Сергей Мусаниф - Подземная Канцелярия

Дороги днем были перегружены машинами, но к «лексусу» они относились уважительно, иногда даже пропускали вперед и старались не притирать. Через час я уже припарковался поблизости от того кафе, в котором имел привычку завтракать пресловутый Вован.

Вскоре появился автомобиль Вована. Черный, длинный, с затемненными окнами, как мне и описывал Мигель. На заднем бампере была крупная табличка с надписью «Вова», сделанная специальной фосфоресцирующей краской. Я двинулся за ним и, когда он притормозил у кафе, тормозить не стал. Наши машины столкнулись – не слишком сильно, но ощутимо, – и табличка с его именем упала на асфальт. Вместе с бампером, задним фонарем и еще какой-то мелочью.

Вован вышел из машины, и я впервые получил возможность полюбоваться на него воочию.

Ростом около двух метров, высокий, толстый. Он носил кожаные штаны, шелковую рубашку и ковбойские сапоги, отделанные так, что любая корова умрет со смеху. Суммарный вес его золотых украшений тянул под два килограмма.

Справа из-за пояса торчала рукоятка пистолета, на другом боку висел мобильный телефон. Я тоже вышел из машины.

– Круто ты попал на бабло, – сказал Вован, даже не глядя на причиненные его транспорту повреждения. – Ты че, совсем слепой или как?

– Реально зрячий, – сказал я.

– О, – сказал он. – Ты знаешь, на сколько тонн тут ремонт теперь потянет? Так посмотри сам, раз ты зрячий.

– Смотрю, – сказал я. – Ну и что?

– Бампер – шестьсот, крыло – штука, фонарь – еще пятьсот. Плюс покраска и установка. Это штук пять. Плюс потеря товарного вида, это еще десять. С тебя пятнадцать штук, реально. Это с одной стороны. С другой стороны, знаешь ли ты, кого боднул?

– Я – не бык, – сказал я. – Хотя бодаться иногда приходится.

– Я – Вован Люберецкий, – сказал он. Цезарь, насколько я помню, представлялся с меньшей помпезностью. – И я на битых машинах не езжу. Так что этот «мерин» теперь твой. А с тебя точно такой же, в той же комплектации, лады?

– Нет, – сказал я. – Мне это вообще по барабану.

– Как это? – не понял он.

– А так, – сказал я. – Это не моя тачка.

– Как не твоя?

– А я ее угнал, – сказал я. – И платить я тебе ничего не буду.

– Ты че, беспредельщик? – спросил он тихо. – Ты слышал, на кого прешь, отморозок?

– А мне и это по барабану, – сказал я.

– Ну ты отморозок реальный, – сказал он с внезапно возникшим в голосе уважением. – Стрелу тебе забью, лады?

– Ладно, забивай, – сказал я. – Приеду, побазарим.

– Сотый километр МКАД, завтра в полночь, идет?

– Забили, – сказал я.

– А ты сам чьих будешь? – спросил он. – Кого ты знаешь, реально, кто за тебя врубится?

– Кого я знаю, тех ты не знаешь, – сказал я. – Завтра поговорим.

После чего я развернулся и пошел прочь.

– Брателло! – окликнул он. – Слышь, а тачка?

– За ней приедут, – сказал я.

На машине стояла спутниковая система слежения, выключать которую я не стал, так что служители правопорядка уже должны быть на подходе.

Архив Подземной Канцелярии

Из дневника Гоши

Запись сто шестидесятая

«Слушай сюда.

Если у тебя нет компьютера, это послание не для тебя.

Если ты чайник, это послание не для тебя.

Если ты ламер, это послание не для тебя.

Если ты рядовой пользователь, это послание не для тебя.

Если ты программист, это послание не для тебя.

Если ты системный администратор, это послание не для тебя.

Если даже ты хакер, это послание не для тебя.

А вот если ты не просто хакер, а хакер с гипертрофированной наглостью, отягощенной суицидальными наклонностями и клиническим идиотизмом, то ты именно тот, кто мне нужен.

