Виктор Точинов - Корабль-призрак

Юхан Азиди посмотрел ему в глаза:

— На прямой вопрос могу ответить прямо. В данный момент мы боремся с Англией.

Лесник не смог сдержать удивления:

— И чем же она вам так насолила?

— Своим колониальным прошлым, — без тени иронии ответствовал Азиди. — Однако я обещал поделиться с вами информацией, поэтому лучше будет начать с самого начала. Обратите внимание: вы еще не дали никакого согласия на обмен, а я уже начинаю расплачиваться с вами.

Лесник не ответил ничего, и араб продолжил:

— Думаю, вы не очень удивитесь, если я скажу, что корабль, на котором мы все сейчас находимся, пребывает не в нашем времени. Правильнее будет сказать, что он вообще находится вне обычного времени…

Лесник молча кивнул.

— Более того, судя по всему, вы знаете, что из образованного массой корабля локального пространства можно выйти в разные места, и что нам требуется выйти в определенное место. Так вот, эти места — точки не пространства, но времени. Думаю, и это вы знаете или хотя бы подозреваете…

Лесник изобразил удивленное лицо, хотя сказанное арабом не стало для него откровением. Для него — да, а вот для Юзефа? Черт возьми, похоже, что обер-инквизитор все-таки что-то знал или хотя бы подозревал — но не удосужился сообщить своим оперативникам, куда их посылает!

— Я не буду вдаваться в подробности и излагать вам гипотезы относительно предполагаемого эксперимента, жертвой которого стал этот корабль, — продолжал Азиди. — Могу лишь сказать, что он обладает не только значительной собственной массой, но и сильным магнитным полем — значительно более сильным, чем положено предмету такой массы. В совокупности эти два качества позволяют ему иметь свое локальное время, в котором мы все сейчас находимся. Однако для стороннего наблюдателя корабль представляет собой своеобразный маятник, взад и вперед мотающийся по времени.

— А в пространстве? — быстро спросил Лесник.

— В пространстве он тоже передвигается. Именно это и затрудняет поиск конкретной точки соприкосновения. Но могу вас обнадежить: движение корабля в пространстве и во времени описывается неким математическим уравнением, которого я, естественно, не знаю, поэтому пытаться вытянуть его из меня бесполезно. Видите, я с вами откровенен настолько, насколько это вообще возможно

— Вижу, — кивнул Лесник. — А каков размах колебаний корабля во времени?

Араб на минуту задумался.

— Я не математик, не физик, и не могу точно ответить на этот вопрос. Думаю, наши специалисты знают куда больше. Но кое-что могу предположить. Эксперимент проводился в сороковых годах двадцать первого века. Первые легенды о корабле-призраке, время от времени появляющемся в Северном море, относятся к веку четырнадцатому. По крайней мере, церковники занялись изучением этой легенды в конце пятнадцатого века, и в их архивах можно отыскать немало интересного… Но мы отвлеклись. Несложный подсчет показывает, что если отклонение маятника в сторону составляет семь веков, то его полная амплитуда — около тысячи четырехсот лет. Однако я слышал, будто бы время, находящееся далее середины двадцать первого века, закрыто для выхода. На авторитетные источники информации не сошлюсь, почему происходит именно так, — сказать тоже не могу. В конце концов, я ведь не ученый-исследователь, а такой же дилетант, как и вы. Простой солдат тайной войны.

Лесник немного помолчал, раздумывая.

— Вы сказали — «эксперимент». Кто его проводил и с какой целью?

— Увы, мы этого не знаем. Даже версия об эксперименте — это лишь дежурная гипотеза. Возможно, что никакого эксперимента и не было, а произошедшее с кораблем — результат случайного стечения факторов. Единственное, что можно сказать с уверенностью — Германия не имеет к произошедшему никакого отношения.

Почему араб выразил такую уверенность относительно именно Германии, а не какой-либо иной страны, Лесник переспрашивать не стал — версия на этот счет у него уже сложилась…

— Куда вы собирались доставить контейнер и зачем?

Азиди улыбнулся, демонстрируя, что отметил употребленное Лесником в заданном вопросе прошедшее время.

— В 1934 год, в Рейх.

— Атомная бомба…

— Да.

Повисла долгая пауза.

— Кажется, вы говорили, что не являетесь противниками ни России, ни Америки?

— Да, я это сказал. Мы, Халифат, — Азиди обвел рукой вокруг себя, и Диана у двери сразу же насторожилась, — не служим Германии. Мы являемся лишь ее союзником. Не в большей степени, чем в 1940 году таким союзником являлась Россия, — здесь Азиди позволил себе улыбнуться, и от этой улыбки Лесника передернуло.

— Хорошо, не будем ворошить прошлое, — быстро сказал араб, видимо, неправильно истолковав реакцию собеседника. Итак, я представляю Халифат — организацию, работающую над созданием на Ближнем Востоке единого и могущественного арабского государства. Увы, начиная с пятидесятых годов двадцатого такая возможность практически исчезла, — империалисты всеми силами постарались предотвратить единство арабских народов и в этом весьма преуспели. Но если бы Британская империя рухнула десятилетием раньше, локомотив истории мог свернуть совсем на иные рельсы.

— И вы взяли на себя роль исторических стрелочников — пытаетесь направить исторический локомотив на альтернативный путь? — Лесник не счел нужным сдерживать иронию.

— Мы не пытаемся, мы направляем, — ответил араб. — Если Третий рейх нанесет удар по Британии, подкрепив его ядерным оружием, история пойдет по другому пути — и этот путь откроет перед нашим народом новое будущее!

Азиди, сам того не замечая, повысил голос и перешел на патетические обороты. Леснику показалось, что при этом араб не играл — а действительно искренне увлекся изложением своей мечты. И все же он не удержался от ехидной реплики:

— А как же Израиль? Вы ведь и с ним не воюете?

— Безусловно. Зачем воевать с тем, чего нет и никогда не будет?

На это Лесник даже не нашелся, что сказать. Немного подумав, он задал другой вопрос, давно вертевшийся у него на языке:

— Почему вы думаете, что, получив ядерное оружие, Германия применит его против Англии, а не против кого-либо другого?

— А по кому еще она сможет нанести ядерный удар? — искренне удивился собеседник. — С Россией немцы пока не воюют, с Америкой тоже. Да если бы и воевали — военный потенциал Америки одной или двумя, да хотя бы и десятью бомбами уничтожить не удастся — а на большее их количество Гитлеру не набрать урана. Кампания против России тоже слишком масштабна, чтобы единомоментное использование атомной бомбы могло дать в ней решающее преимущество. А если учесть размеры обеих стран и отсутствие у рейха соответствующих средств доставки ядерных зарядов, — до жизненно важных центров и России, и Америки наци попросту не дотянутся. Зато при высадке в Англии применение даже одной бомбы будет иметь решающее значение — например, если сбросить ее на Лондон непосредственно перед началом вторжения. Правительство и парламент страны будут уничтожены либо деморализованы, связь и система управления войсками нарушатся… Ну, а применение двух или трех бомб непосредственно вблизи места высадки полностью расстроит английскую оборону и даст немцам возможность завершить кампанию практически одним ударом. Естественно, что германское руководство ни за что не откажется от гарантированного успеха ради призрачной надежды разгромить Россию или напакостить Америке.