Анастасия Маркова - Ведьминские сладости

Температура в кухне стремительно повышалась. Или жар исходил от разгоревшейся печи? Но как по мне, огонь желания в нас полыхал не меньший. Еще парочка таких поцелуев, и Линар останется без рубашки, а я всерьез задумаюсь над тем, не стать ли мне мамой очаровательной малышки в ближайшие девять месяцев.

Со сдавленным стоном Бейкер аккуратно отстранился от меня, но руки за моей спиной не разжал:

— Я помню твой запах, знаю вкус твоих губ, словно целовал их прежде, — прошептал он мне на ухо и шумно втянул носом воздух. — Разве такое возможно? Может, мы были парой в прошлых жизнях?

Линар говорил всерьез, и его слова больно ранили меня в самое сердце. Как он мог забыть?! Получается, я тогда на самом деле для него ничего не значила. И сладкая лесть была лишь враньем, уловками паука, решившего заманить меня в свои сети.

Близость Бейкера начала давить на тело, будто гранитная плита. Удушливая волна злости раз за разом сдавливала горло. Находиться в его объятиях стало невыносимо. Я разорвала кольцо мужских рук, отпрянула от Линара и встала у печи, сложив руки на груди.

На мгновение на лице Бейкера отразилось сильнейшее недоумение. Но затем оно приобрело обычное выражение: холодного высокомерия. Линар всегда так делал, когда желал скрыть от посторонних свои истинные эмоции. По всей видимости, я сделала ему больно. Знал бы он, как больно мне до сих пор!

— Что я не так сказал, Этель? В тебе словно внезапно заговорила обида. Из-за чего? — его голос звучал ровно, хотя раздраженные нотки все же проскальзывали.

— Ты правда ничего не помнишь? — недоверчиво посмотрела я на Линара.

— А что я должен помнить? — с тенью злости отозвался он.

— Как танцевал со мной на балу три с половиной года назад, как говорил, что ни одна девушка не захватывала столь сильно твои чувства и мысли, как я.

В груди разбушевалась такая буря негодования, что мне срочно нужно было выпустить пар. Я метнулась к столу и с остервенением принялась взбивать тесто. Ему я вреда точно не причиню.

— Ты что-то путаешь, Этель. Тогда на Зимнем балу я танцевал с Лионелой, — после затянувшегося молчания уверенно проговорил Линар, однако в глазах отразилось сомнение.

— Ошибаешься! С той поры, как я вошла в зал, ты танцевал лишь со мной, — отрезала я и ткнула себя пальцем в грудь. — Хотя… Не исключаю подобной возможности. Около полуночи мы разошлись, что было дальше, не знаю. И знать не хочу!

Взмахом руки я отправила в печь греться сковороду. Чем бы наш разговор ни закончился, блины я все же испеку. Чего тесту зря пропадать?

— А что случилось до того, как мы разошлись? — вкрадчиво спросил Линар.

— Много чего! Ты сказал, чтобы я перестала тебя преследовать, хотя сам раз за разом приглашал меня на танец и везде ходил за мной хвостом. Затем назвал меня нищебродкой и уродливой ведьмой и заявил, что видеть меня больше не желаешь, не говоря уже о том, чтобы иметь со мной какие-либо дела.

Такого выражения лица, какое появилось у Линара после моих слов, я еще не видела. Его рот приоткрылся, щеки побелели, а глаза, казалось, вот-вот вылезут из глазниц. Губы мага шевелились, но с них не слетало ни единого звука. Бейкер был потрясен до глубины души. Нет, он был в шоке!

— Уверена, что это был я? — наконец произнес он. — Поскольку ничего подобного я не припоминаю.

— Ты и поцелуя нашего не помнишь!

— Так мы все-таки целовались? — удивленно спросил Линар, на что я раздраженно фыркнула и закатила глаза. — Можешь подробно рассказать, что и в каком порядке тогда происходило?

От услышанного у меня чуть пар из ушей не пошел. Он в своем уме или проверяет на прочность мои нервы? Они не стальные. У меня вообще разгон от недовольной ведьмы до разгневанной составляет доли секунды. Могу и в таракана превратить на горячую голову!

— Знаешь, Бейкер, я тогда думала, что ты жестоко со мной обошелся, но сегодня со своей просьбой ты превзошел самого себя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я отвернулась от него, притянула заклинанием сковороду, налила половник теста и отправила обратно в печь. Говорить на эту тему мне больше не хотелось. Да и какой смысл теперь, когда прошло столько времени?

Однако Линар был в своем репертуаре. Отказа он не принимал, как и не существовало слова «нет» в его лексиконе. Двигаясь медленно и бесшумно, словно пума, Бейкер подошел ко мне, положил руки на плечи и развернул к себе лицом.

— Этель, я понимаю, что причинил и продолжаю причинять тебе боль, но для меня очень важно, чтобы ты рассказала свою историю произошедшего, поскольку мои воспоминания о Зимнем бале сильно отличаются от твоих. Я хочу понять, у кого из нас они ложные.

Бейкер, как всегда, был убедителен. Я перевернула блин, глубоко вздохнула и начала рассказ:

— Едва ли не с младенчества моей заветной мечтой было поступить в Имперскую академию. Ведь она открывает потрясающие возможности для таких, как я. Одаренных, но из бедных семей, — пояснила на всякий случай. — Помню, разрыдалась от счастья, когда узнала, что поступила, а мама нашла деньги на обучение. Моя жизнь стала напоминать сказку, с тех пор как я приехала в Батвиль. Академия походила на дворец, а преподаватели и адепты на титулованных особ. Нашелся и принц. Правда, первое время он меня не замечал, ходил по коридорам с высокоподнятой головой и надменным видом. Но однажды он мне улыбнулся. И тогда я подумала, что у принца самая очаровательная улыбка, которую только встречала.

Я сняла блин со сковороды, налила новую порцию теста, перевела дыхание и решила, что пора перейти к сути:

— Близился бал. Я не собиралась на него идти, поскольку наряда у меня не было. Денег, как сам понимаешь, тоже. Но внезапно в гости приехала мама и привезла с собой платье, в котором собиралась выйти замуж за отца Саймона. Прилагались к нему и туфли. В итоге мне осталось найти только маску. Я собиралась стать принцессой, достойной моего принца. Стоило мне появиться в зале, как он подошел ко мне и сказал, что сегодня и впредь я буду танцевать только с ним. Ты не отпускал меня от себя ни на шаг. В перерывах между танцами мы сбегали с тобой в сад, где ты уговаривал меня снять маску и шептал всякие приятные слова, а незадолго до полуночи поцеловал.

— Но маску ты снять отказывалась, — задумчиво протянул Линар.

Я не знала, было это его воспоминанием или просто умозаключением, но кивнула.

— Я пообещала тебе, что сниму ее без четверти двенадцать. И сдержала слово. Едва маска оказалась в моих руках, ты и выдал мне свою распрекрасную речь. Больше мы с тобой не разговаривали до того самого дня, пока не столкнулись нос к носу у библиотеки.