Терри Пратчетт - Движущиеся картинки

Не стоило заблуждаться относительно реальности Голывуда.

Взгляд его блуждал по портретам. «Всю жизнь человек ждет своего шанса, — говорила она. — Можно превратиться в дряхлого старикашку, но так и не дождаться своего часа. Подумай о прирожденных лыжниках, родившихся посреди пустыни; о гениальных кузнецах, которым так и не удалось подковать лошадь, потому что ее изобрели на тысячу лет позже. Подумай о великих умельцах, чье искусство не нашло спроса. О всех тех людях, кто не состоялся…»

«То есть мне повезло, — угрюмо подумал он. — И угораздило же меня так угадать с рождением…»

Джинджер перевернулась на другой бок. Дыхание ее стало более ровным.

— Идем-ка отсюда, — сказал Гаспод. — А то мужчина в будуаре молодой девушки, один…

— С чего ты взял, что я один? — спросил Виктор. — Она тоже здесь.

— Вот об этом я и говорю.

— Гав-гав! — преданно поддержал Лэдди.

— Знаешь, — рассуждал Виктор, спускаясь по лестнице следом за псами, — мне и впрямь начинает казаться, что здесь что-то не так. Что-то происходит, а я никак не пойму что. И чего она полезла в этот холм?

— Возможно, она пособница темных сил, — буркнул Гаспод.

— Сам город, потом эта старинная книга, холм… — проговорил Виктор, не удостоив это замечание ответом. — За всем этим что-то стоит, но разгадать, что именно, я не могу. Пока не пойму связь.

Они окунулись в сумерки Голывуда, расцвеченные мигающими огнями и суетой.

— Завтра днем вернемся на холм и еще раз все осмотрим, — сказал Виктор.

— Не получится, — возразил Гаспод. — Завтра с утра мы отправляемся в Анк-Морпорк. Или ты забыл?

— Кто это мы? — удивился Виктор. — В Анк мы едем вместе с Джинджер. Насчет тебя не знаю.

— И Лэдди тоже едет в Анк-Морпорк, — добавил Гаспод. — Я…

— Лэдди молодец.

— Ага, конечно. Я слышал, как его инструкторы обговаривали это. Ну и я, разумеется, должен ехать. Надо же кому-то присмотреть там за ним.

Виктор зевнул:

— Как угодно, а я прямо сейчас иду спать… Поднимут, наверное, совсем рано.

Гаспод с невинным видом оглядел аллею. Где-то с шумом открылась дверь, и темная аллея наполнилась пьяным гоготом.

— А мне, пожалуй, не помешает прогуляться перед сном, — заявил он. — Повожу Лэдди…

— Молодец Лэдди!

— …По городу, покажу ему местные достопримечательности.

Виктор недоверчиво поглядел на него.

— Только не води его чересчур долго. Люди начнут беспокоиться.

— Ладно, договорились, — сказал Гаспод. — Желаю выспаться.

Он сел на задние лапы и не сводил взгляда с Виктора, пока тот не скрылся в темноте.

— Ха! — презрительно выдохнул он спустя минуту. — Обо мне бы кто побеспокоился!

Он хмуро уставился на Лэдди, который тут же замер в стойке, выражающей ретивое послушание.

— Слушай меня, четвероногий друг, — проговорил Гаспод. — Пришло время научить тебя кое-чему. Урок первый — Как Добывать Дармовую Выпивку. Тебе крупно повезло, — мрачно добавил он, — что ты встретил меня.

По полночной улице, шатаясь, медленно ползли две тени, отдаленно напоминающие собак.

— Мы мма-а-ааа-ленькие ягнятки, — завывал Гаспод. — Мы заблу-у-удились в лесу-у-у…

— Гав! Тяв! Гав-гав!

— Мы м-мленькие заб'лдшие овечки… И мы… и мы…

Гаспод плюхнулся на задницу и попытался почесать ухо — по крайней мере, то место, где, согласно его представлениям, это ухо находилось. Нога почесала воздух. Лэдди сочувственно поглядел на товарища.

Вечер прошел с небывалым триумфом. Раньше, чтобы выклянчить дармовую выпивку, Гаспод всегда прибегал к одному и тому же простому способу: он садился возле какого-нибудь стола и смотрел на выпивающих до тех пор, пока в ком-нибудь из них не просыпалась совесть. Ему неизменно наливали чего-нибудь в блюдце, надеясь, что, получив желаемое, пес побыстрее уберется с глаз долой. Да, этот способ требовал времени и терпения, зато был стопроцентно надежным. Что же касается Лэдди…

Лэдди умел показывать фокусы. Во-первых, он глотал пиво прямо из бутылок. Во-вторых, мог пролаять ровно столько раз, сколько видел перед собой поднятых пальцев. Гаспод и сам умел считать, однако ему как-то не приходило в голову, что подобного рода деятельность может щедро вознаграждаться.

Также Лэдди умел навязаться какой-нибудь молодой особе, которую вывел в свет томимый надеждами воздыхатель. Лэдди клал голову ей на колени и бросал столь печальные взгляды, что воздыхатель, надеясь покорить сердце девушки своей щедростью, неизменно покупал Лэдди блюдце пива и тарелку печенья в форме золотых рыбок.

У Гаспода этот фокус никогда бы не получился. Ему бы пришлось подпрыгнуть, чтобы положить голову кому-нибудь на колени, — да и в этом случае он заслужил бы только пинок под зад.

Весь вечер он провел, сидя под столом, откуда наблюдал за Лэдди с явным неодобрением. Позднее явное неодобрение сменилось неодобрением пьяным — Лэдди щедро делился с ним всей своей добычей.

После того как их обоих вышвырнули, Гаспод решил, что сейчас самое время прочесть лекцию на тему «Кто мы, псы, такие?».

— П-ред людьми не-зя люблезить… зебюзить… лебезить! — говорил он. — Так ты себя только роняешь… В грязь, да, в грязь. Нам никогда не избавиться от вековой зависимости от человека, если собаки вроде тебя будут нестись к хозяину по первому его зову. Ты меня, конечно, 'звини, но я был оч-чень разочарован, когда ты валялся там кверху пузом…

— Гав!

— Ты — пес на побегушках у человеческого империализма, — сурово отчеканил Гаспод.

Лэдди закрыл нос лапами.

Гаспод попытался подняться, однако лапы его запутались, и он тяжело осел обратно. Немного спустя две гигантские слезы пробороздили шерсть на его морде.

— Конечно, мне шанса никогда не давали, — продолжал он, чудом поднимаясь на все четыре лапы. — Ну посмотри, как я начал. Меня сунули в мешок и швырнули в реку. Да, да, в самую настоящую реку. Милый крошка-щенок открывает свои глазки, смотрит, так сказать, на мир — и выясняет, что весь мир — это большой мешок. — Слезы так и капали с его носа. — Первые две недели кирпич был у меня за маму.

— Га-аав, — произнес Лэдди, выказывая свое искреннее участие.

— На мое счастье, меня бросили в Анк. В любой другой реке я бы захлебнулся и мигом отправился к собачьим праотцам. Я слышал, к нам, собакам, которые умерли, приходит такая громадная черная псина и говорит: «Фас твой пропил. Час. Пробил».

Невидящими глазами Гаспод уставился перед собой.

— Только в Анке не особо утонешь, — задумчиво промолвил он. — Жесткая очень речка — Анк.

— Тяв, тяяв…

— Вот она, собачья судьба… — пожал плечами Гаспод. — Образно выражаясь.

— Тя-яв…

Мутные глаза Гаспода наконец остановились на радостной, бодрой и беспробудно глупой морде Лэдди.