Поэтому читай внимательно, пишу крупными буквами:

ТЫ ИМЕЛ НЕОСТОРОЖНОСТЬ 14 ИЮНЯ ЭТОГО ГОДА ЛОМАТЬ ЛОКАЛЬНУЮ СЕТЬ ФИРМЫ, НАЗВАНИЕ КОТОРОЙ ТЫ САМ ЗНАЕШЬ, ПОЭТОМУ ЗДЕСЬ Я ПРИВОДИТЬ ЕГО НЕ БУДУ. ТОЛЬКО НАМЕКНУ. ТЫ НАЧАЛ СВОЕ БЕЗОБРАЗИЕ В ТРИ ЧАСА НОЧИ, А В СЕТИ БЫЛО СЕМНАДЦАТЬ МАШИН. ТАК УЖ СОВПАЛО, БРАТИШКА, ЧТО ЭТА СЕТЬ НАХОДИЛАСЬ ПОД МОЕЙ ОХРАНОЙ.

ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ?

ЗНАЧИТ, ТЫ ПОПАЛ.

ПОКА ТЕБЕ ВЕЗЛО. Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО ЗА ХРЕНЬ ТЫ ВОТКНУЛ В МОЕ ЖЕЛЕЗО, ТОЛЬКО СИЛЬНО НЕ ОБОЛЬЩАЙСЯ, ТО, ЧЕГО Я НЕ ЗНАЮ СЕГОДНЯ, БУДЕТ ИЗВЕСТНО МНЕ ЗАВТРА. В КРАЙНЕМ СЛУЧАЕ ПОСЛЕЗАВТРА, И НА ЭТОМ ВЕЗЕНИЕ ТВОЕ ЗАКОНЧИТСЯ.

Я ЗНАЮ ВСЕХ ТОРГОВЦЕВ СОФТОМ. Я ЗНАЮ ВСЕХ ПРОГРАММИСТОВ, КОТОРЫЕ МОГЛИ НАПИСАТЬ ЭТУ ХРЕНЬ. МНЕ ИЗВЕСТНЫ ВСЕ БОЛЕЕ-МЕНЕЕ ПРИЛИЧНЫЕ ХАКЕРЫ МИРА. РАНО ИЛИ ПОЗДНО Я УЗНАЮ, ЧТО ЭТО ТАКОЕ, КТО ЭТО НАПИСАЛ И КТО ЭТО ТЕБЕ ПРОДАЛ.

РАНО ИЛИ ПОЗДНО, НО Я НАЙДУ ТЕБЯ. ПУСТЬ ДАЖЕ НА ЭТО УЙДУТ ГОДЫ ВРЕМЕНИ В РЕАЛЕ И ВСЕ МОИ НАЛИЧНЫЕ И БЕЗНАЛИЧНЫЕ СБЕРЕЖЕНИЯ, НО Я ТЕБЯ НАЙДУ. ТЫ ТЕПЕРЬ – МОЙ КРОВНИК.

ХОЧЕШЬ БЕСПЛАТНЫЙ СОВЕТ? УЕЗЖАЙ. УЕЗЖАЙ В ЦЕНТРАЛЬНУЮ АФРИКУ, В АВСТРАЛИЙСКИЕ ПУСТЫНИ ИЛИ НА СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС, ВЫБЕРИ НА ГЛОБУСЕ ТАКОЕ МЕСТО, ГДЕ НЕТ КОМПЬЮТЕРОВ И НЕ СВЕТИТ СОЛНЦЕ. ВОЗЬМИ С СОБОЙ ЛОПАТУ И ВЫКОПАЙ САМУЮ ГЛУБОКУЮ ЯМУ, КАКУЮ ТОЛЬКО СМОЖЕШЬ. ВОЗЬМИ С СОБОЙ ЦЕМЕНТ И ЗАМУРУЙСЯ ИЗНУТРИ. ТОЛЬКО НЕ БЕРИ С СОБОЙ БОЛЬШИХ ЗАПАСОВ ПРОВИЗИИ, ПОТОМУ ЧТО ДОЛГО ТЫ ТАМ ВСЕ РАВНО НЕ ПРОСИДИШЬ. Я ТЕБЯ ДОСТАНУ.

