Энн Райс - Черная камея

К тому времени у тетушки было по крайней мере десять камей на сюжет "Ревекка у колодца" – это я знал точно, хотя мне было пока неизвестно, как у нее появилась первая из них. Знай я об этом тогда, разволновался бы еще больше.

За ужином я рассказал деду о вылазке на чердак и показал трофеи, но он остался, как всегда, равнодушен, а когда Жасмин начала строго выговаривать мне насчет того, чтобы впредь я не смел совать нос куда не следует, Папашка произнес помертвевшим голосом:

"Можешь брать все, что там найдешь".

Услышав это, Жасмин тут же притихла.

Перед тем как укладываться спать, я отдал жемчуга Большой Рамоне, но она заявила, что у нее сердце к ним не лежит, что с ними связана одна история – с ними и со всеми вещами, что лежали в сундуке.

"Сохрани их до того дня, когда женишься, – сказала она. – Вот тогда и подаришь жемчуг своей молодой жене. Но сначала пусть ожерелья благословит священник. Запомни. Никому не дари их без его благословения".

"В жизни ничего подобного не слышал, – удивился я. – С каких это пор священники благословляют жемчуг?"

Я упрашивал ее рассказать мне всю историю – уж кто-кто, а она-то обо всем знала, – но Рамона наотрез отказалась, заявив, что почти все забыла. Но я-то не сомневался, что это выдумка.

В тот вечер Большую Рамону осенила блестящая идея: произнести весь Святой розарий. Так мы и сделали, размышляя над Скорбными тайнами, после чего перешли к Знаку раскаяния, обратив свои молитвы к бедным душам в Чистилище, а потом вознесли молитву к архангелу Михаилу, чтобы он защитил нас в битве со злом, и легли спать.

На следующий день я написал тетушке Куин о своей находке, сообщив, что присоединил камеи к ее коллекции, выставленной в гостиной, и что жемчуга теперь лежат в ее трюмо, на тот случай, если вдруг они ей понадобятся. Я попросил тетушку рассказать ту историю, которую отказывалась поведать Большая Рамона. Кто такая Ревекка Станфорд? Каким образом ее вещи попали в наш дом?

Я снова побывал на чердаке и весь его обыскал. Конечно, там нашлись и другие чудесные предметы: старые столики и лампы в стиле ар деко [19], мягкая мебель с признаками начавшегося гниения и даже пара пишущих машинок – древние черные агрегаты, весившие, наверное, тонну. Горы старой одежды, которая на первый взгляд годилась только старьевщику, и старый-престарый пылесос, достойный какого-нибудь музея.

Что касается плетеной мебели, я велел перенести всю ее вниз и отреставрировать, заручившись одобрением Папашки, которое в конце концов было дано молчаливым кивком. Обитатели Флигеля обрадовались новому заданию, так что дело пошло.

Ничего другого, представлявшего интерес, я не обнаружил. Ревекка Станфорд пока оставалась для меня загадкой, и когда я заглянул на чердак в последний раз, то прихватил с собою книжечку в кожаном переплете, которую заметил еще раньше среди ее вещей.

И вновь на меня накатило тревожное волнение, а в дверях опять возник Гоблин и отрицательно покачал головой.

Мне понравилось, что мое волнение и отчаяние тут же прошли.

Следующий день, четверг, был тоже спокойным, бесхлопотным. Меня снова охватила паника, и после ленча я отправился побродить по ореховой аллее, послушать, как под ногами поскрипывает мелкий гравий.

Свет был по-утреннему золотистый, но уже начал угасать, и страх вновь тяжело наваливался на меня, не давая дышать.

Дойдя до крыльца, я опустился на ступеньку, открыл книжечку, найденную в сундуке Ревекки Станфорд, и попытался прочесть, что там написано.

Мне не понадобилось много времени, чтобы расшифровать имя на первой странице: "Камилла Блэквуд". Что касается остальных записей, то они были весьма неразборчивы, однако я понял, что это стихи.

Книга стихов Камиллы Блэквуд! А ведь именно призрак Камиллы всегда видят на чердачной лестнице! Я побежал рассказать об этом Жасмин, устроившей себе перекур на заднем крыльце.

Пришлось снова выслушать гневную речь:

"Тарквиний, не трогай эти вещи! Отнеси книжицу в комнату мисс Куин, пусть там и лежит до ее приезда!"

"Послушай, Жасмин, как по-твоему, что ищет призрак Камиллы? Ты ведь видела его так же, как и я. И почему ты не велишь мне трогать эту книгу? Разве не понятно, что Камилла потеряла ее или куда-то случайно засунула, а ты ведешь себя так, будто все это пустяки, не имеющие значения".

"А для кого это имеет значение! – огрызнулась она. – Для тебя? Ты разве видел призрак Камиллы на лестнице?"

"Видел, причем дважды, и ты это знаешь", – подтвердил я.

"Интересно, как ты теперь собираешься сообщить ей, что нашел книгу? Через своего ангела-хранителя во время вечерней молитвы?"

"Неплохая идея, – подхватил я. – Ты тоже видела ее призрак – не отрицай".

"Послушай меня, – попыталась разубедить меня Жасмин, – я ни разу его не видела, просто так говорила. Для туристов. Да я в жизни не встречала ни одного призрака".

"Я знаю, ты лукавишь, – заявил я. – Думаю, ты даже Гоблина видела. Иногда ты смотришь на него в упор – я заметил. Так что, Жасмин, тебе меня не провести".

"Прикуси язычок, юноша".

Я понял, что больше ничего от нее не добьюсь.

Жасмин еще раз повторила, чтобы я убрал книгу подальше. Но у меня были другие планы. Я знал, что если подержать каждую страницу над галогеновой лампой, то, скорее всего, я сумею разобрать какие-то строки. Но этого было мало. К тому же мне недоставало терпения и выносливости.

Я отнес книжку к себе наверх, оставил на письменном столе, затем спустился и снова уселся на ступени крыльца, надеясь, что подъедет какой-нибудь гость и что-нибудь изменится в этой гнетущей тишине угасающего дня. Паника становилась все сильнее.

"Милостивый Боже, я бы сделал все, что угодно, чтобы этого не было! Все, что угодно, – с горечью произнес я и закрыл глаза, а потом негромко позвал: – Где ты, Гоблин?"

Но он так же, как и Всевышний, не удостоил меня ответом, и тут мне показалось, будто жар весеннего дня несколько остыл и с болот подул прохладный ветерок. Оттуда никогда не веяло холодом, по крайней мере очень редко, поэтому я повернулся и взглянул в ту сторону, где за домом располагалось старое кладбище и высились громоздкие кипарисы. Болото выглядело, как всегда, темным и таинственным, оно словно нависло над кладбищем, растекаясь черной бесформенной громадой до самого голубого горизонта.

С той стороны по крутому склону спускалась какая-то женщина Она широко и уверенно шагала, приподняв правой рукой края темных юбок.

"Очень хорошенькая, – вслух произнес я. – Именно такой я вас и представлял".

Меня поразили собственные слова. С кем это я говорю? Тут я почувствовал, что Гоблин потянул меня за левую руку. Когда я к нему обернулся, по мне словно пробежал ток, а Гоблин мелькнул на мгновение, яростно качая головой, и сразу исчез. Так вспыхивает, прежде чем перегореть, электрическая лампочка.