Юлий Буркин - Остров Русь 2, или Принцесса Леокады

В тот вечер мы со Стасом отправились в кино на очередного «Терминатора». То, что на афише была приписка: «новая версия», беспокойства у нас не вызвало. Мало ли какие теперь бывают версии — то режиссерская, то «от Гоблина», то еще какая-нибудь. Новая так новая. Всяко лучше, чем старая.

Что Шварценеггера не будет, это мы заранее поняли, все-таки губернатор, не дело ему по экрану с берданкой скакать. Но мы думали, хотя бы терминаторша из третьей серии будет. Она, не смотрите что робот, девица хоть куда. При этом еще и ногами, и руками дерется, только шум стоит.

Но нет. Терминаторши тоже не было. А прилетел из будущего на этот раз какой-то пацан лет десяти. Хотя, конечно, и жидкометаллический. Но вместо того чтобы всех мочить, как давай он изо всех сил со всеми дружить, старушек через дорогу переводить и подбирать бездомных собачек…

Мы со Стасом смотрели на все это безобразие, выпучив глаза.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил он меня на ухо.

— Это какой-то хитрый ход, — догадался я. — Сначала он будет хороший, хороший, а потом всех котят передушит и покажет всем, где раки зимуют.

— Точно, — успокоился Стас. И мы стали смотреть дальше.

Но вот уже полфильма прошло, даже больше, а ничего не изменилось. Малец этот всем помогает и нотации читает. Просто достал.

Наконец о том, что прибыл новый терминатор, узнал Джон Коннор и сообщил об этом своей матушке Саре в психбольницу. Где ж ей еще быть? Та, конечно, сразу сбежала, нашла этого пацаненка и хотела его на каком-то заводе расплющить огромным прессом.

Вот это была правильная идея! Единственная правильная за весь фильм. Но не тут-то было! Пацаненок подарил Саре букетик незабудок и напомнил, что когда-то и ее сын тоже был таким же маленьким, как он. И повернуть рубильник у этой дуры не поднялась рука. Вот так вот.

Да-да, тут еще можно было думать, что хитрый ход продолжается, хотя и подзатянут… Но слушайте дальше! Когда Сара пошла на завод, она оставила Джона на стреме у входа — вдруг полиция или еще чего… И когда оттуда вышел этот маленький терминатор — целый и невредимый, Джон сразу решил, что мамочке его крышка, и пальнул в мальца из гранатомета. Да промазал.

Но зоркий глаз юного терминатора засек вылетевшую из ствола гранату, высчитал траекторию и установил, что она мчится прямиком в серого котенка, который жмется у входа в цех. И тогда он прыгнул навстречу гранате и закрыл котенка своей грудью.

Шарахнуло, котенок юркнул в здание, а пацана разорвало на несколько кусочков жидкого металла. И каждый из этих кусочков слился в нового пацана, только поменьше, и теперь их получилась целая орава — штук семь, но совсем уже маленьких, годика по два.

И все они стали хныкать, хлюпать носами и просить Джона: «Дяденька, дяденька, мы хотим домой…», «Дяденька, а где киса? Она хорошая…», «Дяденька, зачем ты в нас стреляешь, ты же добрый?..»

Тут Джона слеза прошибла, бросил он свое орудие, сел на землю и ревет. А жидкокристаллические детки вокруг него в кружок сбились, и ну его по головке гладить да конфеты в рот пихать, откуда только взяли. А тут и Сара с завода вышла, с букетиком.

Джон ее как увидел, так от удивления онемел. А она его обняла, детки-терминаторы завели вокруг хоровод, и все вместе грянули песенку. А переводчик загундосил:

Я понял, что это конец фильма, и чуть не заорал: «Гады, верните деньги!» Хотя не в деньгах, конечно, дело…

Я посмотрел на Стаса, а у того аж зрачки позеленели и кулаки сжаты, будто он сейчас в экран влезет и отметелит всех этих терминаторов-беби вместе с Джоном, Сарой, режиссером, оператором и всей съемочной группой.

Тут под какую-то очень знакомую попсовую песенку на английском языке пошли титры, и в зале стал медленно загораться свет. Мы огляделись по сторонам и не поверили своим глазам. Лица у всех были довольные, счастливые, кое-кто даже подпевал. Да что ж это происходит-то, а?!

Пока по экрану шли титры, мы выползли на свежий воздух, перешли через дорогу и уселись на лавочку в небольшой аллейке. Я ожидал, что Стас начнет возмущаться, но вместо этого он сказал:

— Костя, а ты не заметил, что с людьми вокруг нас вообще что-то не то в последнее время делается?

— Нет, — признался я. — Например?

— Ну… Я вчера в церкви был. Там один батюшка проповедь читал. Рассказывал, какие замечательные братья наши во Христе — католики.

Я присвистнул и сказал:

— Ни фига себе!

— Вот-вот, — кивнул Стас. — Прямо «глобальное подобрение» какое-то.

— Ну, глобальное оно или не глобальное, это еще рано говорить. Но что-то такое происходит, это факт.

— Да, надо внимательнее понаблюдать, — согласился Стас. — Усилить, так сказать, бдительность.

Только он это произнес, как из кустов к нашей скамеечке вышла толпа, человек десять, и окружила нас. Была уже почти ночь, но рядом на столбе светил фонарь, и мы отчетливо видели спортивные штаны с полосками, хмурые рожи и бритые головы.

— Закурить есть? — спросил тип, больше остальных похожий на гориллу.

— Нет, — сказал я, морально готовясь к драке. Драться я не люблю, но с детства знаю: в такой ситуации на жалость давить бесполезно.

— Не курим, — вякнул Стас. Вот же болван, сразу дал повод для наезда: «Спортсмены, что ли? А давай посмотрим, кто здоровее…»

— Не курите? — переспросил гориллонодобный и сплюнул. — Ну и правильно. Вредно это. А чего вы тут сидите-то?

«На нашей скамейке», — продолжил я про себя.

— Христос сидел и нам велел, — заявил Стас.

— Где это он сидел? — удивился тип. — Он же вроде висел.

— Тебя не спросил! — продолжал наглеть Стас. — Что вы к нам пристали? Хотим и сидим!

— А-а, — протянул гориллоподобный. — Ну, тогда другое дело, раз хотите. А то, может, по темноте идти боитесь. Может, до дому вас проводить? С нами не обидят.

У меня аж челюсть отвисла. Или он так шутит?

— Не надо нас провожать! — заорал Стас. Перенервничал, видно. — Смотрите, чтобы вас самих не обидели!

— Нас-то? — хохотнул гориллоподобный, и вся компания загоготала. — Кто ж нас обидит? Люди-то все добрые вокруг… Ну ладно. Не хотите — не надо. — Он снова сплюнул. — Пойдем мы тогда, поищем, кому другому помочь.