Сергей Лукьяненко - Остров Русь

Переминаясь с одной куриной лапы на другую посредине поляны стояла изба. Из избы доносились возбужденные голоса: один старческий, надтреснутый, другой совсем детский, но с хитрецой.

— Что ты руки-ноги растопыриваешь? — сварливо бормотал старческий голос. — Ты мне обед срываешь. А у меня диета, между прочим.

— Да не пойму я ничего, бабушка, — отвечал детский. — Я стараюсь, да не выходит у меня.

— Ну давай еще раз, на счет «три» быстро руки-ноги сгибаешь, голову опускаешь. Понял?

— Понял, бабушка.

— Приготовились! Раз! Два! Три! Тьфу ты, бестолочь... Я же сказала, на счет «три»! А ты на два скрючился, а на три обратно растопырился!

— Да не умею я считать, бабушка! Я же маленький!

— Что маленький, это да. Это плохо... — задумчиво произнес старческий голос. Но закончил бодро: — Зато, наверное, вкусненький.

— Может ты меня подкормишь, подождешь пока вырасту, а?

— Кончай, Ивашка, демагогию разводить! Кормить его, понимаешь ли... Сама есть хочу. Поехали!

Секунд десять из-за двери слышалось только неясное бормотание и громыхание листового железа. Наконец Баба Яга взвизгнула:

— Опять? Опять, да?

— Глупый я, бабушка! А ты жизнь прожила, умом богата стала. Ты покажь, как делать надо — я и повторю!

— Чему вас только в школе учат! — польщенно пробормотала Баба Яга. — Ладно, слазь! Вот, вот так садишься, вот так руки прижимаешь, вот так ноги, башку опускаешь...

Иван понял, что еще мгновение, и Ивашка Бабу Ягу зажарит. И тогда некому будет Алешу расколдовывать. Богатырским ударом он вышиб дверь избушки и с криком: — Погодь, Ивашка! — запрыгнул внутрь.

— А вот и ужин явился! — всплеснула руками сидящая на огромной лопате лохматая седая старуха.

— Я тебе покажу ужин! Ты у меня на всю жизнь наешься! — вскричал Иван, занося над ее головой меч-кладенец, Кейсероллом дареный.

— Ай! — взвизгнула Баба Яга, закрывая лицо скрюченными пальцами. На старого человека руку поднимаешь! И не стыдно тебе?

Воспользовавшись суматохой Ивашка выпустил из рук черенок лопаты и метнулся к выходу.

— Обед, обед убегает! — истошно завопила старуха.

— До обеда ли тебе, бабуся? — насмешливо сказал Иван, приставляя ей к горлу клинок. — Превращай козленка в богатыря, а не то избушке твоей быстро ноги пообломаю, а потом и тебя прирежу, не помилую.

— Щас, щас, щас, — старуха торопливо выдернула из головы волосок, порвала его, что-то прошептала и сказала, заискивающе улыбаясь: — Готово, о сильнейший из богатырей! Гуляй себе с миром!

Иван усмехнулся, вложил меч в ножны, и сделав шаг к двери спрыгнул на землю. Возле избы стояли трое. Смолянин с открытым ртом и озадаченный Кубатай разглядывали совершенно незнакомого белобрысого богатыря. Тот и сам с удивлением себя оглядывал.

Озверевший Иван ворвался обратно в избушку.

— Что ж ты делаешь, змея старая? В кого ты козленочка превратила?

— Как в кого, терпеливейший из терпеливых? — выпучила глаза Баба Яга. — В богатыря, как и велено!

— Так ведь не в какого попало богатыря надо, а в Алешу Поповича!

— Сразу бы говорил, — сварливо протянула старуха, снова выдернула волосок, дунула, плюнула и что-то прошептала.

Иван выглянул из избы. Смолянин и Кубатай тискали в объятиях Алешу.

— Вот спасибо тебе, бабушка, — сказал Иван обрадованно. — До свиданьица. Здоровье берегите.

