Терри Пратчетт - Пирамиды

— Заткнись и тащи.

Братья Птаклюспы, переходя с одной шаткой лестницы на другую, прокладывали свой путь к вершине Великой Пирамиды, а между тем протянувшиеся по берегам Джеля пирамиды поменьше вспыхивали одна за другой и шипящие зигзаги времени перечеркивали небо.

* * *

Примерно в то же время величайший математик в мире, лежа в стойле и прислушиваясь к уютному бурчанию собственного брюха, вдруг перестал жевать свою жвачку, почувствовав, что происходит какая-то свистопляска с числами. Со всеми числами сразу.

Скосив глаза вдоль носа, верблюд взглянул на Теппика. По выражению их можно было легко догадаться, что из всех всадников в мире стоящий перед ним человек возглавляет список самых антипатичных. Впрочем, верблюды смотрят так на всякого. Их подход к роду человеческому отличается крайним демократизмом. Верблюды ненавидят каждого из его представителей, независимо от положения в обществе и вероисповедания.

“Мыло он, что ли, жует?” — с досадой подумал Теппик.

Царь окинул рассеянным взглядом полутемные конюшни, где некогда насчитывалось не меньше сотни верблюдов. Сейчас он готов был отдать весь мир за одного коня и средних размеров континент за пони. Но вокруг валялись только обломки нескольких боевых колесниц — остатки былого могущества, — да застыл в своем углу пожилой слон, чье присутствие было необъяснимым. Плюс еще этот верблюд. Сразу было видно, что от этой твари многого ожидать не приходится. На коленях у животного виднелись большие проплешины.

— Такие вот дела, — повернулся Теппик к Птраси. — Переправляться через реку ночью я не рискну. Зато могу попробовать переправить тебя через границу.

— А это что — седло? — спросила девушка. — Ужасно забавное.

— Это потому, что находится оно на ужасно странной твари, — ответил Теппик. — Как нам туда забраться?

— Я как-то видела погонщиков за делом, — откликнулась Птраси. — По-моему, надо просто лупануть верблюда большой палкой.

Верблюд преклонил колени и презрительно взглянул на молодую даму.

Теппик пожал плечами, распахнул внешние ворота и столкнулся лицом к лицу с пятью стражниками.

Он сделал шаг назад. Стражи сделали шаг вперед. Трое из них были вооружены тяжелыми джельскими луками, пущенная из такого лука стрела может пронзить дверь или, скажем, превратить гиппопотама в три тонны шустрого люля-кебаба. Стражникам еще никогда не приводилось вести огонь по своим собратьям, но было похоже, что они не прочь попробовать.

— Поди и оповести верховного жреца, — приказал начальник стражи, хлопнув одного из своих подчиненных по плечу.

Потом сверкнул глазами на Теппика.

— Брось оружие!

— Что — все?

— Ты плохо слышишь?

— Боюсь, это займет слишком много времени, — осторожно ответил Теппик.

— И держи руки так, чтобы я мог их видеть, — добавил начальник.

— Так, пожалуй, мы ни до чего не договоримся, — рискнул Теппик.

Он переводил взгляд с одного стража на другого. Теппик знал много методов самообороны без оружия, но ни один из них не предполагал, что противник при первом же твоем движении может выпустить стрелу прямо тебе в глотку. Правда, можно увернуться, используя в качестве прикрытия верблюжье стойло…

Но тогда он подставит под удар Птраси. К тому же ему не улыбалось сражаться с собственной стражей. Такое поведение недостойно царя.

Стражники расступились, и Диос явился, безмолвный и неотвратимый, как лунное затмение. Он высоко держал зажженный факел, отблески которого дико плясали на его лысине.

— Ага, — произнес жрец. — Итак, злодеи схвачены. Прекрасно. — Он кивнул начальнику: — Бросьте их крокодилам.

— Диос? — опешил Теппик, видя, как два стражника, опустив луки, решительно устремились в их с Птраси сторону.

— Ты что-то сказал?

— Не дури, приятель. Ты ведь знаешь, кто я такой.

Верховный жрец поднял факел.

— Образно говоря, ты пользуешься мной, мальчик, — покачал головой он.

— Это не смешно, — рявкнул Теппик. — Приказываю тебе сказать им, кто я есть.

— Как тебе будет угодно. Этот негодяй, — сообщил Диос голосом разящим, словно тепловой луч, — убил царя.

— Проклятье, но я и есть царь! — вскричал Теппик. — Как я мог убить самого себя?

— Нас не так-то легко провести, — возразил Диос. — Этому человеку прекрасно известно, что царь не шатается ночью по дворцу и не вступает в преступный сговор с осужденными злодеями. Нам остается только выяснить, куда ты дел тело.

Диос не отрываясь глядел Теппику прямо в глаза, и Теппик понял, что верховный жрец действительно, на самом деле сумасшедший. Это был редкий вид безумия: человек настолько долго был самим собой, что привычка к здравомыслию наложила пагубный и неизгладимый отпечаток на его мозг. Интересно, сколько же ему лет?

— Эти убийцы хитры, — сказал Диос. — Не спускайте с них глаз.

За спиной жреца раздался скрежет. Птраси метнула в него верблюжье стрекало, но промахнулась.

Когда все вновь обернулись к Теппику, его уже не было. Стражники, стеная, корчились от боли на полу.

Диос улыбнулся.

— Взять ее! — отчеканил он, и начальник стражи, стрелой метнувшись вперед, сгреб Птраси в охапку.

Девушка не тронулась с места. Диос нагнулся и поднял стрекало.

— Снаружи дворец окружен, — предупредил он. — Надеюсь, ты это понимаешь. Выйти к нам в твоих же интересах.

— Это почему? — спросил Теппик, стоя под прикрытием тени и лихорадочно пытаясь нашарить на поясе духовую трубку.

— Тогда, по повелению царя, тебя бросят священным крокодилам, — пожал плечами Диос.

— Неплохая перспектива, верно? — хмыкнул Теппик, дрожащими руками собирая разобранную на части трубку.

— Не хуже прочих, — ответил Диос.

В темноте Теппик ощупывал знаки на маленьких шишечках дротиков. Большинство действительно эффектных ядов испарились или изменили состав и стали безвредными, но оставалось еще немало других снадобий, предназначенных обеспечить клиенту мирный непродолжительный сон. Таким образом, убийца мог подобраться к цели, минуя многочисленных неусыпных телохранителей. Вовлекать их в погребение считалось невежливым.

— Ты мог бы отпустить нас, — тянул время Теппик. — Подозреваю, что именно этого тебе и хочется. Чтобы я ушел и никогда не вернулся. И меня это тоже вполне устраивает.

Диос заколебался.

— Ты забыл сказать: “И отпустите эту девушку”, — произнес он наконец.

— Да, конечно. И ее тоже. Отпустите, — исправился Теппик.

— Нет. Я не изменю своему долгу перед царем! — вскричал Диос.

— О боги, Диос! Ты ведь прекрасно знаешь, что царь — это я!

— Я не раз видел настоящего царя, — сказал Диос. Ты — не царь.

Теппик окинул взглядом ясли, где лежал верблюд. Верблюд, обернувшись, взглянул через плечо.