Алексей Калинин - Не слушаю и не повинуюсь [СИ]

— Ханум, я тогда не понимаю, чего вам от меня надо? В делах своднических моя подруга поднаторела, я же в любовных делах ни хера не шарю. Шайтан мне свидетель — разлучать умею, а вот сводить…

— Дык мне и надоть, чтобы ты разлучил Кощеюшку моего с ненавистной залеткой. Пленила его Васька голосом молодым, телом налитым и лицом настолько красивым, шо все прозвали её Прекрасной. Пленила, да под каблучок его и засунула, золото присвоила, в замке свои порядки наводит. Кощеюшко и так здоровьем не силен, а теперь и вовсе зачах. Осунулся и похудел…

Я всё-таки откусил от настырно лезущей в рот ватрушки. Ммм, мне в рот как будто попали благословенные ягоды из садов Соломона, да будет имя его известно в веках. Такой вкуснотищи я никогда не пробовал, а вы мне можете поверить — перепробовал я до хрена всякого.

— Что, язык проглотил? На-ко ещё плюшку. Ешь-ешь, наедай шею. Тебе ещё силы пригодятся. С Василисой справиться будет трудно, ты так и знай — очень у её красоты тяга великая. Все мужики перед ней ровно листва палая ложатся, когда она павой выступает. Правда, Кощей говорит, что последнее время она чуть умишком повредилась — засовывает себе в один рукав кости, а в другой вино заливает. Делает так-то и сидит грязнуля грязнулей.

Я посмотрел на бабку и вздохнул. Уж чего-чего, а со странными бабами я дел много имел. Да что там говорить: странные бабы — это мой профиль.

Кот спрыгнул с печки и неторопливо подошел к столу. Он всё также недоверчиво косился на меня, но теперь хотя бы не кидался. Животное запрыгнуло на табурет и, налив себе чай из пузатого самовара, пододвинуло к себе чашку с ватрушками. Похоже, что Василий Алибабаевич боялся остаться без вкусного.

— А как поможешь нам с Кощеем счастьюшко обрести, так и будет твоя службишка выполнена, — снова повторила Баба-Яга.

В моей голове мелькнул отрывок из письма: «Саглашениё. Мы, два вяликих мага и валдшебнига устроиваим спур! Джин абищает сдилать десёть баб зчастливымя, не знимаяся з нимя зексом».

Нет! Никогда больше не буду пить с магами!

Видимо, этот хитрец давно уже сговорился с женщинами и взял с них плату вперед, а потом подпоил меня и…

— Уважаемая ханум, ты вот что подтверди — маг с тобой давно сговорился о том, что пришлет колдуна сильного?

— Ага, уж год как прошел, — кивнула старуха. — Клубочек волшебный ему отдала, да ещё настой трезвян-воды. Чтобы, значитца, можно было любое количество хмельной браги выдуть и ни в одном глазу!

Год!

Полтора года назад мы завоевали королевство, и тогда же маг задумал такую пакость.

Ох, как же будет месть моя жестока, когда я вернусь!

А я вернусь?

Я взглянул в морщинистое лицо старухи. Она с такой надеждой посмотрела на меня, как пенсионер на нового кандидата в президенты. Моё сердце не выдержало:

— Ладно, уважаемая ханум, постараюсь сделать всё, что от меня зависит. Обещать не могу, но вот есть у меня одна мыслишка…

Мою речь прервал резкий стук и громовой голос:

— А кто это с моей любимушкой тут милуется? А вот тебе башку с плеч!!!

Я едва успел нырнуть вперед и втянуть голову в плечи, как над головой раздался противный свист стали, разрезающей воздух.

— Не дергайся, мерзость небесноголубая! Ты мне мешаешь! Дай я тебя быстренько убью и всё! — прогремело позади.

— Хуй тебе!

Я резко прыгнул в сторону и щелкнул пальцами, доставая из воздуха кривой ятаган. Если рубиться, так честно — ноздря к ноздре!

Ох ты ж, мама моя наложница персидская… Где же такого ушлепка собрали-то?

Передо мной стоял экспонат из школьного класса по биологии, только для прикола одетый неизвестным историком-извращенцем в чёрные доспехи. Глазницы скелета горели обязательным ярко-красным огнём, а в костлявых пальцах сверкал ослепительный меч.

— Ты повинен смерти, голубой басурманин! — вскричал скелет.

— Ты за базаром следи! За голубого сейчас по косточкам разберу!!! — не остался я в долгу.

— Коша, не убивай его! — Завопила Баба-яга.

— Мууурчи мурррзавца!!! — завопил котяра и прыгнул на меня со спины.

Мягкие лапки закрыли мои глазки, а острые коготки впились в мои щёчки.

Иблисы пустыни! Больно-то как…

Я заверещал раненым кузнечиком и точно также запрыгал, вращая ятаганом и пытаясь сдернуть с головы прилипшего кота. Если вращать у меня получалось хорошо, то вот со второй частью танца вышла промашка — кот вцепился так, что легче было оторвать голову, чем кота.

Оторвать голову?

А что — идея!

Я щелкнул пальцами, а затем швырнул отделившуюся башку вместе с охреневшим котом прямо в череп.

Страйк!

Раздался хруст и уже две башки запрыгали по дощатому полу.

Моя башка приземлилась мягко — на пузо кота. Сам же кот шарахнулся на жопу, сломал хвост и с воем выскочил наружу. Моя голова осталась лежать на полу, напротив головы Кощея. Я не мог этим не воспользоваться и харкнул прямо в горящий правый глаз. Раздалось шипение. Череп скривился. Не спрашивайте — как у него это получилось? Получилось и всё тут.

Моё безголовое тело продолжило махать ятаганом и даже успешно снесло к хуям самовар. Кипяток удачно плеснул в доспехи. Ослепший на один глаз череп взревел от боли и попытался докатиться до своего тела.

Две безголовые туши пытались полоснуть друг друга, но пока что только успешно крушили бабкино жилище. На пол падали кадушки, горшки, банки с разными настоями.

Я старался ушами отползти подальше, чтобы не быть затоптанным. На башку Кощея два раза наступили.

— Видишь, что ты натворил, бусурманин клятый? — крикнула мне голова Кощея.

— Я? Да ты первый полез, снимок рентгеновский! — не остался я в долгу. — Ещё и напал сзади!

— Так я ж злодей, я не могу иначе, — поджал зубы череп.

Меж тем, оба тела разошлись не на шутку — они разошлись в стороны и продолжили с азартом начатые работы по разрушению волшебного жилища. Эта вакханалия продолжалась до тех пор, пока старая ханум не сунула два пальца в рот. Нет, она вовсе не хотела вызвать рвоту, чтобы похудеть по системе Долбоящерова. Баба-Яга свистнула что было мочи. Наши воинственные тела остановились как вкопанные.

— А ну цыц! Вы ещё подеритесь, горячие неславянские парни! — прикрикнула ханум. — Вы для чего оба здесь?

Мы с черепом переглянулись. У меня возникло желание плюнуть во второй горящий глаз, но я сдержался.

— Чтобы супротив Василисы Прекрасной выступить, — буркнул череп.

— Во-о-от, — протянула Баба-Яга, аккуратно подняла голову Кощея и надела её на место. Покрутила до характерного хруста. Потом она наклонилась за моей головой. — А вы чегось тут устроили?

Моя голова тоже водрузилась на место. Я щелкнул пальцами и ятаган исчез. Кощей же вложил свой сверкающий меч в ножны.