И снова из дверей на землю спрыгнул.

— Больно молодежь нынче вежливая пошла, — крикнула ему вслед Баба Яга саркастически. Однако герои наши уже спешили прочь. — Ну погоди, Иван, — злорадно пробормотала старуха. — До болота только доберись.

Но и этого наши путники не слышали. А минут через пятнадцать и вправду поравнялись с гатью трясинной.

— Насколько я осведомлен, — сказал Кубатай, — прямо за этим болотом расположена лабора... замок Кащея расположен.

— Да ну? — обрадовался Иван. — Ужель так скоро добрались?

— Ме-е-е... — проблеял Алеша. Испуганно потряс головой, перекрестился, а затем снова осторожно открыл рот, чтобы все же сказать то, что собирался: — Скоро-то скоро, а как через болото переберемся?

— Да, незадача, — вздохнул Иван и почесал затылок. — Мистер Кубатай, а вы что предложите?

— Почему «мистер»? — удивился Кубатай.

— Так, к слову пришлось.

— Что я могу предложить? — переспросил Кубатай задумчиво. — Могу ли я... Хочу ли я... Как ты меня назвал? Мистер? Ха! Что ж, безвыходных ситуаций не существует! Следует использовать воздушные шары! Дело мне знакомое!

— Что это еще за шары такие? — подозрительно спросил Алеша.

— Воздушный шар есть некий объем, заполненный горячим воздухом, или же иным легким газом, — объяснил Кубатай, подняв вверх палец.

— О ком «об ем»? — неодобрительно полюбопытствовал Алеша.

— Не «о ком», а объем! — с легким раздражением объяснил Кубатай. — Ну, например, большой мешок из кожи или плотной ткани.

— У нас нет ни того, ни другого, — заметил Иван.

— Если только лягушек через соломинку надувать, — предложил Алеша. — А че? Старинная забава молодецкая, — продолжал он, увлекаясь. — Вставляешь лягушке в...

— Лягушки не подойдут, — перебил его Кубатай, — объем маловат.

— О ком «об ем»-то? — взвился Алеша. — Нет, Вань, ты послушай только нехристя нашего!

А Кубатай пробормотал, почему-то хихикнув:

— Объем — он и в Африке объем...

— Заткнись, Алеша, — грубо осадил Иван Поповича.

— Ну, как хотите, — обиделся Алеша и замолк. А Иван вспомнил историю Алешиной женитьбы и подумал: «несладко, видать, царевне жилось.»

Паузу нарушил Смолянин:

— Кстати о лягушках! А может это... с кочки на кочку? Как прыгоходы... — подмигнул он Кубатаю.

— А ежели кочки на середине кончатся? — мстительно спросил Алеша. — Тогда как?

Смолянин только пожал плечами.

— У тебя альтернативные предложения есть? — спросил Алешу Иван.

Тот отрицательно покачал головой.

— Ну а коли так, — сказал Иван, — тогда поскакали.

И они вприпрыжку двинулись дальше. Только лягушки, спасенные Кубатаем от надувательства, с кваканьем разлетались в стороны. Долго нашим героям скакать не пришлось. Да что плохо — ни присесть, ни скатерочку раскинуть. А еще хуже то, что когда уж и лес из виду исчез, и неясно стало, куда возвращаться, сбылись самые худшие Алешины опасения. Кончились кочки болотные и простерлась перед ними топь сплошная, зыбучая.

— Приплыли, — объявил Смолянин мрачно.

— Ой, простите меня друзья мои сердечные, — вскричал Иван, преисполнившись раскаянья. — Не послушал я Алешу, завел неведомо куда! Тут, видать и головы нам сложить суждено.

— Не спеши нас хоронить, Ваня, — остановил его Алеша. — Авось не пропадем.

— Как же, не пропадем. Кубатай, мудрец, одна ты у нас надежда и опора! Что делать, как действовать?