Джон Карр - Бесноватые

Угасал день, а вместе с ним – надежда. Слева от себя, у поворота, за которым находилась Саутхэмптон-стрит, поднимающаяся от Стрэнда к Ковент-Гардену, Джеффри видел вывески: на похоронной конторе, на трактире, – а также шест с красными и белыми полосами, отмечающий, что здесь находится парикмахерская. Но никто не проходил по камням мостовой; ничто не указывало на присутствие здесь доктора Эйбила.

– Сэр…

– Думайте что хотите, – сказал, оборачиваясь к девушке, Джеффри. – Только моя единственная задача – как и ваша – помочь мисс Пег и вызволить ее из Ньюгейтской тюрьмы еще до того, как двери ее закроются сегодня вечером. Вам известно, что мисс Пег отправили в Ньюгейт?

– Да, я это знаю. Госпожа сказала, что ее отправят в Брайдвелл, – какой ужас! Со вчерашнего вечера у них в доме только и говорили, что о Лондонском мосте и Брайдвелле, Лондонском мосте и Брайдвелле, Лондонском мосте и Брайдвелле. Но едва пробило полдень, как пришли от мисс Пег за вещами, которые она велела доставить на квартиру начальника тюрьмы в Ньюгейт. Я собрала все, а лакей отнес. Я уже было совсем решила не помогать ей.

– Не помогать?

– Как будто ей удовольствие доставляет сидеть в тюрьме! Как будто она над нами всеми посмеивается там! Просто отвратительно!

– Вы когда-нибудь были в Ньюгейтской тюрьме? Хотя бы навещали кого-нибудь? Как те люди, что толпятся там с восьми утра до девяти вечера.

– В Ньюгейтской тюрьме? Нет, никогда! Это так страшно!

– Теперь представьте, каково ей там сидеть. Пег просто ума лишилась от ужаса, а ведет она себя так, только чтобы совсем не пасть духом. Если ее не освободить, она сделает еще какую-нибудь глупость, но похуже. Неужели вы так ее не любите?

– Не люблю ее? Я не люблю ее? Помилуй Бог! Да я привязана к ней сверх всяких приличий, гораздо больше, чем позволяет мое положение. Признаюсь вам, что я… я иногда ей завидую. Ей отпущено так много по сравнению с другими людьми. Но я хотела бы искупить эту мою вину. Могу я?

– Можете. А теперь взгляните на меня, Китти.

– Сэр…

– Темнеет, но все равно, взгляните на меня. Вы по-прежнему думаете, что я имею намерение соблазнить вас или овладеть вами силой?

– Нет. Больше не думаю, – произнесла Китти после паузы и всхлипнула. – Какая я глупая! Просто дура! Вечно боюсь. Но тогда что вы хотите, чтобы я сделала?

– Я хочу знать, что вы собирались сказать мне сегодня утром на Сент-Джеймсской площади. Я должен знать все, что знаете или даже подозреваете вы. Все!

В углах комнаты сгустились тени; они совершенно смазали изображения на картинах в золоченых рамах, проползли по деревянным полированным панелям и подкрались к Китти, которая стояла у камина. Девушка сняла плащ, аккуратно свернула его и повесила на спинку стула. Затем выпрямилась и стояла, дыша учащенно и взволнованно, в своем простом платьице из зеленой саржи с кружевами вокруг прямоугольного выреза, которое тем не менее очень ей шло.

– Я знаю только, – сказала она, – что твердо решила не стоять в стороне, когда услышала ваш разговор с госпожой у нее в будуаре. Да, я подслушивала. Мы все подслушиваем. И снова разговор шел о Лондонском мосте и Брайдвелле, опять о Лондонском мосте и Брайдвелле, и о прочих гадостях, которые госпожа задумала. И я ужасно перепугалась. А когда я остановила вас в вестибюле, и когда Хьюз выскочил на нас…

– Хьюз?

