Леонора Мур - Кощей Прекрасный [СИ]

Ночь была у каждого разная, у кого-то спокойная: Прекрасный улыбался во сне, завернувшись в кокон из одеяла, даже посапывал от удовольствия — так сладко ему спалось.

У кого-то эта же ночь напоминала боевые действия: в покоях царя, где должна находиться на ночевке семейная чета, Огненная вырывала очередной девчонке волосы, не задумываясь о том, что уже пятая претендентка на трон останется девственно лысой. Волк старался прикинуться меховой шапкой, дабы избежать участия в «бабьих разборках», приводя весомый аргумент: «Не мужское это дело!», но в душе просто боялся (вдруг и ему перепадет).

Приведение лениво наблюдало за жужжащей мухой, мерно летающей по чужим покоям, словно по своим собственным.

— Ещё одна девица идёт! — предупредило приведение Жар-птицу, которая неожиданно начала сиять сильнее.

Не зря Жар-птица носила звание Огненной, вот сейчас возьмёт и спалит половину коридора, что, собственно, и сделала, забыв, как к этому отнесется Кощей. Когда Волк почуял (в прямом смысле) запах жареного, понял, чем данная выходка грозит, поэтому схватил злую жену подмышку и сиганул в окно.

А этаж начал яростно полыхать.

Слуги, снующие туда-сюда, загалдели, пытаясь погасить магический огонь, да никому не тягаться с природным волшебством женщины. Поэтому все старались найти Константина Бессмертного — кому по плечу справиться с огнём, ведь Жар-птица до сих пор находилась в злом состоянии, а, значит, могла натворить ещё бед.

Бессмертный, видевший уже седьмой сон, почувствовал едкий запах дыма. Проснувшись, разлепил красный глаз, кажется, на лице чернокнижника даже черные венки проступали.

— Ни выспаться, ни сдохнуть… — пробормотал скелет, обтянутый кожей, медленно садясь на кровати и вытаскивая из одеяла тонюсенькие волосатые ноги.

Тощая фигура, изрядно подгибающаяся под весом одеяла, чеканя шаг, отправилась в гущу событий — в сам огонь, не трогающий мужчину, где жались друг к другу кашляющие девицы. Тут перед царём возникла проблема: или выносить на руках двух тупых невест — куриц, неизвестно, что здесь делающих, или поддерживать удобное и мягкое одеяло.

Красные глаза Константина стали цвета темной вишни, выдавая царя-батюшку с лихвой — зол был. Перекинув одеяло через плечо, кое-как подвязав по краям, Прекрасный пошел к девицам так, словно огонь — стихия чернокнижника: не кашлял царь, не чихал, не щурил красные глаза в отличие от девиц, уже теряющих сознание.

Вынести пострадавших, то вынес, но сам обгорел. Бессмертный — не значит, что не несёт урон. Тем временем огонь за спиной мужчины начал стихать, как по волшебству, становясь всё меньше, а запах дыма, въедливый во все вещи, к сожалению, остался.

— Стража! — рявкнул владыка Гиблых земель так, что Огненная с Волком, сидевшие на лавочке в парке неподалеку вздрогнули. Женщина только-только начала приходить в себя, и ужасалась принесенному урону.

Серый обнимал её и прижимал крепче к себе:

— Ну, ничего, ничего! Он поймёт всё! Огонь то твой только он и может погасить… Ты успокаивайся, волнение нам ни к чему! Лучше улыбнись, дорогая, — утешал Серый, вот и Жар-птица смотрела на мужа таким взглядом, который тоже кричал: «Не верю!».

Стража же, прилетевшая по одному крику чернокнижника старалась спрятать свой страх перед, только слуги разбежались сразу, как увидели красные глаза Кощея в темноте. Да, два красных фонаря вгоняли окружающих в страх и безысходность, а учитывая, что именно этот свет сигналил о ярости царя, так и вовсе все постарались раствориться, как приведение.

— Возьмите девушек. Лекаря им, и в свои покои девиц! Несмотря на происшествие, конкурс для невест продолжается! И другим эту новость передайте! А Жар-птицу… — отдавал приказы Бессмертный, задумавшись на секунду.

За этот маленький промежуток времени сердца семейной четы остановилось в ожидании дальнейшего приговора.

Константин продолжил:

— … в моё дальнее поместье пусть перевезут, пока идет этот дьявольский отбор. Волк же пусть будет готов к завтрашнему конкурсу.

Стража кивнула и ушла по-военному четко исполнять приказы. Огненная рыдала на плече у мужа, думавшего, что могло быть и хуже. Женщина тоже это понимала, но и уезжать из замка не хотела, а ослушаться приказа Бессмертного, значит, разозлить царя ещё сильнее. Она итак почти всё крыло замка спалила, даром, что строение каменное, ведь пламя то волшебное — и металл, и камень сожжет.

Завтрак невестам принесли в их комнаты, промолчав о данной ситуации, да вот самые активные дамы шептались о новом происшествии: «Константин Прекрасный зол, словно тысяча чертей, из-за Огненной Жар-птицы, говорит, от женщин одни проблемы…».

Дамы, репетирующие номер, стали репетировать ещё усердней, но не страх подгонял их, а попытка развеять миф: «От женщин одни проблемы».

Самая дальняя гостевая комната пустовала, и в какой-то момент её окна оказались зашторены, поэтому в помещении царил непроглядный мрак. Мужская фигура промелькнула в дверном проёме, прикрыв за собой дверцу. Охрана из скелетов у каждых покоев беспробудно спала, будучи под действием сонного порошка, а остальные невесты и не заметили чужое присутствие, им было чем заняться.

— Это правда, что Огненная уехала отсюда? — поинтересовался женский голос, раздавшийся из темного угла покоев.

— Да, правда. Сегодня утром Жар-птицы покинула замок, — сухо подтвердили.

— Как теперь быть?

— Разве её уезд что-то меняет? — удивился собеседник.

— Нет, но царь зол… Мне не пройти сегодняшний конкурс. Кстати, когда он начинается?

Мужчина закатил глаза на слова женщины, и все же соизволил ответить:

— Сегодня в два часа дня. Готовься!

Собеседник тенью выскользнул из покоев, оставив растерявшуюся девушку одну в комнате.

Кощей Бессмертный в это же время смотрел на часы, похожие человеческий череп, только из носа выходили две стрелки, напоминающие о предстоящем конкурсе.

— Надо бы поторопиться, — пробормотал Константин, пытаясь застегнуть запонку на рукаве.

Сегодня на выступление девушек царь решил надеть костюм, недавно сшитый одним портным из Дивнолесья. Весь народец этой маленькой, но интересной страны — худые люди, похожие на трости, с длинными белыми волосами, напоминающие владыке о былой красоте. Сейчас же царь смотрел на себя в зеркало, признавая, что молодому человеку данная одежда пошла бы лучше, чем ему, Бессмертному.

Поскольку покои Кощея сожжены дотла, то переодеваться пришлось в скрытых тайных комнатах подземелья. Чернокнижник кривился, как от лимона, когда находился в данных помещениях, в которых и жить нереально, если только прятаться, но сейчас и выбора нет. В гостевых комнатах по соседству с невестами переодеваться и то хуже, сердца девичьи могут не выдержать, ведь девицы — дамы нежные, а царь — злой ещё с ночи, и не выспался толком, потому и сверкает глазищами красными.