Сергей Арно - Живодерня

И сейчас, словно пробужденный незнакомым подсадным дуриком, Илья ощутил в себе силу, какой не ощущал давно.

"Бежать! Бежать! И не завтра, а прямо сегодня ночью. Нужно заставить себя. Иначе…"

Илья остановился перед клеткой. Голый, жуткий бригадир наводил порядок, раздавая больным палаты затрещины.

К вечеру чрезмерная энергия Ильи поуспокоилась, но бежать он решил твердо, поэтому после ужина, когда выдавали таблетки, он, изловчившись, припрятал таблетку под язык, а потом сплюнул ее в унитаз. Харя, привыкший к дисциплинированности Ильи в приеме лекарств, не заметил этой хитрости.

Илья не спал. Он вслушивался в ночные шумы и голоса отделения. Он не знал, что ночью продолжается жизнь. Не на всех психически больных действовало снотворное, некоторые наоборот от него возбуждались и бродили взад-вперед. Шныркий горбун, выбравшись из-под кровати рядом с Ильей, завел странный свой рассказ про подземных жителей; и снова Илья заслушался, казалось ему, что нечто подобное он уже где-то слышал или читал. Возможно, горбун пересказывал какой-то увлекательный фантастический роман. Потом горбун ушел, и Илья остался ждать глубины ночи.

Дождавшись (как он думал) позднего времени, он встал с кровати и вышел в туалет. В коридоре, напротив первой палаты, стояла раскладушка. На ней спал ночной санитар. Илья уже заметил давно, что Чукча и Харя бродят по отделению только в дневное и вечернее время, а на ночь дежурить заступает другой человек.

Сделав удачную вылазку в туалет, Илья снова улегся на кровать, повернувшись на бок, сунул руку в дыру наматрасника и достал алюминиевый обломок. Держа под одеялом в руке обломанную ложку, он испытывал восторг и радость, чувства, давно им забытые. Ведь в руке у него была зажата свобода. В то же время был страх. Вот лежит он сейчас в постели – ему уютно и тепло, а там, на свободе, неизвестно что – холод и, быть может, голод… Но Илья гнал от себя крамольные мысли.

Он не заметил, как уснул, совсем ненадолго опустившись в небытие. Но вздрогнул от ужаса, что проспал, и сел на кровати. Было тихо, даже самые неугомонные шизики утихомирились. Значит, пора!

Илья оглянулся по сторонам, тихонечко спустил на пол ноги, надел тапки и, крадучись, вышел в коридор. Ночной санитар спал – Илья слышал его храп. Он прижался к стене спиной и медленно, приставными шажочками, стал продвигаться к двери комнаты для свиданий.

И вдруг откуда ни возьмись появился придурок. Он отличался на отделении от прочих тем, что в точности повторял за кем-нибудь понравившееся ему действие. Дурачок тоже прижался спиной к стене и тоже, как и Илья, приставными шагами вслед за ним стал продвигаться к комнате свиданий.

Дурачок в планы Ильи, конечно, не входил. Илья отошел от стены и, поглядывая на дурачка, сделал вид, будто направляется в другую сторону. Повторюшка-дурачок сделал по инерции еще два шага, но ему в одиночку играть стало неинтересно, и он пошел в палату спать.

Сумасшедший несколько сбил серьезный настрой Ильи.

Илья, уже не таясь, тем более что в коридоре никого не было, подошел к двери и приложил к ней ухо. За дверью было тихо. Илья сунул обломанный конец ложки в отверстие для ручки и повернул. Сначала у него ничего не получилось, но потом он сообразил, что поворачивает не в ту сторону. Замок щелкнул, дверь приоткрылась, в щель потянуло сквозняком. Илья резко распахнул ее, быстро вошел в помещение для свиданий и захлопнул дверь.

В темноте Илья прижался спиной к закрытой двери, учащенно дыша; сердце рвалось наружу. Было страшно и радостно одновременно. Глаза постепенно привыкли к полумраку помещения. Отдышавшись, Илья на цыпочках подкрался к двери, которая, по его предположению, вела на лестницу, из-под нее пробивалась слабая полоска света. Тут он остановился и приложил ухо к двери. Ему послышался шум шагов. Илья решил переждать, пока пройдут. Он подошел к кабинету врача и приложил ухо. В кабинете было тихо. Илья нащупал пальцем отверстие для ручки, сунул туда ложку и повернул. Дверь отворилась. В кабинете никого не было. Как и на отделении, на стене горела дежурная лампочка.

Илья бесшумно закрыл дверь и на цыпочках подошел к столу. На нем лежала стопка пухлых папок, на спинку стула был брошен докторский халат и шапочка. Илья взял одну папку, на ней стояла фамилия "Мамаев", на следующих – "Ахапкин", "Поляков…"

– Это же мое дело, – прошептал Илья.

Он хотел развязать тесемочки папки, но передумал. Снял со стула белый халат, надел его. Халат был длинноват. Илья закрутил рукава (так-то лучше), застегнул, надел на голову белый докторский убор и взял под мышку папку со своим личным делом.

Теперь вряд-ли кто-нибудь примет его за дурика. А в таком виде из больницы ускользнуть – пара пустяков.

Илья тихонько подошел к выходу, но остановился, прислушиваясь. Ему почудилось, что из-за двери процедурной доносятся голоса. Он на цыпочках подкрался к двери и приложил к щели ухо.

– …Но это и не так важно. – Илья узнал голос Александра Лазаревича. – Теперь мы знаем, что он жив. Как мог ошибиться Малюта, ума не приложу. Никчемный человек, даже мертвого от живого отличить не смог. Ну да черт с ним. Но память блокируется удивительно прочно. Я уверен, что сила этого психотропного оружия фактически безгранична.

– Послушай, Александр Лазаревич, – голос грубый и властный, – Китаец оставляет тебе жизнь, платит такие большие деньги, содержит всю больницу, покупает импортные смирительные рубашки – и это все не для того, чтобы ты рассказывал сказочки о безграничности психотропного оружия. Я знаю точно, что мы должны добраться до него раньше спецслужб. Они наступают нам на пятки. Если этот кретин жив, мы его разыщем и привезем к тебе целехонького. Сейчас твоя проблема вытрясти мозги у новгородского придурка.

– Да, мы отчасти вскрыли его подсознание. Я скажу вам, что это очень, очень редкий и интересный случай. Такого я не встречал. У него внутри, в голове, бомба заложена в глубоком детстве. В нем кукольный театр живет… и когда он выйдет наружу… Словом, возможен самый неожиданный поворот. Все в его личном деле…

– На все, чего ты добился, можно начхать и размазать. Твои научные изыскания Китайца не интересуют. Твоя проблема разблокировать его мозг, тогда мы получим доступ к подземельям чуди и, возможно, к их лабораториям. И тогда черт с ними, с документами.

– Значит, документы, украденные Струганым, так и не нашли? – спросил Александр Лазаревич.

– Как в воду канули. Старуха перед смертью ничего не сказала. Китаец из-за них уже кучу народа на тот свет отправил. Учти, если с этим новгородским олухом ты проколешься, – тебе конец. Китаец так и сказал…

Затаив дыхание, слушая через дверь этот разговор, Илья на мгновение расслабился, папка из его руки выскользнула и упала на пол.