Наталья Калинина - Чужая ноша

« …Они женятся! Иван и эта Лида. Мне сегодня Зойка сказала. Лидка прибежала к ней в библиотеку утром радостная, сияющая и сообщила. Они ведь подруги – моя сестра Зойка и эта Лида. Ненавижу ее, ненавижу! Лидку… Если бы не она, Иван, может, стал гулять со мной. Он же ведь тогда, когда первый раз появился в нашем клубе, на танец пригласил именно меня, а не эту выскочку! Это уже потом ее заметил…

Я очень его люблю – еще с того самого вечера, когда он в клубе подошел ко мне… А встречаться стал с Лидкой, не со мной… Она красивая очень, по ней многие ребята сохнут, и не только из нашей деревни. Вот и Ване тоже приглянулась. Лида всех женихов отшивала, только смеялась над ними, а вот с Иваном стала гулять. Она моей Зойке как-то сказала, что любит его. Она еще много чего рассказывала. Придет вечером к Зойке, они закроются вдвоем в комнате – шептаться, а я, прислонившись ухом к двери, слушаю. Слушаю и плачу. Один раз они меня так и застукали – подслушивающую и зареванную. Вначале отчитывали, потом смеялись, что, мол, маленькая, тоже на Ваньку-то глаз положила? Они считают меня маленькой не смотря на то, что я всего на три года младше их. Зойка с Лидкой ровня, Иван их на два года старше. Меня он тоже, видимо, маленькой посчитал.

Я тогда, когда меня Зойка с Лидкой возле двери застали, разозлилась и убежала. Сестра меня полночи по всей деревне разыскивала. Нашла на сеновале колхозном – зареванную. Мы с ней потом до самых петухов прямо там, на сеновале, проговорили. Она все утешала меня, говорила, что встречу еще «своего Ваньку» – другого, а этот уже Лиду любит. А я возражала, говорила, что не нужен мне никакой другой ни Ванька, ни Петька, ни Серега. Никто. Только он. Я умру без него. Так и говорила ей, что без него – умру, жить не буду… Сегодня Зоя сказала мне, что Лида с Иваном женятся, у них на свадьбе вся деревня гулять будет. Зойка специально поторопилась мне первой сказать, пока я от других не узнала. Думала хоть так смягчить для меня это известие. Понадеялась, что я, узнав о свадьбе, пореву, да потом успокоюсь. Да разве успокоюсь? Только тогда, когда меня не станет. Это известие – мой приговор. Я не буду жить без Ивана. Или он станет моим, или не станет меня. Другого не будет. Я уже все решила…».

Девушка, дочитав исписанную страницу, отложила ручку: сегодня она не будет делать запись. Вначале собиралась сделать, да потом передумала, просто перечитала последние страницы своего дневника и еще сильней уверилась в мысли, что приняла верное решение. Закрыв толстую тетрадь в клеенчатой обложке, она убрала ее обратно в тайник и из того же тайника достала женскую косынку для волос и засушенный цветок садовой астры. Она немного помедлила, с нежностью любуясь высохшим и утратившим красоту цветком, а затем бережно завернула его в косынку и спрятала сверток за пазуху.

Ей удалось незаметно улизнуть из спящего дома, не разбудив ни сестру, ни родителей. Дворовый пес по кличке Партизан загремел цепью, вылезая из будки на шум, и громко брехнул, но, услышав приглушенный голос хозяйки, замолчал и приветливо замахал хвостом.

– Тише, Партизаша, тише… Свои, – девушка присела к псу и потрепала его по загривку. Тот подозрительно обнюхал узелок, который хозяйка сжимала в руке – похоже, там была еда – и на всякий случай облизнулся.

– Это не тебе, Партизаша… – девушка прижала узел, в котором были свежие куриные яйца и шмат сала, к груди. – Я тебе вкусное завтра дам.

Пес, будто поняв ее слова, еще радостнее завилял хвостом и лизнул хозяйку в щеку.

– Вот и славно, – девушка поднялась с корточек и вышла за калитку.

Деревня спала. Только где-то вдали раздался приглушенный женский смех, оборванный мужским голосом, что-то неразличимо произнесшим. Видимо, не всем сладко спалось: не спали влюбленные, сбежавшие из своих заснувших домов и уединившиеся в укромном месте. Да еще в чьем-то дворе забрехала собака. Девушка поежилась и от ночной прохлады, и от скользнувшего в душу страха: идти нужно было далеко, в соседнюю деревню, да еще и пройти всю ту, направляясь к самому дальнему дому. Хорошо то, что до соседней деревни не так далеко, но все равно путь не близкий. Да еще ночью, одной, да под гнетом собственных мыслей и переживаний по поводу, получится ли… В какой-то момент решимость дала трещину, и девушка засомневалась в правильности принятого решения. Она даже остановилась и крепче прижала не занятой узлом рукой сверток, спрятанный под платком на груди. Стоит ли идти на такое? Но ведь… Ведь тогда у нее останется другой путь – последний, который не приведет уже никуда. И если задуманное не получится, то снова останется лишь второй путь…

Она почти бежала. Она хотела как можно скорей миновать обе деревни и добраться до последнего дома. Ее там уже ждут. Она бы отправилась в свой путь раньше, но родители, как назло, сегодня легли спать позже. Пришлось дожидаться, когда дом полностью погрузится в глубокий сон. Позже всех уснула Зойка, которая еще долго ворочалась, вздыхала, пока, наконец, не засопела умиротворенно. Зоя наверняка перед сном думала о предстоящей в субботу свадьбе подруги, на которой соберется если не вся деревня, то уж полдеревни точно, и предавалась мечтам, что скоро ее тоже кто-нибудь возьмет замуж. Может, она мечтала, что ее мужем станет черноглазый Федор-тракторист, который уже вторую неделю оказывал ей знаки внимания. А может, грезила о таком же синеглазом и русоволосом парне, как Иван, за которого собиралась замуж ее подруга… Девушка, так подумав, вздохнула: ей в последнее время казалось, что все девушки, как одна, мечтают выйти замуж за парня, подобного Ивану. Просто с того самого дня, как она познакомилась с ним, для нее уже не существовало иного идеала.

За мыслями об Иване дорога показалась не такой уж длинной. Девушка прошла первые дворы и идти стало не так страшно. Беспокоило только одно: дожидается ли ее старуха, не передумала ли… И получится ли задуманное.

Ее ждали. В последнем доме свет не горел, но едва девушка боязливо толкнула калитку, как откуда-то из темноты донесся приглушенный женский голос:

– Не боись, не боись. Я держу собаку. Иди смело к крылечку.

В полной темноте девушка скорее интуитивно угадала, чем разглядела, в какой стороне находится крыльцо.

– Проходи, проходи. Я сейчас зажгу свет-то.

И тут же за спиной девушки брызнуло яркое желтое пятно. Старуха с фонарем в руке зашаркала к крыльцу.

– Тебя вышла поглядеть – не заплутала ли. Собаки, услышала, забрехали на том краю деревни – кто-то чужой идет. Значит, думаю, ты. Проходи, проходи.