Николай Грошев - Мир будет спасён! [СИ]

— Уважаемый, мне кажется, ваш друг скончался. Мне, конечно, очень жаль, но, думаю, будет лучше, если мы оставим беднягу здесь. Это лучшая могила, какая могла бы у него быть. Мне жаль, я искренне сочувствую, я безутешен и раздавлен, но, увы, ваш друг, к сожалению, умер.

— Он жив. Я слышу, как он дышит.

— Вам кажется.

— Нихуя мне не кажется! Живой он!

— Возможно. — Ворчливо и расстроено молвит Велес. — Но вы посмотрите на его голову! Бедняга сильно ударился. Явное сотрясение. А ваш друг был очень умным, добрым, культурным человеком. Естественно у него большой и чувствительный мозг. После такой серьёзной травмы, он не мог не пострадать. А достойной медицинской помощи мы оказать не сможем, увы. Уважаемый, дорогой мой друг, зачем вы так жестоки? Зачем вы желаете вашему товарищу ужасной судьбы, этой страшной жизни овоща, среди жестокой реальности Зоны? Мой друг, да вы просто чудовище!

— Всё с ним в порядке! — Почти прорычал Олег, отступая немного назад. Карандаши в кармане, если что… но только этот псих знает, где выход. Вот как быть?

Велес пожевал губами, сердито нахмурился, вздохнул.

— Вы грубиян и негодяй. Из-за вас нам придётся оставить, эти чудесные, прекрасные… — Велес вдруг обернулся, хмыкнул и убежал куда-то к другому столу. Олег видел это, прямо своими глазами и в деталях — этот псих только что прошёл сквозь аномалию!

— Вам показалось. Там ничего не было. Это просто нервы и недостаток кислорода. — Не оборачиваясь, сказал сталкер и замер у одного из столов, стал с ручками шкафчиков возиться.

Олег глянул на то место, где была аномалия. Никаких следов. Просто пустое место. А секунду назад она там искрилась и ярко так, аж глаза резало её светом… а это всё на самом деле происходит? Может быть, когда они убегали от этого психа и его друга, кто-то из них выстрелил им вслед, его задело пулей, и теперь он валяется в траве, без чувств, ограбленный, голый, без оружия, а к нему подбирается слепой пёс, что б полакомиться свежим мясом и…

С протяжным скрежетом, из стола был вырван большой ящик. Неся его так, словно он бумажный, Велес вернулся к столу, поставил ящик на пол, скинул туда артефакты из двух ящиков, потряс — загрузил третий, получилось с горочкой, но влезло. Четвёртый придётся нести кому непонятно. А первый громадный ящик, до верху нагруженный и двое не поднимут, не то что…

— Уважаемый грубиян, хам и невежда, будьте любезны, следуйте за мной. — Произнёс сталкер, без всяких проблем удерживая огромный ящик в левой руке, а маленький в правой.

Наверное, ящик лёгкий… и артефакты лёгкие… или кажется ему, кислорода тут маловато…

Он смутно запомнил, что было дальше — мутанты хихикали и завывали. Трещало электричество, они шли вперёд. Потом остановились, он уже шатался, но Андрея не отпускал. Шёл вперёд, на чистом упрямстве, хотя мир стал тёмным, всё плыло, дышал урывками, пот катился градом. Но он шёл. И даже когда Велес посторонился, указав на стену, он просто пошёл вперёд, слишком поздно увидев, повисшую в воздухе едва заметно искажённую дымку.

А затем, мир окончательно потемнел и всё исчезло.

Комплекс постепенно погружался в тишину. Вскоре слышно стало только ворчание странных существ с красными и жёлтыми глазами, да с разноцветными шкурками, по цвету схожими лишь их тёмными оттенками. Треск статики исчез окончательно. Одно из существ, протянуло лапку и осторожно коснулось места, где только что искрилась аномалия. Ничего не произошло. Существо двинулось вперёд — аномалия действительно исчезла. Очень скоро комната, где пропали люди, заполнилась Гремлинами. Они рассаживались на пол, иногда ворча друг на друга и скаля клыки. Порой они издавали злое хихиканье, но друг на друга не кидались. Вскоре, всё пространство комнаты заполнилось чешуйчатыми, когтистыми существами и если бы кто-то посмотрел сверху, сейчас, он бы увидел целый лес больших треугольных ушей. Злобные глазки существ, обращены к стене, в которой пропали люди — целых три тушки, из вкусного, сочного мяса.

Гремлины поглядывали друг на друга, вертели головами, что-то ворчали, словно общались между собой, словно спрашивали — куда они делись, как такое возможно, как нам их догнать? Ведь отсюда нет выхода… но выход, видимо, был.

Стена ещё искрилась — там осталась аномалия. Нигде в комплексе, уже нет ни одной, а тут осталась. Зачем, почему? Наверное, бездумный зверь не умеет задавать таких вопросов… одно из существ поднялось на ноги, словно решившись на что-то.

Издав хихиканье, Гремлин шагнул в аномалию. Электрическая аномалия загудела, зыбкий воздух аномалии известной как Портал, исказился, словно этот гул менял её, словно каким-то неведомым образом он был способен влиять на неё. Гремлин исчез.

Остальные ворчали, переглядывались. Некоторые, подтянув под себя ноги и руки, опустили головы, цвет их шкурок темнел, дыхание их замедлялось, глаза закрывались. Одного из таких толкнул собрат, он упал на бок. Раздался звук, будто кто-то уронил кусок гранита на бетонный пол.

Вскоре, около трети Гремлинов, застыли, подобно каменным изваяниям.

Остальные, разом издав зловещее хихиканье, толкаясь и ворча, ринулись в аномалию.

Вскоре, в старом, давно забытом комплексе, не осталось никаких звуков.

Спустя несколько десятков минут, начал гаснуть свет в помещениях. Вскоре, комплекс вновь погрузился во тьму, вновь заснул, словно бы ожидая чего-то, что так никогда и не случится.

Открыв глаза, Андрей увидел ребро ладони. Судя по выцветшим буквам наколки «за ВДВ», ладонь принадлежала ему, а судя по общему самочувствию — не только ладонь, но и даже глаза, были чужими. Словно он ненадолго заглянул не в своё тело. Погостить, так сказать. Но вскоре всё изменилось — голову прострелило сильной болью.

С жутким стоном, он приложил ладонь ко лбу и сел. Мир покачивался, под пальцами корка засохшей крови, в лицо дует холодный ветер, всё вокруг качается, где-то кто-то воет истошно… а, это ветер. Зимний холодный ветер. Несколько минут, он сидел на полу с зажмуренными глазами, постепенно приходил в себя. Голова трещала по-прежнему, но хоть кружиться перестала. В какой-то момент, он сумел снова открыть глаза и оглядеться — не быстро, потому как при попытке осмотреться привычным быстрым взглядом, как требовали условия Зоны, по голове, словно арматурой треснули. Пришлось поберечься и пока на такие подвиги не идти.

К яркому свету он привык быстрее, чем к гулу в ушах. Впрочем, гул и прочие негативные ощущения постепенно уходили прочь — он крепкий, Зона сделала таким. А может, всегда был таким, он не знал. Слишком сильно пострадала память в те далёкие дни, когда военный вертолёт привёз его с другом сюда и оставил на растерзание Ей.