Виктор Точинов - Корабль-призрак

— Тот парень, с которым вы говорили… — начал бармен чуть слышно, словно бы обращаясь к кранику, из которого тонкой струйкой бежало пиво. — В общем, Мартин… Короче, нет его больше… Под колеса попал, тем же вечером, через пару часов. Всякое в жизни случается, особенно если пива перебрать, но вот что странно: машина, парня сбившая, — по газам, и укатила. А здесь так не принято… И папаша Колен, кстати, с тех пор как в воду канул. Не нравится мне это, совсем не нравится…

Вот даже как…

— Когда придет нужный мне человек? — спросил Лесник, едва шевеля губами.

— Через четверть часа, никак не позже. Вы пока посидите, отдохните…

Лесник вернулся за столик. Вскоре подошел Боцман с двумя огромными кружками и сушеной рыбиной.

— Это пиво, а это ваш куасс, леди. А вот это — презент от фирмы. — Он шмякнул рыбину на деревянную столешницу. — У нас здесь хорошо. И люди очень хорошие.

— Впервые вижу настоящего викинга, — не удержалась Диана, глядя вслед возвращающемуся к стойке бармену. — Ну и бородища у него!

— Борода, говоришь? — хмыкнул Лесник. — Вообще-то этот парень родом откуда-то из Польши… А настоящая его фамилия — Кацман.

— До чего же ты умеешь испортить всё впечатление…

Обещанный Боцманом «нужный человек» подошел даже не через четверть часа, а раньше. Был он темноволосым парнем лет тридцати, одетым в потертую кожаную куртку, но с неизменной трубкой в зубах. Пришедший пододвинул ногой стул, сел, вынул трубку изо рта и в упор воззрился на Лесника. Тот ответил ему таким же молчаливым взглядом.

— Как я понял, вам нужна подходящая коробка с экипажем, чтобы искать что-то в море? — наконец спросил парень, даже и не подумав поздороваться или представиться.

Впрочем, что его зовут Андерсон, агенты знали и без того. Знали и другое: тратить молодость на поиски в Северном море редеющих рыбьих косяков парень не намерен. И охотно — хоть далеко не бесплатно — предоставляет свою «коробку» для разных сомнительных дел.

— Именно так, — кивнул Лесник. И подумал, что собеседник не местный уроженец — по-английски говорит отнюдь не с мягким акцентом здешних жителей. Судя по окончанию фамилии — швед или норвежец, датчанин звался бы чуть иначе: Андерсен…

— В каком районе и на какой срок? — продолжал выспрашивать не то швед, не то норвежец.

— День или от силы два. Район — пятьдесят шесть северной широты и шесть восточной долготы. Поиск в зоне с радиусом порядка тридцати-пятидесяти миль.

Парень чему-то усмехнулся. Затем нахмурился и вновь смерил Лесника взглядом:

— Вы знаете, что район к востоку от Доггер-банки считается не особо легким для плавания в это время года? Туманы, мели, в том числе и блуждающие, плюс к этому — совершенно неожиданно налетающие шквалы. Да еще старые мины, за две войны их тут наставили столько, что до сих пор попадаются…

Врет, понял Лесник. Врет, как сивый мерин, набивая цену. По крайней мере, насчет мин, — этот район Северного моря давно от них очищен…

Он изобразил раздумья, сомнения и колебания. Протянул нерешительно:

— Не думал, что здесь так опасно. Пожалуй…

— Не так уж и опасно, если выходить в море со мной , – перебил потомок викингов, сообразив, что перестарался и может остаться без клиента. — Все мели и остатки минных полей я знаю наперечет. А моя коробка хоть и построена двадцать лет назад, но имеет новенький движок и современное навигационное оборудование. Шесть человек команды, включая меня, — профессиональные моряки. Только вот… — он тяжело вздохнул, — …всё это будет стоить недешево.

— Я знаком с расценками на краткосрочный фрахт в подобных условиях. Готов прибавить к стандартной плате пятьдесят процентов. Вы согласны?

Брови шкипера слегка приподнялись. После некоторой паузы он назвал сумму, будто пробуя ее на вкус. И добавил:

— Еще тридцать процентов я накинул за женщину на борту. Примета, знаете ли, очень дурная. Мы, моряки, крайне подвержены суевериям. — Лицемерный вздох, сопровождавший последние слова, заставлял думать, что данный конкретный моряк подвержен не столько суевериям, сколько самой банальной жадности.

Лесник хотел было согласиться, поскольку платить такую несуразную сумму все равно не собирался (при желании Диана со своей способностью «отводить глаза» способна сделать неплохую карьеру аферистки-кукольницы — причем клиент мог сколько угодно вскрывать и пересчитывать пачки резаной бумаги, оставаясь в приятном заблуждении, что держит в руках настоящие купюры). Но уступчивость заказчика могла спровоцировать шкипера либо вовсе уж закусить удила и вспомнить еще парочку дурных примет, либо заподозрить то, что в России называют чудным неологизмом «кидалово».

— Парень, а ты, часом, не трансвестит? — спросил Лесник по-русски. — Торгуешься, как базарная баба.

Слово «трансвестит» Андерсон вполне понял, распознал и язык, на котором прозвучала тирада — и блеснул в ответ лингвистическими познаниями: наморщил лоб, и, тщательно выговаривая слова, сообщил на том же языке, где бы он желал видеть такого скупого клиента. Место оказалось тесным, влажным и темным.

На сем запас русских слов шкипера иссяк, и диалог продолжился на английском — однако же в лучших традициях торговых сделок, некогда совершавшихся на привозах где-нибудь за чертой оседлости. Андерсон призывал всех богов древнескандинавского пантеона засвидетельствовать тот факт, что со времени бесславной гибели «Титаника» нет в омывающих Европу водах судна надежнее, комфортабельнее и быстрее его «коробки». И отдавать ее в наем за меньшие деньги — просто преступление, куда хуже холокоста, таки да. Лесник же уверял, что за такую сумму сможет арендовать личную яхту Билли Гейтса, а на остаток прикупит пару ящиков коллекционного шампанского — и трижды направлялся к дверям. Андерсон трижды хватал его за рукав, и, стеная, что собственными руками вырывает хлеб изо рта своих детей, сбавлял цену аж на целую сотню крон. И деловые переговоры вступали в новый цикл.

Посетители «Старого Боцмана» никогда не бывали за чертой оседлости — и от души наслаждались бесплатным цирком. Боцман пытался сохранить серьезное выражение лица, но когда Андерсон заявил, что лучше добровольно займется пассивным сексом с осьминогом-самцом, чем скинет еще хоть крону (и подробно перечислил позиции упомянутого извращения) — бармен сполз под стойку, и оттуда донеслись приглушенные кудахтающие звуки. Наконец потомок викингов в последний раз рванул себя за пейсы, шмякнул об пол ермолку, — и желанный консенсус был достигнут. Присутствие Дианы на борту было оценено в размере пятипроцентной надбавки к стартовой цене.

— Это за двое суток, — напомнил Андерсон, вытирая выступившую на лбу испарину. — Треть суммы — перед выходом в море. Если не уложитесь в установленный срок, то обсудим размер дополнительной почасовой оплаты, — он мечтательно улыбнулся, явно предвкушая новый торг. — Когда вам понадобится судно?