Алия Якубова - Волчьи судьбы

Важек смотрел на дочь, и лицо его приобретало все более каменное выражение. Ясно, что он читал ее мысли. Наконец, горе-спирит разродился, прошипев:

– Как ты могла, маленькая дрянь! Как ты могла заразиться, впустить в себя эту скверну? И потом еще прийти сюда! Совсем забыла слово божие?

– Я… я не виновата! – лепетала девушка.

– Ложь! Ты позволила искусу проникнуть в свой разум и тело! Если бы ты была достойным воином божьим…

– Не несите чушь! – не сдержалась Иветта. – Уж вы-то прекрасно знаете, в чем причина.

Константин резко обернулся к верволчице, но та невозмутимо продолжила:

– И не стоит прикидываться святой простотой! Ее мать была верволчицей, и вы наверняка знали, чем чреват ваш с ней союз. Если нет – то вы полный дурак. Но уж во всяком случае вы не могли не знать, что Марго с детства несет печать оборотня.

– Что?

Иветту уже, как говорится, понесло. Она решила идти в своей отповеди до конца:

– Ей вы могли забивать голову чем угодно, но с нами не получится. Вы – спирит, и прекрасно знали, что за "бесы" скрываются в вашей дочери. Но то, к каким методам вы прибегали… это отвратительно. Если бы ее мать была жива, она бы давно уже бегала в стае. И смерть ее матери кажется мне весьма странной.

– В смысле? – Константина аж перекосило.

– Верволчица, ждущая потомство, во время родов мобилизует все силы. Она очень живучая. К тому же в воспоминаниях Марго фигурирует ее мать.

– Моя мама… умерла… не при моем рождении? – похоже, до Марго стало доходить.

– Молчать! – рявкнул Важек непонятно кому. Наверное, все-таки Марго. Во всяком случае Иветта добилась своего – она вывела его из себя. Причем сильно. Вон, он аж пятнами пошел. По-моему, Зак правильно говорил, что у него крыша того… протекает.

Судя по всему, течь увеличилась, так как Константин вытаращил глаза и возмущенно проговорил:

– Как вы можете… как вы смеете упрекать меня в чем бы то ни было! Вы! Грязные животные! Убийцы, у которых нет ничего святого! Лживые твари! И твоя мать была такой же! Лживая сука, чуть не предавшая всех нас! А ведь мы поверили, когда она, заразившись, утверждала, что прекрасно контролирует себя!

Она до последнего скрывала свою беременность. Потом родилась ты. И она стала превращаться в животное!

Я позволял ей лишь кормить тебя. Так продолжалось некоторое время. Лет пять. Я видел, что она все сильнее влияет на тебя. Наконец, я ее застукал, когда она пыталась и из тебя сделать зверя! Но она поплатилась за это! Жестоко поплатилась!

Марго изменилась в лице. Оно стало походить на посмертную маску, глаза вытаращились. Девушка стала медленно оседать на пол. Я вспомнила, что Зак говорил что-то о последнем блоке, который он так и не снял. Видимо, он-таки снялся.

– Господи! – выдохнула Марго, заливаясь слезами. – Ты… ты убил мою мать… на моих глазах!

Девушка скорчилась на полу, рыдая, заново переживая страшные воспоминания детства. Мы все притихли, пораженные жестокостью Константина. А Марго вот сильные эмоции пока были противопоказаны.

Ее рыдания стали переходить в подвывания и взрыкивания. Она стала выгибаться, затрещали кости. Марго начала перекидываться.

Константин смотрел на это действо, как на пришествие антихриста. На лице написаны ужас и отвращение. А Марго менялась. Трещала, разрываясь, одежда, менялось телосложение, брызнула шерсть. Зверь продирался наружу из человека. Поначалу это трудно. Но через пару минут на месте девушки стояла ощетинившаяся волчица.

А красивая получилась. Каштаново-медовая шерсть и желтые волчьи глаза. Глаза, которые просто впились в отца. Я знала, да и все оборотни тоже, что происходит. Человеческий разум боролся с инстинктами зверя, ибо первое желание после перевоплощения – мяса!

Волчица зарычала, и сразу же затрясла головой, отгоняя от себя желания зверя. Вроде, ее разум прояснился. Она сделала неуверенный шаг к отцу, а он…

Константин оправился от шока. Выхватил из-за пояса пистолет странной формы и разрядил в дочь всю обойму. Так, что ни один мускул не дрогнул у него на лице.

Даже если учесть, что в пистолете были пули с транквилизатором, все равно его жестокость и бесстрастность поражали. Отвратительно!

Марго сделала неуверенный шаг вперед, пошатнулась и завалилась на бок, тяжело дыша. Тут же, под действием этого немалого количества транквилизаторов, началось обратное превращение. Долгое и болезненное.

Вбежавшие в подвал остальные охотники, видно Константин их как-то вызвал, как раз застали последние моменты трансформации. И тут же повыхватывали оружие. Константин сделал им знак рукой, обронив:

– Она уже не опасна.

– Ты – чудовище! – с отвращением фыркнула я, а Иветта добавила:

– Она же твоя дочь! Она пошла на измену, чтобы вернуться к вам.

– Еще бы не пошла! Неужели вы не поняли? Ее разум целиком в моей власти. Я позвал, и она пришла, не могла не прийти. Подобное повиновение вырабатывалось у нее с рождения.

– Ты грязный сукин сын! – выругалась я.

– Просто я знал, что рано или поздно этим кончится. Она слаба и подвержена влиянию. Но теперь это неважно. В ее тело проникла скверна и принесла свои плоды. Она стала чудовищем и будет уничтожена.

– И ты сможешь сделать это с собственной дочерью? – возмущенно поинтересовалась Иветта, хотя ответ и так был очевиден.

– Она больше не моя дочь, а лишь кровожадный монстр. Уничтожить ее – это всеобщее благо! И вас тоже! Вы все недостойные жизни монстры!

– Не мни из себя бога, решающего, кто достоин жить, а кто нет, – рявкнула я.

– Замолчи, тварь! – опаньки, подумалось мне. Каким высокохудожественным языком мы заговорили. Может оскорбиться и упасть в обморок, как благородной леди? Не, так как благородной леди я не была, мой жест вряд ли бы оценили по достоинству. Так что я передумала, и лишь сказала:

– Чья бы елка зеленела!

А в глазах Константина уже плясали сумасшедшие огоньки. Нет, это каким ненормальным нужно быть, чтобы ставить во главе отряда такого психа? Я глянула на остальных и поняла – в их глазах, во всяком случае, у доброй половины (правда насчет доброты я бы поспорила), светился тот же безумный огонь. У остальных на лице было полное безразличие. И это даже хуже. Таким все равно: расстрелять в упор десяток преступников или невинных женщин и детей. Хладнокровные убийцы.

– Мы очистим город и весь мир от таких монстров, как вы! – продолжал вещать Константин. – Мы защитим человечество!

– Ой, не надорвись! – усмехнулась я. Юморист, ё-мое. – Мы бы даже поаплодировали. Но извините – руки заняты, – я побренчала кандалами.

Вроде мы пленники, но меня откровенно пробивало на "хи-хи". К тому же с внешней стороны стали раздаваться глухие удары. Причем неравномерные, но зато со всех сторон сразу.