– Тот негодяй дворецкий, которому вы чуть череп не раскроили об угол комода. Я так обрадовалась! Как я надеялась, что он не слышал, что я вам говорила. Даже молилась об этом. Если он не слышал, решила я, то мы еще можем встретиться в Галерее. Каждую неделю, когда я не нужна госпоже, она отпускает меня днем навестить тетю Габриэль.

– Навестить тетю?

– Ну да, тетю Габриэль. Я же говорю вам, что она возьмет меня обратно в любое время. Но на самом деле я к ней не хожу из дурацкой моей гордости – после того, как сказала, что могу сама о себе позаботиться. И туда я хожу только повидаться с моей кузиной Дениз, когда она тоже не занята. Мы встречаемся у входа в Галерею, идем гулять в Парк, едим булочки с кремом и мечтаем о том, как сложится наша жизнь.

– Дениз – это такая маленькая голосистая девчушка, очень умненькая? Та, что сегодня показала себя большой интриганкой?

– Да. Такая она и есть. Она завидует мне, я завидую ей. И так всегда.

– Интересно. Продолжайте.

– Ну вот. – И Китти снова начала заламывать руки. – Выходной мне дают всегда в разные дни. На этой неделе должны были отпустить в субботу, сегодня. Поскольку все было оговорено заранее, я решила, что могу выйти из дома, не вызвав подозрений. И я кинулась советоваться с Дениз. Но тут я подумала: а что, если Хьюз все слышал? Что, если они начнут меня подозревать? Если госпожа пошлет кого-нибудь следом, когда я отправлюсь на встречу с мистером Уинном? «Ах ты, Господи! – кричит Дениз. – Как все нелегко».

– Да, я очень хорошо представляю себе, как она это прокричала.

– Тетя действительно больна, это правда. Она не встает с постели. «Поэтому, – говорит Дениз, – она ничего не узнает». Тут есть один… один уличный скрипач. Мы его хорошо знаем. Он зовется Луиджи – многие музыканты берут себе иностранные имена, хотя он вовсе не иностранец.

– Так это вы послали скрипача?

– Дениз. Это она все придумала.

– И что он должен был сделать?

– Луиджи (или как там его) должен был пойти за вами и предупредить вас или меня, если что-то будет не так.

– Как?

Китти пожала плечами.

– Вы бы пришли сразу после четырех, как мы и ожидали, Дениз задержала бы первую группу; так делают. Она должна была узнать вас по моему описанию и послать вперед одного, ясно дав понять, что искать меня надо в зале восковых картин. А я… я должна была ждать там, где вы меня нашли: на лестнице с перилами, что ведет в комнаты тетушки, за приоткрытой дверью, так, чтобы меня нельзя было застать врасплох ни с той, ни с другой стороны.

– А скрипач?

– Луиджи должен был ждать на улице. С тем чтобы, когда вы придете, он подал знак Дениз через окно и вошел вслед за вами. Она сделала вид, что хочет его прогнать, но потом будто бы сжалилась и впустила его с первой группой. Затем, пока Дениз держала посетителей на первом этаже у карликов и великанов, он отстал от группы и прокрался наверх, чтобы убедиться, что никто не пробрался туда и не причинил нам вреда.

Вы что, не поняли? Дениз была уверена, что к этому моменту Луиджи будет знать, есть там ловушка или нет. Если никто за вами не следил, я должна была выйти к вам. А если кто-то пошел следом, Луиджи должен был заиграть и запеть песенку, которая и будет мне предостережением.

– «Лондонский мост»?

– А что же еще? Самое подходящее. Так Дениз сказала. Кто станет обращать внимание на скрипача, который пиликает на улице или в доме? Услышав скрипку, я должна была спрятаться и запереть дверь, а Луиджи – шепнуть вам, чтобы вы уходили. Все было так хорошо задумано. Разве мы виноваты, что наш план не удался?