Терри Пратчетт - Движущиеся картинки

— Гав, гав, — сказал Чудо-Пес Гаспод. Достабль обернулся.

— Кто это там? — спросил он.

— А-а! Это… Да так, ничего особенного, просто песика здесь нашли, — поспешно сказал Виктор. — Его зовут Гаспод, ну, в честь знаменитого Гаспода.

— Он наверняка и фокусы умеет показывать, — злорадно сообщила Джинджер.

— Умная псина? — Достабль наклонился и потрепал продолговатую голову Гаспода.

— Гр, гр.

— Поразительные штуки умеет делать, — сказал Виктор.

— Поразительные, — как эхо повторила Джинджер.

— Ну и урод, однако, — заключил Достабль. Он вперил в Гаспода долгий, пронзительный взгляд, но с равным успехом он мог соревноваться с многоножкой, кто пнет больше задниц. Гаспод даже зеркало мог пересмотреть.

Казалось, Достабль что-то обдумывает.

— Вот что… завтра утром захватите-ка его с собой. Зритель любит посмеяться.

— О, зритель просто обхохочется, — пообещал Виктор. — Помрет со смеху.

— За это я с тобой еще рассчитаюсь, — послышался тихий голос за спиной Виктора, когда они снова двинулись по склону холма. — Кстати, с тебя доллар.

— За что?

— Агентские комиссионные.

Над Голывудом сияли звезды — раскаленные до миллионов градусов, чудовищных размеров шары водорода. Раскаленные до такой степени, что даже не могли толком гореть. Незадолго до своей погибели многие из них раздувались пуще прежнего, а затем съеживались в крохотных угрюмых лилипутов, воспоминаниями о которых тешат себя лишь сентиментальные астрономы. Пока же они сияли, являя пример неподвластных алхимикам метаморфоз, и превращали самые обыденные элементы в чистейший свет.

Над Анк-Морпорком тем временем не переставая шел дождь.

Старшие волшебники толпились вокруг глиняной вазы, по строжайшему приказу Чудакулли вновь выставленной в коридор.

— Я помню Риктора, — сказал декан. — Тощий такой, кожа да кости. Ум несколько односторонний. Но могучий, могучий…

— Хе-хе. А я помню его мышиный счетчик, — подал голос из своего ветхого кресла на колесах Ветром Сдумс. — Который мышей считал.

— Сам по себе горшок весьма… — начал казначей, но туг же спросил: — То есть как — мышей? Они что, подавались внутрь на ременной ленте?

— О нет. Его просто заводили, а он стоял себе, жужжал и пересчитывал всех мышей в здании, м-м… А на колесиках, которые вертелись, были написаны цифры.

— И зачем все это?

— М-м? Наверное, ему просто хотелось сосчитать всех мышей в Университете.

Казначей пожал плечами.

— Между прочим, — сказал он, разглядывая устройство с близкого расстояния, — этот горшок довольно древняя ваза эпохи династии Мин.

И предусмотрительно замолчал.

— Почему именно Мин? — как и предполагалось, спросил аркканцлер.

Казначей стукнул по стенке горшка. «Мин-н-н», — отозвался тот.

— И что, все эти вазы Мин плюются в людей свинцовыми шариками? — спросил Чудакулли.

— Нет, мэтр. Риктор использовал ее, чтобы поместить туда… некий механизм. Хотя нам еще предстоит узнать, что это за механизм и как он действует…

…Уамм…

— Берегитесь. Он качается, — предупредил декан.

…Уамм… уамм…

Волшебники крайне беспомощно озирались.

— Что происходит? Что происходит? — выкликал Ветром Сдумс. — Почему никто, м-м, не скажет мне, что здесь происходит?!

…Уамм… уамм…

— Бежим! — предложил декан.

— Куда? — испуганно спросил казначей…. УаммУАММ…

— Я старый человек, и я требую, чтобы кто-нибудь объяснил мне, что…

Молчание.

— Ложись! — рявкнул аркканцлер. Плюм.

От колонны у него за спиной отскочил осколок. Он поднял голову:

— Клянусь богами, чуть-чуть не по… Плюм.

Второй шарик сбил с его головы шляпу. Дрожащие волшебники снова прижались к каменным плитам. Спустя несколько минут раздался приглушенный голос декана:

— Как думаете — кончилось? Аркканцлер поднял голову. Его лицо, всегда красное, сейчас поистине пылало.

— Казначей!

— Мэтр?

— Учитесь! Вот это и называется — меткость.

Виктор повернулся на бок.

— Шслчилсь, — невнятно пробормотал он.

— 6 час. у., как сказал господин Достабль, проснись и пой, — сообщил Детрит, сгребая одной рукой одеяла и простыни и стаскивая их на пол.

— Шесть часов? Да ведь это еще ночь! — простонал Виктор.

— Господин Достабль сказал, день будет долгий! — пояснил тролль. — Господин Достабль сказал, ты должен быть на площадке в половине седьмого. Он сказал, ты выполняешь. Виктор натянул брюки.

— Надеюсь, про завтрак он тоже сказал? — саркастически спросил он.

— Сказал, сказал. Господин Достабль устраивает доставку еды, так и сказал.

Из-под кровати донеслось сиплое пыхтение, и из облака вековой пыли показался Гаспод, тут же приступивший к утреннему почесанию.

— Что… — начал было он, но, увидев тролля, быстро поправился: — Гав, гав.

— А. Песик. Люблю песиков, — сообщил Детрит.

— Гав.

— Больше всего сырыми, — уточнил тролль.

Он, однако, не сумел придать своему голосу должную степень злонамеренности. Перед его мысленным взором плавно колебался образ Рубины в боа из перьев и трех акрах красного бархата.

Гаспод яростно почесал ухо.

— Гав, — сказал он негромко. — Это был угрожающий гав, — добавил он, когда Детрит вышел.

Ко времени появления Виктора склон холма уже кишел людьми. Были расставлены несколько палаток. Кто-то держал за повод верблюда. В клетках, помещенных в тени терновника, верещали демоны.

В центре этой сутолоки спорили Достабль и Зильберкит. Достабль обнимал Зильберкита за плечи.

— Грозный знак, — сказал голос на уровне колена Виктора. — Бывалый жулик собирается облапошить доверчивого простофилю.

— Это же будет для тебя гигантский скачок вперед, Том! — убеждал Достабль. — Ты подумай, есть ли в Голывуде еще люди, которые могут назваться Вице-президентом по Административным Делам?!

— Да, но ведь это моя компания! — возопил Зильберкит.

— Конечно, а как же иначе! — подхватил Достабль. — А что, по-твоему, означает звание вице-президента по административным делам?!

— А что оно означает?

— Слушай, я тебе когда-нибудь врал?

Зильберкит наморщил лоб.

— Ну, — сказал он, — вчера ты сказал, что…

— Я выражаюсь фигурально, — быстро добавил Достабль.

— А-а. Ну, вообще-то… Фигурально? Пожалуй, нет…

— Ага! Вот видишь? Так, где этот художник? — Достабль отвернулся от Зильберкита, словно выключил его.

К нему на всех парах устремился человек с папкой под мышкой.

— Да, господин Достабль?

Себя-Режу вытащил из кармана клочок бумаги.

— Мне нужно, чтобы афиши были готовы сегодня к вечеру, понятно? — предупредил он. — Вот. Это название клика.

— «Смерть в среде бархан», — прочел художник и недоуменно наморщил лоб. Его образование явно превосходило потребности Голывуда. — Барханы — это не племя! — крикнул он вслед.