Сергей Арно - Квадрат для покойников

Вот и нужное окно. На счастье Трупа хозяин комнаты не успел погасить свет. Труп подобрался к окну и, выискав щель между занавесками, прерывно дыша, стал смотреть внутрь комнаты…

Я поднял голову от листа бумаги, потянулся. Если не врал будильник с облезлым циферблатом, было два часа ночи. Где-то далеко, не на этой и, может быть, даже не на соседней улице, бибикнул автомобиль.

Некоторое время я сидел, глядя в стол. Чувствовал я внутреннее неудобство, смутную тревогу; она холодным противным блином легла между лопаток. Мне даже сделалось страшно от окружавшей меня тишины и еще от неизвестно откуда взявшегося ощущения того, что сзади кто-то находится. Поначалу я старался избавиться от этого чувства, пытаясь убедить себя в том, что за моей спиной быть (кроме резвых неутомимых мух и случайно заблудшего из кухни таракана) некому… Но тревога нарастала. И тогда я обернулся…

Комната была пуста.

– Чего-то я утомился, – сказал я, совершенно успокоившись, и уже собирался вновь повернуться к столу, как взгляд мой упал на окно.

За окном кто-то стоял. Между полуприкрытых штор, за стеклом, я увидел бледное человеческое лицо. И человек этот, несомненно, смотрел в комнату – на меня. Из-за уличной темноты я не мог разглядеть его.

– Кто это!! – заорал я в испуге и вскочил. – Кто?!!

Я поискал глазами предмет, способный оказать мне помощь при обороне. На глаза попалась какая-то палка, лежавшая рядом со столом. Я схватил ее, бросился к окну, резко отдернул портьеру…

За окном никого не было. Я помотал головой – наваждение. Я же точно видел человеческое лицо: голова круглая, лысая… Странно!

Я почесал в затылке. Ну, конечно, как человек может стоять на уровне третьего этажа, разве что на специальном подъемнике или висеть на веревке… "Конечно, почудилось"… – успокаивал я себя, глядя в окно на улицу и вверх на небо. Но, если это и была галлюцинация, то уж слишком реалистическая. Ведь я совершенно отчетливо видел…

Я стал задергивать занавески и тут обнаружил в руке палку, которую схватил для самообороны. Это была не палка, а трость – бамбуковая трость Казимира Платоныча.

"Господи, а она-то здесь откуда взялась?"

Я поставил трость в угол, плотно, не оставив щели, задернул занавески, подошел к столу и стал складывать бумаги, стараясь не смотреть в сторону окна. Не успел я собрать свои сочинения, как в дверь постучали. Я замер от неожиданности, не имея сил даже поинтересоваться, кому потребовался в такое время суток.

– Коля, – услышал я тихий шепот. – Это я, Казимир Платоныч. Коля, ты не спишь?

– Что вам, Казимир Платоныч? – отозвался я. – Что вы хотите?

– Палочку я у тебя не оставил случайно?

Я подошел к двери и прислонился к щели ухом. Мне было не по себе. Почему-то я не верил ему. Вернее, я не верил тому, что там стоит Казимир Платоныч.

– Какую палку? – спросил я через дверь, прислушиваясь.

– Да мою же, бамбуковую, посмотри хорошенько.

Я включил свет, озираясь на окно, сделал над собой усилие и, преодолевая нарастающий страх, открыл дверь.

На пороге стоял совсем не страшный Казимир Платоныч в майке и спортивных штанах.

– А ты, я вижу, не ложился, – он шагнул в комнату. – А вот и палочка моя, без нее как без рук. Ты не слышал, будто орал кто или почудилось?

Он смотрел на меня, прищурив глаза так, что они, и без того утонувшие в мешках, совсем пропали из виду.

– Не знаю, не слышал, – соврал я, успокоившись и даже обрадовавшись, что Казимир Платоныч пожаловал ко мне в гости.

– А ты пишешь что-нибудь? – он мотнул головой в сторону стола с рукописью, которую я не успел убрать.

– Да пописываю… Детективно-фантастический роман пишу. Да вы присаживайтесь, – предложил я, жутка мне была мысль вновь остаться одному.

Казимир Платоныч подсел к столу и поставил бамбуковую трость между колен.

– Хочу, Николай, с тобой поговорить. Нужен мне помощник в моем деле. Старый я уже стал, бывает покойник…

– У-у-у-у…

Взвыл кто-то на улице злобно и яростно. Казимир Платоныч замер, прислушался.

– Выключи свет, – тихо прошептал он.

Я, не понимая, что так напугало его, не двинулся с места.

– Бы-ст-ро!.. – прошипел он сквозь зубы, с такой ненавистью и злобой глядя мне в глаза, что я уже ни секунды не сомневался в том, что он готов меня сию же секунду задушить.

Я вскочил, выключил свет, так и оставшись стоять у двери; сейчас я снова до панического ужаса боялся комнатосдатчика. Казимир Платоныч медленно поднялся и бесшумно двинулся к окну, об этом я догадался по его темному силуэту на фоне окна. Было ощущение, что он не касается ногами пола – на всем протяжении пути не скрипнула ни одна половица. Я боялся дышать. Но мне все равно чудилось, что от меня исходит очень много шума.

Остановившись, он слегка раздвинул занавески и, прильнув к щели глазом, на некоторое время замер без движения. Мне казалось, что прошло очень много времени, наконец темный силуэт Казимира Платоныча отделился от окна и двинулся в мою сторону. Мне стало страшно этой надвигающейся тени, и я удерживал себя от того, чтобы зажечь свет, и в то же время страшился вновь увидеть эти жесткие глаза. Я чуть не закричал, когда холодная рука коснулась моей щеки.

– Включи настольную лампу, – зашептал он в ухо. – Только тихо…

Я двинулся к письменному столу исполнять приказание. С чудовищным грохотом уронив со стола книгу, ушибив ногу о табурет, я нащупал выключатель настольной лампы. Казимир Платоныч бросился к окну и устранил щель между занавесками.

– Снова покойников машину привезли, – сказал он вполголоса.

– Что?! Каких покойников?! – вздрогнул я. – Что вы такое говорите?! Куда покойников?..

– Надо тебе свечу принести, ее с улицы не видно. Поставишь под стол и нормально, – он уселся на стул и направил свет от лампы в стену. – Присаживайся, – предложил он.

Я опустился на диван.

– А ты что, покойников боишься? – спросил он, проницательно глядя мне в глаза.

– Я?.. Нет… – проговорил я, содрогнувшись. – Не боюсь ничуть.

– Ну вот и хорошо. Нужен мне помощник. А если покойников боишься, то в моем деле непригоден. Открою я тебе тайну. Видишь ли…

Но тут на улице кто-то взвыл громко и истошно, я вздрогнул, а Казимир Платоныч стукнул кулаком по выключателю настольной лампы. Свет погас, и мы оказались в темноте.

Я сидел не дыша, крепко зажмурившись и сжавшись от страха, почему-то ожидая удара по голове палкой. Снова на улице что-то взвыло гортанно, было непонятно, то ли кричит человек, то ли сирена… Имелось в голосе этом и живое, человеческое, и в то же время искусственное, придуманное.

У окна скрипнула половица. Я открыл глаза. Казимир Платоныч медленно крался к окну, вдруг резко неожиданно отдернул занавески, с грохотом распахнул створки, не обращая внимания на то, что с подоконника что-то упало, и высунулся на улицу по пояс.