Надежда Мамаева - Конспект дракона [СИ]

— Польщен и не могу отказаться — помог пареньку я.

Увы, утро у меня началось не с потягивания от гребня до хвоста, а с ора долбанутого горна и попытки осознать: кто я, где я и куда я сегодня проспал.

Дудел в свистульку паренек настолько тощего и ботаничного вида, что по ощущениям его можно было перешибить соплей, причем даже не моей (к слову, своей я как-то, чихнув, рыцаря нечаянно прихлопнул… хотя, может, он умер от ядреного пламени, последовавшего за чихом?), а козявошной.

Доходяга одернул мантию, болтавшуюся на нем не хуже, чем на бельевой веревке, поправил очки и голосом будущего великого лектора (то бишь нудным и навевающим зевоту) провозгласил:

— Многоуважаемый Дормидонт Горынович! Я староста группы. Мы пришли на практикум…

Я же с трудом разлепил глаза и понял, что ненавижу гномов. Всех. Особенно древних. Особенно одного, изобретшего самогонный аппарат. Во мне бродили обрывки мыслей и полноценные последствия пивасика, который мы с принцем после полирнули сидром, а за ним и самогоном. Поэтому поутру было ощущение, что во рту какой-то дятел-стахановец выдолбил дупло, свил там гнездо, а потом, улетая, еще и нагадил…

Я осоловело почесал затылок и изрек:

— А знает ли адепт, что теория пересекается с практикой часто лишь в названии науки? В нашем случае — давно и глубоко покойной… Смекаешь?

Что сказал, к слову, сам до конца не понял. Но видать, чем запутаннее речь, тем она страшнее.

Дохлый староста страдал теловычитанием (поскольку телосложением этот суповой набор назвать было нечестно по отношению к природе), но не слабоумием, а посему всю группу сдуло как ветром.

Я же бессовестно продрых до обеда.

Проспал бы еще дольше, но тут притопала виконтесса. Мелкая, сев на пороге, печально изрекла:

— Все, жизнь кончена!

— Чего это вдруг?

— Магистр по летоведению сказал, что я никогда не смогу сдать экзамен по управлению метлой, — она звучно высморкалась в рукав. — А еще добавил, что так бездарно ему зачет еще никто не сдавал.

— А что завалила, теорию или практику?

— Нет, если бы. Два дерева, четырех одногруппников и тещу директора академии.

Мозги начали соображать и я поспешил утешить малявку.

— Не переживай. Теща тебе взаимозачетом пойдет за два предыдущих столкновения, так что считай, что никого не завалила.

— Точно?

— Поверь моему опыту…

Увы, опыт-опытом, а теща оказалась мегерой. Как по характеру, так и по расе. Я лишь посочувствовал ректору с таким родством (и не важно, что он — вампир, кровь из него пила родительница жены исправно) и порадовался, потому как гипсовая мумия, которую сейчас напоминала почтенная фрау, не могла даже говорить, а могла лишь выразительно моргала.

Ректор вяло отчитал виконтессу при всех, а потом вызвал к себе в кабинет и заявил, что его благодарность пигалице безгранична в пределах разумного: помочь там с учебой, отдельную комнату выделить.

Мелкая на это заявила, что учеба ей до замкового шпиля — дескать, она получила отличное домашнее воспитание: мама занималась с ней по истории, литературе и математике, полагаясь на учебники, а отец — по поведению, полагаясь, в основном, на ремень.

Ректор от этой фразы расслабился, думая, что обойдется без услуг с его стороны. Зря…

Пигалица приосанилась и выдала: «Хочу замуж!». Ректор икнул, не иначе вспомнив моровое поветрие прошлых лет, когда сразу каждая из адепток первого курса решила, что он — тогда еще холостой и не седой — ее персональная судьба.

Я же от неожиданности даже подслушивать под окном на мгновение перестал, оценив прыткость виконтессы.

— Знаешь, я уже немного того… женат, — выдал спустя пару минут ректор.

— Да зачем вы мне нужны такой… — малявка в последний миг прикусила язык и добавила, — Вы же уже это…. прихватизированный. А мне того, холостой, непотасканный нужен, — и веско добавила: — Принц.

— Я подумаю, — туманно заверил директор.

Вечером пришла мелкая и обрадовала: директор, не будь дурак, устроил таки ей свидание с принцем, совместив обещание с общественно-полезным трудом. Припахал обоих подготовить материалы для коллоквиума по некромантии. А именно: отрыть гробы стандартных размеров с соответствующим содержимым. Я представил себе эти «стандартные»: аршин на три для людей, вампиров и эльфов, два на четыре для оборотней и орков и семь на семь для виверн, пегасов и прочих, для драконов же размер был, как говорят, макси плюс. Представил, как эти двое будут проводить время, полное романтики: ночь, луна и звезды, поющие цикады, слаженный стон мужчины и женщины, тягающих гроб размера икс-икс-ель из могилы на кладбище. Красота и позитив. Кладбище, к слову, мне всегда казалось жутко позитивным местом: где еще разом увидишь столько плюсов (и пусть некоторые ворчуны называют их крестами).

Мои мечты прервала мелкая:

— Ну, так ты посидишь в засаде, пока я принца соблазняю?

Признаться, меня первый раз приглашали держать свечку. Хотя может у людей это особая форма уважения — звать друга в качестве наблюдателя за процессом брачных игр, а возможно, и спаривания…

Поскольку мелкая пояснила, что нужен я ей исключительно для того, чтобы засвидетельствовать, дескать, девичья честь опорочена и принц после проведенной совместно ночи обязан просто на ней жениться, я решил подстраховаться. Слово дракона против слова принца — тут еще поспорить можно. Поэтому позвал на всякий случай с собой группу боевых магов третьего курса (у которых старостой был как раз тот анарексичный рыжий смекалистый паренек с горном), обозвав занятие большим ночным практикумом.

На всякий случай прихватил и хоганова дланника, который возвращался из храма и подметал рясой дорогу. Правда, мнения старика на счет того, хочет ли он участвовать в «большом практикуме» я не спросил, просто сгреб в лапы, а потом десантировал на макушку кладбищенского тополя. Ему то не все ли равно, в каком месте своему богу молиться: у алтаря или на макушке дерева. С верхушки тополя молитва может даже быстрее дойдет — к небу же ближе…

Адептов же рассадил по кустам, предварительно предупредив, чтобы не высовывались и конспектировали все услышанное, при этом помечая, как часто объекты будут использовать в своей речи лингву.

Сам же засел в свежевыкопанной просторной могиле.

Потянулись часы ожидания. Я уже было задремывал, когда показались виконтесса с принцем. Пигалица была облачена в настолько облегающие штаны и обтягивающую грудь рубаху, что места для воображения просто не оставалось. Не иначе эта козявка руководствовалась принципом: для того, чтобы соблазнить мужчину требуется «упакованная» женщина и не требуется большого ума. Она то и дело останавливалась, ставила рядом с тропинкой корзинку, из которой доносились настолько вкусные запахи, что у меня сводило живот от голода (судя по урчанию из кустов, не я один вожделел сейчас не на обтянутый тканью и трещащей по швам виконтесский тыл, а на содержимое ручной клади) и, оттопырив попку, поправляла шнуровку сапога.