Сергей Мусаниф - Подземная Канцелярия

– Черт, – сказал я. – А я посоветоваться хотел.

– Советуйся, – сказал он. – Я весь к твоим услугам.

– Гм, а у тебя денег на счете много? Ты ж в роуминге.

– У меня неограниченный кредит и очень выгодный тариф, – сказал он. – Так что о моих деньгах можешь не беспокоиться. Хочешь, я тебе песенку спою?

– Не стоит, – сказал я.

– Тогда говори, – сказал он.

– Ко мне приходил демон.

– Любопытно, – сказал Геныч.

– И предложил мне продать душу.

– Ты к психиатру ходил?

– Ходил.

– И как?

– В психушке мобильные телефоны отбирают.

– Это верно. Что он тебе предлагал?

– Все, что угодно.

– И ты теперь думаешь, соглашаться или нет?

– Ага.

– И ты хочешь, чтобы я тебе что-нибудь посоветовал?

– Снова ага.

– Даже не знаю, – сказал Геныч. – Религия – выбор сугубо индивидуальный, душа, если она есть, тем более, так что тут ты сам решать должен.

– А ты бы что сделал на моем месте?

– А я могу оказаться на твоем месте?

– Гипотетически.

– Если гипотетически, то не знаю. Гош, у меня очень тяжелый случай. Меня практически нечем искушать.

– Но если бы нашлось чем, ты бы согласился? В обмен на вечность в аду?

– Гош, меня на Небеса и так не пустят, даже на самолете.

– Значит, ты бы согласился?

– Возможно, – сказал он. – Но при условии, что твой демон извернулся бы и нашел способ меня соблазнить хоть чем-нибудь.

– Ясно, – сказал я.

– Но ты это только не принимай как руководство к действию, ладно?

– Не буду, – сказал я. – Ты когда в Москву?

– Вечером, думаю. Сразу после обеда. Или ужина. У меня же самолет свой, забыл?

– Забыл, – сказал я. – Ладно, увидимся.

– Понимаю, что не сильно тебе помог, но ты держи меня в курсе, лады?

– Буду держать, – сказал я и нажал на «отбой».

Прочистились мозги? По-моему, не очень. И Геныч, и священник сходились в одном: решай сам. Действительно, взваливать проблему принятия такого ответственного и судьбоносного решения на чужие плечи просто некорректно. И все же я позвонил Сереге, надеясь, что он позовет меня к себе и мы там все обсудим.

Телефон писателя был выключен. Потому что даже он, с его стоической ненавистью к средствам связи, вряд ли вытерпел бы более шестидесяти звонков в течение трех минут.

Я завел двигатель и поехал к нему домой.

Серега жил в квартире, доставшейся ему от родителей. Родители Сереги были академиками и еще при Союзе успели отхватить себе кусок жилья, которое после развала Союза получило звание элитного. В старом доме в центре города, с консьержем и лифтом, двери которого приходилось закрывать вручную.

– Вы куда? – спросил консьерж, едва я сумел справиться с тяжелой деревянной дверью подъезда.

– В сто девятую, – сказал я.

– Проходите.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

– Вы очень любезны.

– Желаю приятно провести день.

Я поднялся на шестой этаж по лестнице – не потому, что я слежу за своим здоровьем, а потому, что не доверяю лифтам, которые консервативны настолько, что не озаботились обзавестись автоматическими дверями, – и позвонил в дверь. По сути, я стоял и трезвонил около десяти минут, непрерывно терзая кнопку электрического звонка, а лишь потом мне открыли.

У Сереги явно было вдохновение. Он был в трусах, тапочках и сомбреро. Изо рта у него свисал потухший окурок, а дымящуюся сигарету он зажимал правой рукой.

– А, – сказал он. – Это ты. Чего надо?

– Поговорить.

– Гош, извини, – сказал он. – Некогда мне разговаривать. У меня роман на мази.

– Куда торопиться, – сказал я. – Работа писателя – самая медленная работа в мире.

– Черта с два, – сказал Серега. – Я начал его позавчера, а сейчас у меня уже сто восемьдесят шестая страница.

– Ого, – сказал я. Раньше его темпы были гораздо ниже. Две страницы в день, и то если повезет. – К тебе пришла муза?

– Ага, муз, – сказал он. – Чего хотел-то?

– Может, я войду?

– Лучше не надо, – сказал он. – А то еще спугнешь.

– Кого?

– Муза.

– Ты что, не один?

– Со мной мое вдохновение.

– И как зовут твое вдохновение? Ира? Катя?

– Гоша, – сказал он, – я тебя очень прошу, зайди вечером, а? Или давай где-нибудь пересечемся. Днем я работаю.

– А я вот в отпуске.

– Сочувствую, – сказал он и захлопнул дверь прямо перед моим носом.

Нет, я все понимаю, писатели – народ эксцентричный, но не до такой же степени.

Я снова позвонил, пока он не успел далеко уйти.

– Чего еще?

– Мне предложили заключить сделку с дьяволом, – сказал я.

– Так соглашайся, – буркнул он и снова закрыл дверь.

На этот раз окончательно.

– Чтоб тебя приподняло, хлопнуло, придавило, размазало да так и оставило, – сказал я закрытой двери и поплелся вниз.

От Сереги я отправился домой, спать. После бессонной, но незабываемой ночи меня слегка шатало, а в мозгах стоял густой туман. Восемь – десять часов здорового сна еще никому не вредили. Наоборот, кто-то во сне даже ухитрялся принимать правильные решения, Менделееву вон вообще таблица его приснилась.

Пришел домой и плюхнулся на диван. Сны мне не снились.

В половине восьмого меня разбудил стук в дверь. Стук и звон. Кому-то очень не терпелось со мной повидаться. Я подумал, что это у Сереги проснулась его писательская совесть, и пошел открывать.

Сереги за дверью не было, но я об этом не слишком пожалел, ибо…

Самая роскошная женщина, которую я видел в жизни, стояла на пороге моей квартиры. Высокая блондинка с настолько идеальными параметрами, что подходить к ним с сантиметром показалось бы кощунством. У нее были огромные голубые глаза, широкие скулы и ровные, идеально белые, как из рекламы «Блендамеда», зубы, которые она обнажила в очаровательной улыбке. А еще на ней был домашний халатик, отнюдь не скрывающий очертания ее тела и отсутствие лифчика, и меховые тапочки.

– Здрасьте, – тупо сказал я.

– Добрый вечер, – произнесла она голосом с весьма эротичной хрипотцой. – Могу ли я зайти?

– Не вижу причин, чтобы отказать вам, – сказал я, распахивая дверь настежь.

Она вошла, точнее, вплыла в мою квартиру. Зачарованный этим зрелищем, я чуть не оставил дверь открытой. Что этому чуду понадобилось от меня?

– Я – ваша новая соседка, – сказала она. – Вчера только переехала.

– Очень приятно, – сказал я.

– Меня зовут Тамара, – сказала она. – А вас?

– Гоша.

– Чудное имя, – сказала она. – Гоша, я собралась пить чай, а я очень люблю пить чай, и обнаружила, что у меня совершенно нет сахара. А я так люблю сладенькое.

– Хм, – глубокомысленно сказал и.

– Вы не одолжите мне пару ложечек сахара? – спросила она. – Я буду очень признательна.

– Конечно, – сказал я.

Не знаю, что со мной происходило, но в тот момент я готов был одолжить ей свои легкие или там, скажем, печень и никогда не требовать возврата.