И КОГДА Я ТЕБЯ НАЙДУ, ТЫ ПОЖАЛЕЕШЬ, ЧТО У ТВОЕЙ МАТЕРИ НЕ БЫЛО ПРИ СЕБЕ ПЯТИ РУБЛЕЙ НА АБОРТ.

КОГДА Я ТЕБЯ ДОСТАНУ, ТЫ ОСТАНЕШЬСЯ ДАЖЕ БЕЗ ТРУСОВ. НО ЭТО ТЕБЕ НЕ СИЛЬНО ПОВРЕДИТ, ПОТОМУ ЧТО ТОГО, ЧТО ОБЫЧНО БЫВАЕТ В ТРУСАХ, У ТЕБЯ К ЭТОМУ ВРЕМЕНИ ТОЖЕ НЕ БУДЕТ.

ПОТОМ Я ВЫРВУ ТВОИ РУКИ, ЧТОБЫ ТЫ НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ КОСНУЛСЯ КЛАВИАТУРЫ.

Я КУПЛЮ САМУЮ БОЛЬШУЮ МЫШЬ, КОТОРУЮ ТОЛЬКО ПРОИЗВОДИЛИ В ИСТОРИИ, И ЗАСУНУ ЕЕ ТЕБЕ СОВСЕМ НЕ В УХО.

Я ЗАХВАЧУ С СОБОЙ БЕЙСБОЛЬНУЮ БИТУ И ПЕРЕЛОМАЮ ТЕБЕ НОГИ.

Я ВОЗЬМУ С СОБОЙ КЛЮШКИ ДЛЯ ГОЛЬФА И СЛОМАЮ В ТВОЕМ ТЕЛЕ ВСЕ КОСТИ, ПОТЕРЯ КОТОРЫХ НЕ СМОЖЕТ ПОВРЕДИТЬ ПРОЦЕССУ ТВОЕЙ ДАЛЬНЕЙШЕЙ ЖИЗНЕДЕЯТЕЛЬНОСТИ.

А ЖАЛКИЙ ОСТАТОК СВОЕЙ НИКЧЕМНОЙ ЖИЗНИ ТЫ ПРОВЕДЕШЬ, ПОБИРАЯСЬ В ПЕРЕХОДЕ МЕТРО, ОТСТОЙНЫЙ КАЛЕКА, КОТОРОГО НИКТО НЕ БУДЕТ СЛУШАТЬ И КОТОРЫЙ ВСЕ РАВНО БУДЕТ ВСЕМ РАССКАЗЫВАТЬ ЖАЛОСТЛИВУЮ ИСТОРИЮ О ТОМ, ЧТО ЖИЗНЬ ЕГО ЗАКОНЧИЛАСЬ В ТУ САМУЮ СЕКУНДУ, КОГДА ОН РЕШИЛ ЗАМАХНУТЬСЯ НА МОИ ФАЙЛЫ.

Я НЕ ПРОЩАЮСЬ С ТОБОЙ, БРАТИШКА, Я ГОВОРЮ ТЕБЕ «ДО СВИДАНИЯ!» ДО ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ СКОРОГО СВИДАНИЯ, КОТОРОГО ЛИЧНО Я ЖДУ С НЕТЕРПЕНИЕМ.

И ПОМНИ, ЖИЗНЬ ТВОЯ ТЕПЕРЬ ЗАКОНЧЕНА. СО ВЧЕРАШНЕЙ НОЧИ ТЫ ПРОСТО ВЛАЧИШЬ СУЩЕСТВОВАНИЕ, НЕ БОЛЕЕ ТОГО.

И ЕЩЕ ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ РАЗ».

Вместо подписи под посланием был рисунок, совсем небольшой, с темно-синей заливкой. Осьминог с извивающимися щупальцами.

Кракен

В первую секунду я запаниковал. Я подумал, что меня каким-то образом вычислили, хоть холодным своим рассудком и понимал, что это практически невозможно. Но паника ведь не всегда поддается доводам рассудка. Паниковал я секунд тридцать.

Потом я начал думать.