хозяев, что в случае публикации такого материала они навлекут гнев сильных мира сего. В одной газетке для убедительности пришлось немного пальнуть, в другой — сжечь весь тираж, но теперь ни один редактор под страхом кастрации не согласился бы публиковать материал о при балтийских вампирах. Тамошние же газеты в приближении нового курортного сезона тоже как воды в рот набрали.

— Ну и что же? — осведомился профессор после некоторой паузы. — Эти м-м-м… духи уже уничтожены или по-прежнему носятся над водами?..

— Во время допроса я узнал, что пятерых сожгли на пароме «Леди Датч», шестерых перебили серебряными пулями в самом замке. Но на некоторых моих снимках отчетливо видны двенадцать всадников. Один, видимо, уцелел. Он все еще бродит по Тирону.

Профессор Кивилиани наморщил лоб. Этот худой мужчина имел обыкновение немного сутулиться. Его узкое аскетическое лицо выражало цинизм и разочарование.

— Я должен признать, что твои снимки и рассказы впечатляют, Резо, — сказал он. — Любопытно и то, что мне удалось разузнать из различных источников. Интересная деталь: все вокруг знают, как убивать вампиров — колом, серебряной пулей, святой водой. Но ни один человек не задумался о том, что вампир — тоже создание живой природы, притом редчайшее.

— Но вампиры — это же людоеды! Кровопийцы! Видел бы ты, что они сотворили с бедняжкой Лизой…

— Тигры — тоже людоеды, и тем не менее занесены в Красную книгу. А твоя Лиза своими художествами выпила из меня столько крови, что еще неизвестно, кто из них был больший вампир.

— Папа!

— Ладно, ладно… Я лишь о том, что вампиризм — одна из загадок природы, и уничтожать редчайшего, может быть, последнего представителя этого древнего вида — преступно. Ты ведь хочешь уничтожить этого демона из Тирона? Серебряной пулей или огнеметом, а, может быть, и осиновым колом, как я полагаю.

— Да, — твердо ответил Резо, — я хочу лично отомстить за Лизу.

Профессор кивнул.

— Так вот, ты не сделаешь этого, дитя мое. Больше того, ты съездишь в Тирон и самолично привезешь его сюда. И всю дорогу будешь старательно охранять его от какой бы то ни было опасности. Мне нужно это существо живым и здоровым.

И профессор пристально взглянул в глаза сыну.

— На хрен он тебе нужен? — изумился Резо.

— Меня с некоторых пор заботит другой вопрос: зачем мне нужен молодой балбес, который бегает за юбками, поминутно встревает в разные истории, трахает моих секретарш, да еще и обходится мне в полмиллиона долларов ежемесячно. И все это лишь ради удовольствия констатировать, что у меня есть продолжатель рода. Да если я захочу, сюда свезут всех победительниц конкурса «Московская красавица» за последние три года, и каждой в моем присутствии введут мою сперму прямо в матку, так что через девять месяцев у меня будет с полсотни сыновей! — вспылил профессор. — Но мужчине свойственно надеяться, что первенец унаследует от него лучшие черты. Вот и ты, не разочаровывай меня, а поразмысли своей узколобой головенкой, зачем нам может понадобиться создание из потустороннего мира? Зачем нам полеты на Луну? Термоядерный синтез? Перед нами открывается дорога в целый новый мир, а ты говоришь: зачем? Да хотя бы просто ради того, чтобы он мог стать нашим союзником. Ты говоришь, что его не берет ни пуля, ни бомба? Значит, на худой конец, это мог бы быть уникальный телохранитель или убийца. С таким союзником я смогу устранить всех моих врагов и занять по праву принадлежащее мне место.

На днях вице-премьер заявил, что правительству кажется, что институт в состоянии платить ежемесячно на триллион больше запланированного. И даже намекнул, в чьи карманы должен пойти этот триллион.

Зная, что аппетиты молодых реформаторов растут в геометрической прогрессии, профессор понял, что ему, волей-неволей, придется готовиться к тому, чтобы занять место диктатора всея Руси. Первичный анализ показал, что на хороший государственный переворот потребуется сорок триллионов уже новых рублей. Если невозможно найти таких денег в этом мире, то… может быть, поискать в мире ином?

— Но это же невозможно, папа, — воскликнул Резо. — Этот мумифицированный труп не может находиться на солнечном свете. Он не переносит огня, его можно убить серебряной пулей.

Профессор Кивилиани подошел к окну, заложил руки за спину и спокойно наблюдал за проплывающими мимо катерами.

— Этот вопрос мы уже проработали на семинаре с физиками-практиками. Я покрою его тело слоем искусственного материала, защищающего от света и огня, — возразил он. — Конечно, серебро — серьезный фактор, но кто же в конце концов стреляет в наше время серебряными пулями?

— А как ты хочешь держать эту бестию под контролем? Это же кровавый монстр, обуреваемый жаждой смерти.

— Я внушу ему уважение к себе при помощи страха. Он будет выполнять мои приказы под страхом смерти. Эту систему тоже продумали мои ученые. Вопрос только в том, хватит ли у этого создания ума, чтобы выполнять мои приказы, или это просто животное? Впрочем, дрессировщики у нас тоже есть.

Палестина, 1141 год

— Ты хочешь сказать, что это и есть могущественный ифрит наподобие того, что по могли нам рассеять армию неверных?

Истерзанный, покрытый ранами и укусами труп епископа Майнцского лежал в железной клетке на заднем дворе дворца халифа.

— В точности такой, — закивал Бардия. — Ух и злющий будет ифрит! Не забудь на ночь прятать его под землю, а еще лучше держать его в каменном саркофаге с плотно прилегаю щей крышкой.

Вечерело. Труп начинал пованивать. Халиф с сомнением покрутил кривым саблевидным носом.

— Ладно, — сказал он важно, — придем сюда в полночь и посмотрим, оживет ли он. Если да, то можешь взять своего мальчишку и убираться отсюда! Если же ты, маг, вздумал одурачить своего халифа, то участь твоя будет еще страшнее, чем участь этого старика.

— О, достославный халиф! — воскликнул Бардия, кидаясь перед ним на колени. — Дозволь мне лишь побеседовать с этим юношей и узнать, насколько глубоко простираются его познания в древних языках.

— Спрашивай! — дозволил халиф.

— Согласен ли ты повиноваться мне, если я пообещаю, что спасу твою жизнь? — спросил маг по-древнегречески.

— Если спасешь, обещаю — отвечал молодой человек на языке Гомера и Евклида.

— Тебе придется сегодня ночью убить одного охранника, — маг перешел на халдейский.

— С удовольствием сделаю это, во славу Христову, — отвечал молодой человек на том же языке.