Терри Пратчетт - Движущиеся картинки

— Могу я узнать, декан, — проговорил профессор, прислоняясь спиной к кирпичам, чтобы унять дрожь в коленях, — разве… за последние лет пятьдесят… Университет занимался… надстройкой этой стены?

— Э-э… Кажется… не занимался…

— Странное дело. Раньше, помню… перескакивал ее… как прыткая газель. Было-то совсем недавно. Честное слово, совсем недавно.

Волшебники отирали со лба испарину и поглядывали друг на друга с беспомощным выражением.

— Да, я тоже любил опрокинуть стопку-другую на сон грядущий, — сказал завкафедрой.

— А я по вечерам предпочитал сидеть за учебниками, — сухо процедил декан.

Завкафедрой прищурился:

— Да уж, помню я, что ты предпочитал… Только сейчас волшебники начали проникаться пониманием того, что вышли за пределы Университета — ночью и без разрешения. Причем первый раз за последние несколько десятков лет. Непокорные разряды возбуждения начали с треском вырываться наружу. Любой наблюдатель, разбирающийся в знаках тела, тут же предложил бы пари, что после просмотра клика один из участников этой компании наверняка посоветует другим прошвырнуться куда-нибудь за угол и пропустить стаканчик-другой, а там кто-то обязательно поставит вопрос о том, чтобы заказать плотный ужин, который необходимо будет хорошенько залить, а потом часы вдруг пробьют пять ночи, и городской страже придется опасливо стучаться в университетские ворота и просить аркканцлера пройти с ними в один из погребков с целью опознания некоторых лиц, предположительно волшебников, распевающих в шесть голосов куплеты непристойного содержания, после чего аркканцлеру, возможно, придется компенсировать причиненный ущерб. А все это потому, что внутри каждого старика живет вечный юноша, который так и не понял, что, собственно, случилось.

Завкафедрой вскинул руку и ухватил поля своей высокой, раскидистой шляпы.

— Ну что, ребята… Шляпы долой?

Они избавились от шляп, но сделали это без большой охоты. У каждого волшебника, как правило, развивается сильная привязанность к головному убору. Однако, как уже заметил завкафедрой, если народ видит в тебе волшебника единственно потому, что видит на тебе островерхую шляпу, значит, когда исчезает шляпа, за ней исчезает и волшебник. И вместо него появляется обыкновенный обеспеченный торговец или кто-то вроде.

Декан передернул плечами:

— Такое ощущение, будто я голый.

— Можно засунуть их под плед Сдумса, — предложил завкафедрой. — Так нас никто не узнает.

— Главное, — усмехнулся профессор современного руносложения, — чтобы мы сами себя потом узнали.

— Все будут думать, что мы… ну, как это?… добропорядочные торговцы.

— Добропорядочные торговцы? Прекрасно! Мне очень близок этот образ.

— Или, скажем, коммерсанты, — предположил завкафедрой, начиная зачесывать назад свои седые волосы. — Только давайте договоримся! Кто бы нас ни спросил, не признаваться, что мы волшебники. Мы — честные коммерсанты, решили отдохнуть, провести приятный вечерок… и все в таком духе.

— А тебе известно, как должен выглядеть честный коммерсант?

— Откуда? — пожал плечами завкафедрой. — И, прежде всего, никакой магии. Наверное, не нужно объяснять, что будет, если аркканцлер узнает, что его сотрудники гуляли в каком-то заведении для простолюдинов.

— Меня больше беспокоит, — скрипя зубами, проговорил декан, — как бы нас не узнали наши же студенты.

— Накладные бороды! — вдруг воскликнул профессор руносложения. — Все, что нам нужно, — это накладные бороды.

Завкафедрой принял усталый вид.

— Да у нас у всех есть свои, настоящие бороды, — сказал он. — Зачем, позволь узнать, нам накладные?

— А-а! Вот в этом вся тонкость! — самодовольно проговорил профессор. — Никому и в голову не придет заподозрить человека, носящего накладную бороду, в том, что под ней он прячет собственную бороду, настоящую!

Завкафедрой открыл рот, чтобы попытаться это опровергнуть, однако передумал:

— Ну, не знаю…

— Но где же мы сейчас, посреди ночи, найдем накладные бороды? — спросил один из волшебников.

Профессор зарумянился от удовольствия и сунул руку в карман.

— Не надо ничего разыскивать, — сказал он. — Вот она, та самая тонкость! Я захватил с собой моток проволоки, так что берите, отрывайте каждый по кусочку, заплетайте концы в бакенбарды, а потом обмотайте петлей вокруг ушей. Может, чуть-чуть неудобно, но ничего, ничего, — сказал профессор, демонстрируя процесс. — Раз — и готово!

Завкафедрой не сводил с него взгляда.

— Жуть какая! — сказал он наконец. — Но все так и есть. Действительно подумаешь, что ты зачем-то нацепил накладную бороду, причем отвратительно сделанную.

— Потрясающий эффект, правда!? — ликовал профессор, передавая коллегам проволоку. — Головология творит чудеса!

В течение последующих минут царила напряженная тишина, которую нарушали только шорохи и периодические восклицания волшебников, уколовшихся о проволоку. В конце концов все было готово. Коллеги застенчиво косились друг на дружку.

— Будь у нас сейчас пустая наволочка без подушки, заведующий кафедрой мог бы запихать ее себе под мантию, так, чтобы выглядывал только краешек. Все бы подумали, что на самом деле он худющий как смерть, а кажется оплывшим от жира только потому, что засунул под одежду огромную подушку, — бодро произнес один из волшебников, однако, увидев, как сверкнул на него глазами завкафедрой, сразу смолк.

Двое других волшебников взялись за поручни кресла-убийцы, и вскоре оно с грохотом покатилось по сырым булыжникам мостовой.

— Так! Что такое? Что у вас еще на уме? — спросил внезапно очнувшийся Сдумс.

— Собираемся разыграть из себя добропорядочных торговцев, — сообщил декан.

— Обожаю эту игру, — кивнул Сдумс.

— Эй, старина, очнись!

Казначей приоткрыл глаза.

Университетская лечебница была невелика собой и довольно часто простаивала без дела. Волшебники вообще отличаются двужильным здоровьем, они либо здоровы — либо мертвы. Единственным лекарственным препаратом, пользовавшимся у них спросом, была настойка от переедания.

— Принес тебе кое-что, почитаешь на досуге, — смущенно проговорил тот же голос.

Казначей сумел-таки сосредоточить взор на корешке книги. Она называлась «Увлекательные приключения с арбалетом и удочкой».

— Здорово же эта штука тебя покалечила. Целый день глаз не открывал.

Сквозь рябившую в глазах пелену казначей увидел розовато-оранжевую дымку, которая потихоньку образовывала большое розовато-оранжевое лицо.

«Интересно, как я сюда…»

Он вдруг резко вскочил на кровати, схватил аркканцлера за мантию и завопил в его огромное, розовато-оранжевое лицо:

— Грядет нечто ужасное!