Алия Якубова - Волчьи судьбы

Все выжидающе уставились на Иветту, но та не дрогнула ни единым мускулом, а сказала:

– Я принимаю столь щедрое предложение.

Повисла тишина, и в этой тишине я спросила, ведь кто-то должен был спросить:

– Но помнишь ли ты, что эта сила, как бы то ни было, изменит тебя?

– Да, конечно. Но я должна. Я хочу быть достойной тебя, и иметь достаточно сил, чтобы сдерживать стаю. Ты ведь знаешь, как это непросто.

По всему было ясно, что Иветта сделала выбор и не отступит, хотя, возможно, и не понимает до конца к чему это может ее привести. Но… выбор сделан. Сделан тем, кому должно.

Дух Венгильды переглянулся с Селестой. Та коротко кивнула, а валькирия вновь обратила взгляд на Иветту. Только сейчас я почувствовала общую нить. Нить, которая протянулась через века и пространства. У них и правда каким-то непостижимым образом имелась общность крови.

Венгильда подошла к волчице. Улыбнулась и сказала:

– Ты сильна и мудра. Достойный предводитель своему народу. Я сама не могла бы найти преемницы лучше. И я передаю свой дар тебе.

С этими словами она обняла Иветту. Я уже знала, что будет дальше. Образ Венгильды стал бледнеть, одновременно мерцая голубоватым светом. Потом, в одночасье, дух валькирии втянулся в Иветту.

Главная волчица глубоко вздохнула и открыла глаза. Теперь на ней были доспехи валькирии, искрящиеся серебром, а сами глаза, обычно серые, приобрели голубоватый оттенок. Иветта поднесла руки к глазам. Кожа испускала мягкое матовое свечение. На лице моей подруги отразился торжествующий восторг.

Ашана прервала этот триумф словами:

– А сейчас вам пора возвращаться. Более удерживать время не безопасно. Даже в снах. Вам пора приходить в себя, ступайте.

– Да, ты права, – согласилась я. – И спасибо тебе.

– Но к чему благодарить саму себя? – весело рассмеялась Ашана.

Потом все завертелось и закрутилась у меня перед глазами, словно кто-то тащил меня за шкирку вверх. Или вниз. Что не так уж и важно.

Открывая глаза, я чувствовала себя наконец-то выброшенным на берег пловцом. Хотелось жадно хватать ртом воздух. Но это лишь обманутые инстинкты. На самом деле все не так уж и плохо. Ну относительно, конечно.

Я попыталась пошевелиться, но фиг. Лишь цепи зазвенели. Сразу мысль о "дежавю", в простонародье: "Шо? Опять?". Я чуток подергалась, чтобы окончательно убедиться, что меня крепко приковали к стене за руки, за ноги, да еще за пояс и ошейник нацепили. И вся эта сбруя, судя по всем, с изрядным содержанием серебра. Ну, это они зря.

Придя к неутешительному выводу, что мне не дернуться, не смыться, я принялась за осмотр окрестностей. Быстро выяснилось, что я в камере. Причем вряд ли больше двух на два метра. Впереди меня решетчатая дверь. Хорошая, укрепленная. Строители сего к делу подошли ответственно.

Сквозь решетку мне открывался шикарный вид на мрачный темный коридор. Мда, жизнеутверждающе. Благо обзор большой – камеры сделаны по примеру клеток – одна стена каменная, а три другие – решетки. Так что я без помех видела соседей с боков и напротив. А их было немало. Напротив Иветта, Эндрю, и остальные два волка из ее сопровождения. У меня справа Крис, за ним Шат и другие, а слева…я с великим облегчением почувствовала Ингу и Филиппа. Они живы! Но все прикованы так же тщательно, как и я.

Мы с Иветтой, наверн6ое, очнулись одновременно, остальные тоже постепенно приходили в себя. Первой это заметила Инга и тихо сказала мне:

– Лео, что вы здесь делаете?

– Вообще-то за вами пришли, – невозмутимо ответила я. Как ни странно, но страха по поводу своего положения у меня не было. – Лучше скажи, как ты?

– Если не считать, что нахожусь здесь, ничего. Правда голова болит зверски и рана от пули на ноге из-за этих оков плохо заживает.

– А Филипп как?

– Ему повезло меньше, чем мне, но в целом могло быть и хуже.

– Они с вами ничего не делали? – донесся до нас вопрос Иветты.

– Да нет, только приковали. Бояться, наверное. Хотя ходят смотреть, как в зоопарк. Но приближаться к нам им запретили.

Это хорошо, – подумалось мне. На Инге не было ни единой нитки одежды, а женщина она видная. Если учесть моральный облик охотников, то они могли бы сделать с ней все, что угодно, так как она была скована по рукам и ногам, но страх остановил их.

– Зря вы пришли сюда, – между тем проговорила Инга. – Теперь мы все в западне.

– Это мы еще посмотрим, – хмыкнула я.

– У вас есть какой-то план?

– Спокойствие, только спокойствие, – посоветовала я. Плана у меня не было, но и сдаваться я не собиралась. Главное подобрать нужный момент для импровизации и импровизировать от души.

Что-то заставило меня насторожиться. Так и есть. Я слышала чьи-то шаги по коридору. Крадущиеся, осторожные. Все оборотни в клетках насторожились. Те, кто были в звериной форме, предостерегающе заворчали.

Маленькая фигурка скользила мимо клеток и остановилась у моей. Я уже знала, кто это –по запаху. Марго. Поэтому и спросила:

– Что тебе нужно?

– Лео… я… я… извини меня!

– Совесть замучила? – не удержалась я от сарказма. – Решила ее облегчить и принести мне напильник в батоне хлеба? Но ты уж извини, воспользоваться не смогу – руки заняты, – для убедительности я потрясла оковами.

– Но… я…

Она пыталась что-то сказать, а я уже чуяла других персонажей на подходе. Буквально через секунду раздалось:

– Что ты здесь делаешь, Маргарита? – такой холодный голос.

Марго вжала голову в плечи.

– Хотя я знал, что ты придешь сюда.

Тут же в подвале резко вспыхнул свет. Блин, им самим на ночное зрение наплевать что ли? Точно на голову больные! Кое-как проморгавшись за пару секунд, я, наконец-то, смогла рассмотреть вновь прибывших. Марго держал за руку, как кутенка за шкирку, высокий сухопарый мужчина, которого я раньше видела лишь на фотографии. Так вот ты какой, северный олень! Тьфу, то есть Константин Важек. Сразу скажу, впечатление он производил совсем неприятное. Манера жестко кривить губы и жутковатый колючий взгляд.

– Отец… – попыталась было что-то проговорить Марго, но тот довольно грубо оборвал ее:

– Замолчи, тварь! Так и знал, что на тебя нельзя положиться. Как ты можешь даже заикаться о заступничестве за этих… животных!

– Возможно потому, что она сама уже одна из нас, – так, чтобы все слышали, отметил очнувшийся от транквилизаторов Эндрю.

– Что? – Важек вскинул голову и просто впился взглядом в верволка.

– То, – фыркнула уже Иветта. – Ты так использовал собственную дочь, но даже не заметил перемены в ней!

Теперь уже Константин уставился на Марго, словно желал пробуравить ее взглядом. Та замерла как кролик перед удавом, будто если она не будет шевелиться, ее не заметят.