Таня Хафф - Договор крови

Звук захлопнувшейся дверцы машины на автостоянке прозвучал неестественно громко.

— Иисусе Христе. — Глаза Майка широко распахнулись. В этот момент, невзирая на утомление, он понял что уже не испытывает ни малейшего желания заснуть. Он сел и спустил ноги на пол. — Кино. Вы не думаете...

— Что Том Чен сыграл роль Игоря, слуги доктора Франкенштейна, в новой постановке этой пьесы? — Фицрой улыбнулся. — Думаю, как я уже имел возможность упоминать ранее, вы насмотрелись дурацких фильмов, детектив.

— Да неужели? А знаете, что я на этот счет думаю? Мне...

Бам. Бам. Бам.

Они взглянули на дверь, потом — друг на друга.

— Полиция, — произнес Селуччи, медленно поднимаясь.

— Нет. — Генри встал у него на пути. Он ощущал живое, слышал ток крови, запах волнения. — Это не полиция, хотя подозреваю, что им бы хотелось, чтобы мы так думали.

Бам. Бам. Бам.

— Какая-то опасность?

— Не знаю. — Вампир пересек комнату. Когда он остановился, Майк встал позади у его левого плеча. Уже много лет миновало с тех пор, как он нуждался в живом щите. Фицрой распахнул дверь.

Вспышка сработала прежде, чем он смог отреагировать. Смертный отпрянул бы, но Генри выбросил вперед руку и прикрыл ею объектив камеры, прежде чем успел сработать затвор. Он застонал, когда сверкающий свет хлестнул потоком боли по его чувствительным глазам, и сжал пальцы. Смятые пластмасса, стекло и металл больше уже не могли называться фотоаппаратом.

— Эй, эй!

Дама, сопровождавшая фотографа, проигнорировала как разбитую на куски камеру, так и сопровождающий это действо пронзительный крик протеста. Иногда они получали великолепный откровенный снимок именно в тот момент, когда отворялась дверь, но временами это не удавалось. Ее это мало трогало.

— Добрый вечер. Могу ли я видеть Викторию Нельсон? — Растопырив для устойчивости локти и выставив вперед блокнот как испытанное в боях оружие, она попыталась прорваться в квартиру. Большинство людей, как она давно уже убедилась, были слишком учтивы, чтобы остановить ее.

Изящный молодой человек не пошевелился; репортерша почувствовала, что ударилась о не очень высокую кирпичную стену. Ладно, стало быть, вводим в действие план В. А если и он не сработает, что ж, она пройдется по всему алфавиту.

— Мы так сожалели, когда узнали о том, что случилось с матерью мисс... — Скорый поезд ее мыслей сошел с рельсов где-то в бездонной глубине светло-карих глаз.

Фицрой решил, что не станет обращаться с этими журналюгами с чрезмерной изысканностью. Он был не в настроении, да они, собственно, того и не заслуживали.

— Убирайтесь! И впредь держитесь отсюда подальше.

Только после того, как они оказались в машине, за надежно закрытыми дверьми, фотограф, сокрушенно разложив у себя на коленях то, что осталось от камеры, обрел наконец способность говорить.

— Что мы будем теперь делать? — сокрушенно поинтересовался он.

— Мы будем делать... — Трясущимися пальцами женщина включила передачу, нажала на газ, и гравий с автостоянки веером разлетелся из-под колес — Будем делать в точности то, что он сказал.

Им обоим угрожали сотни раз, да что там, может быть и тысячи. Однажды на них напал бывший защитник из НХЛ, размахивавший с безудержной яростью хоккейной клюшкой. Однако им всегда удавалось получать материал. Или, по крайней мере, одну из версий. На этот раз что-то в сердце, в глубине души, в крови и в костях прожженной репортерши определило истинную опасность и отбросило возможность сознательного осмысления этого факта.

В квартире Марджори Нельсон Селуччи с завистью смотрел на рыжевато-золотистый затылок Генри. Если он что-то ненавидел воистину, так это прессу. Высказывания, которые позволяли себе ее представители, немало отравляли ему жизнь.

— Хотел бы я иметь возможность делать то же самое, — проворчал он.

Вампир благоразумно удержался от высказывания вслух очевидной истины и, прежде чем обернуться, удостоверился, что маска, обычно скрывающая его истинное лицо, водружена на место.

Майк потер кончик носа и вздохнул.

— Возможно, за этими явятся другие.

— Я разберусь и с ними.

— А если это произойдет в дневное время?

— Тогда с ними разберетесь вы. — На губах Фицроя заиграла недобрая улыбка. — Вы сейчас не находитесь при исполнении служебных обязанностей, детектив. И можете быть столь же грубым, как... — Насколько грубым может быть Селуччи, осталось невыясненным, поскольку вампир внезапно исчез, а он сам мигом позже уже мчался вслед за ним в спальню.

Как она могла забыть?

Она с неистовством принялась отдирать от пола в кухне кафельные плитки. Когда они поддавались, она отшвыривала их куски, не обращая внимания на сорванный ноготь, на кровь, текущую с рук, капли которой уже начали вырисовывать на полу причудливый узор. Вот здесь, вот здесь. Почти здесь...

Расчищенная поверхность с неровными краями уже составляла футов шесть в длину, в ширину — вдвое меньше. Наконец обнажился «черный пол». Плесень покрывала серовато-коричневые доски, а между ними узкими завитками угнездились отвратительные мертвенно-бледные грибы. Не в силах привести в норму дыхание, она в отчаянии заколотила по ним кулаками.

Дерево треснуло, расщепилось, и у нее достало сил, чтобы ухватиться за первую доску. Она навалилась на нее всей тяжестью тела, и доска оторвалась с влажным хлюпающим звуком, обнажая часть белокурых с сединой прядей волос и, возможно, кусочек плеча.

Как могла она забыть, где оставила свою мать?

— Вики! Вики, проснись, это только сон.

Она не смогла удержать первый вопль, но успела справиться со вторым, подавив его в горле. Ее сознательный ум воспринимал утешения, которые кто-то шептал ей на ухо. Подсознание же ожидало, пока оторвется следующая доска. Руки действовали по собственному разумению, пальцы глубоко впивались в плечо, а чья-то рука изогнулась вокруг нее, ограждая от опасности.

— Все в порядке, Вики. Все в порядке. Я здесь. Это был всего лишь сон. Я с тобой. Я смогу... — Смысл слов, как хорошо знал вампир, имел не столь существенное значение, как интонация, и, уговаривая ее, он обвивал звуковыми модуляциями речи яростный стук сердца женщины и убеждал его успокоиться.

— Генри?

— Я здесь.

Она боролась с кошмаром, стараясь восстановить сбившееся дыхание, и наконец выиграла это сражение. Длительный вдох. Еще более длительный выдох. Теперь повторить то же самое еще раз...

Фицрой почти что услышал, как защитный барьер с явственным стуком опустился и встал на место, когда Вики вырвалась из его рук, вызывающе вздернув подбородок.

— Со мной все в порядке. — «Это был всего лишь сон. Я вела себя как ребенок». — Действительно, я в полном порядке. — Темнота сместила восприятие окружающих ее вещей. «Куда, к черту, подевался прикроватный столик?» — Включи свет, — скомандовала она, изо всех сил стараясь преодолеть новую волну паники, вот-вот готовую ее охватить. — Мне надо отыскать очки.