Терри Пратчетт - Движущиеся картинки

— Чего? Мотивация?

— Да. Э-э. Мне это очень нужно, чтобы, э-э…

— А как тебе такая мотивация: не сделаешь то, что нужно, — уволю?

— Идет, господин Достабль, — ухмыльнулся Утес.

— Так, — сказал Достабль. — Все готовы… крути!

Злобный Сукин Сын неловко развернулся и, взбрыкнув ногами под непонятным верблюжьим углом, припустил вперед замысловатой рысью.

Ручка крутилась…

Воздух сверкал.

И тут Виктор проснулся. Ему казалось в тот миг, что он медленно выплывает из некоего розового облака или, быть может, из прекрасного сновидения; вытесняемое светом дня, оно покидает твое сознание, оставляя тебе жгучее чувство утраты, когда безотчетно знаешь — как бы ни было прекрасно то, что готовит тебе день грядущий, ничто не может сравниться с безвозвратно утекающим сновидением.

Виктор закрыл и открыл глаза. Образы стали блекнуть, потом исчезли. Все мускулы болели, словно он и в самом деле недавно натрудил их.

— Что случилось? — невнятно спросил он.

Потом опустил глаза.

— Вот это да.

Вместо верблюжьей шеи его глазам предстала едва прикрытая девичья попка. Так, подумал Виктор, мои дела явно идут на поправку.

— Почему, — спросила ледяным тоном Джинджер, — я лежу на верблюде?

— Понятия не имею. А у тебя были другие планы?

Она соскользнула на песок и попыталась поправить свой наряд.

В эту минуту оба заметили, что окружены зрителями.

Здесь был Достабль. Здесь был племянник Достабля. Здесь был рукоятор. Здесь были статисты. Здесь были разнообразные вице-президенты и другие чины, вызванные к жизни самим фактом сотворения движущихся картинок. Здесь был Чудо-Пес Гаспод.

И у каждого, кроме пса, хихикающего себе втихомолку, был разинут рот.

Рукоятор продолжал машинально крутить ручку. Потом уставился на собственную руку так, словно уличил ее в чем-то неприличном, и остановился.

Достабль тем временем успел совладать с собственным трансом.

— Ух ты! — сказал он. — Вот канальство! Ну и дела!

— Магия, — выдохнул Солл. — Чистая магия.

Достабль пихнул рукоятора в бок:

— Все успел снять?

— Снять что?! — в один голос спросили Джинджер и Виктор.

И вот тогда Виктор увидел сидящего на песке Морри. В руке тролля зияла внушительного вида дыра. Утес пытался зашпаклевать ее чем-то. Поймав взгляд Виктора, Морри состроил жалостливую гримаску.

— Ты чего? Думаешь, стал Коэном-Варваром, да?

— Во-во, — сказал Утес. — Как это называется — так называть его, как ты его называл? А если ты и дальше будешь так своей железкой размахивать, мы потребуем надбавку по доллару в день — «на восстановление отколотых частей тела».

Виктор оглядел меч. На лезвии образовались несколько зазубрин, но он, хоть убей, не мог представить себе, откуда они взялись.

— Послушайте, — заговорил он в полном отчаянии. — Я действительно ничего не понимаю. Я никого никак не называл. Рисовать уже начали?

— Я сижу спокойно, вдруг что-то происходит, а в следующую секунду я уже лежу, уткнувшись носом в верблюжью шкуру, — раздраженно сказала Джинджер. — Имею я право знать, в чем тут дело?

Но их, по-видимому, никто не слушал.

— Ну почему мы не можем найти способ получить звук? — вопрошал Достабль. — Представляете, какой был бы обалденный диалог! Сам я ни слова не понял, но что-что, а хороший диалог от плохого я отличить могу.

— Попугаи, — ровным голосом произнес рукоятор. — Обычный зеленый очудноземский попугайчик. Поразительная птица. Объем памяти — как у слона. Наберите несколько десятков штук разного размера — и у вас будет полный голосовой…

Это положило начало обстоятельной технической дискуссии.

Виктор соскользнул со спины верблюда, нырнул под его шею и снизу вверх заглянул в лицо Джинджер.

— Слушай, — со всей возможной убедительностью заговорил он. — Это все та же история! Только в этот раз все было намного мощнее. Как во сне. Рукоятор повернул ручку, и мы точно уснули.

— Да, но что именно мы делали? — спросила она.

— Ты вот что делал, — повернулся Утес к Виктору. — Пригнал верблюда к палатке, спрыгнул с верблюда и давай мечом крутить, как мельница крыльями…

— А еще по камням скакал и смеялся громко, — подсказал Морри.

— Да, и ты сказал Морри: «Вот тебе, Гнусный Мирза-Овец!» — продолжал Утес. — После чего врезал ему мечом по руке, продырявил палатку…

— Мечом ты умеешь вертеть, — одобрительно заметил Морри. — Может, это показуха, но машешь лихо.

— Да я вообще не умею… — заикнулся было Виктор.

— А она лежит там, — рассказывал Утес, — вся из себя разреженная. Ну ты ее схватил, а она и говорит…

— Разреженная? — беспомощно спросила Джинджер.

— Разнеженная, — сказал Виктор. — Мне кажется, он имел в виду — разнеженная.

— И говорит: «О, да ведь это…» — Он запнулся. — Какой-то Вор… Богатый?… Бог Дамский?

— Бог Датский, — подсказал Морри, растирая руку.

— Да, а потом и говорит: «Тебе грозит большая опасность, потому что мой отец поклялся убить тебя». А Виктор и говорит: «Но теперь, о прекраснейшая роза, я могу открыть тебе, что на самом деле я — Смерть в среде бархан»…

— Что значит «разнеженная»? — подозрительно спросила Джинджер.

— …А потом и говорит: «Аи-аи, бежим со мной в кашбу» — или еще куда-то, не помню. И как ее… ну, как это называется… то, что люди губами делают?

— Свистнул? — со слабой надеждой спросил Виктор.

— Нет, как-то по-другому… Звук такой, как пробку из бутылки вытаскивают.

— Поцеловал, — холодно сказала Джинджер.

— Вот-вот. Я тебе не судья, но, по-моему, целовал ты ее очень крепко. Крайне поцелуйно получилось.

— Я уж думал, сейчас тебе ка-ак врежут… — произнес негромкий собачий голос за спиной Виктора.

Он попробовал, не оборачиваясь, пнуть говорившего, но промахнулся.

— И тут, — продолжал Утес, — ты опять запрыгнул на верблюда, поднял ее, а господин Достабль закричал: «Стоп, стоп! Что за ахинея здесь происходит? Кто-нибудь мне скажет, какого черта они это устроили?» И тогда ты, Виктор, сказал: «А что случилось?»

— Даже и не припомню, когда я в последний раз видел, чтобы так мечом махали, — сказал Морри.

— О, — отозвался Виктор. — Э-э, спасибо.

— И все эти крики — «Ха!» и «Получай, тварь!» Очень профессионально, — добавил тролль.

— Понятно, — кивнул Виктор, поворачиваясь и хватая за руку Джинджер. — Надо поговорить, — быстро прошептал он. — Где потише. За палаткой.

— Если ты думаешь, что я останусь наедине с тобой… — начала она.

— Слушай, сейчас не время разводить…

Тяжелая рука легла Виктору на плечо. Он обернулся и увидел глыбу Детрита, заслонившую весь мир.

— Господин Достабль сказал никому никуда не уходить. Все должны оставаться здесь, пока господин Достабль не скажет.