Алексей Калинин - История одного пета. Часть 2

« Павел, я не хочу к ним на ворота, все же благородный кот, а не шавка дворовая. Принимай меры или я прыгну на них и погибну смертью храбрых, вот тогда пожалеешь, вот тогда заплачешь! » – повернулся я к Павлу.

« Кешка, а что я могу? Вон их сколько, даже если применю амулет и орочье умение, то все равно они выстрелить успеют и неизвестно – в кого попадут. А в полночь ты превратишься обратно в кота и догонишь нас, а если посадят на ошейник, то ты легко из него выскользнешь. Потерпи немного, для дела нужно » – подмигнул Павел.

Вот спасибо, друг еще называется, когда вернемся домой, я тебе все припомню.

– Ну что пригорюнились? Мы вас силком не тянули, вы сами решили в нашем благословенном городе выступить. А пять положенных лет быстро пролетят, даже моргнуть не успеете! – заржал первый стражник.

Кан посмотрел на Павла, на Татину, мельком взглянул на меня и каждому одобрительно кивнул.

– Мы согласны на ваши условия, досточтимые стражи порядка. Наша вина в том, что мы так опрометчиво посулили невозможное для этого прекрасного города, и готовы понести должное наказание. Просим вас препроводить наши лживые персоны в Башню. Мы смиряемся и надеемся, что это будет учтено по всему пути нашего пленения, – поклонился стражникам Кан.

– Эх, а так хотелось, чтобы вы немного посопротивлялись. Вы поймите – мы не со зла, но так давно не чесали кулаки… – Монд притворно вздохнул, а мне захотелось предоставить ему такую возможность, пока я в теле медведя.

Но, увы, раз Павел запретил, то приходится сдерживаться, лишь пару раз рыкнул для порядка. Забавно наблюдать, как стражники подходили ко мне со своим ошейником.

Давно я не видел подобного пиетета по отношению к своей скромной персоне, да признаться честно – никогда не видел. Все время лишь тычки и гонения, ну не могут понять люди, что вор не я, а моя природная сущность. Лишь она толкает на мелкие преступления, а сам бы я никогда, не-е-ет. Что вы, что вы! Стражники подошли ко мне сбоку и стали решать – кому первым испытать судьбу. Так и не придя к общему согласию, они, вежливо потрясая арбалетами, попросили Павла свершить это черное дело.

С каким же вселенским укором я смотрел ему в глаза… От моего уничижительного взора должно скиснуть самое свежее молоко и лишиться листвы молодое деревце. Павел, пряча глаза и ежеминутно извиняясь, все-таки надел на меня этот символ рабства и подвел к вбитому в стену кольцу. Как какую-то дворняжку посадил на цепь и увернулся от мощного шлепка по филейной части. Зато моя левая нога подогнулась, и я ткнулся мордой в дорожную пыль – непередаваемые ощущения, даже выть захотелось.

Стражники заржали над моими действиями, похоже, их веселило всё, что связано с насилием и болью. Когда смех утих, они с поклонами встретили появление тележки с установленной на ней клеткой. Её тащили четверо пустоглазых горожанина. Флегматично выкатили тележку на площадь и, бросив слеги, отправились восвояси, безучастные и равнодушные ко всему.

– Сейчас, многоуважаемые преступники, вам предстоит сдать оружие и поклажу, что у вас есть. В пути вам оно все равно не пригодится, а нам спокойнее будет – не порежетесь, неудачно повернувшись во сне. Надеюсь, вы не будете против, если мы вас обыщем? – Монд подмигнул Татине.

Та скорчила рожу, отстегнула поясной кинжальчик. Потом развела руками, показывая, что больше ничего нет. Один из стражников вознамерился провести обыск, Кан остановил дернувшегося Павла и показал взглядом на меня. Я понял без слов и начал показывать взбесившегося котенка, то есть прыгать, рваться и рычать на все движущееся.

– Не касайтесь ее, пожалуйста, у нее больше ничего нет, а зверя вы донельзя разъярите. Потом сами будете его успокаивать, и я не думаю, что вам это скоро удастся! – подал голос Кан. Монд мотнул головой, и стражник отказался от своей затеи, зато грубо сорвал с плеча Кана его сумку с травами.

– Что это? Какое-то сено… Лошадей этим кормишь? – спросил он у Кана.

– Нет, добрый страж, это приправы к еде – люблю себя побаловать хорошей пищей. Можешь попробовать сам, если сомневаешься, вот перченый каст, вот луковый росток – приятный на вкус, а потом острое послевкусие, – Кан начал показывать на различные травы.

Стражник попробовал, потом побагровел, заплевался и пустился бежать к колодцу. Там он на пять минут приник к ведру и только потом оторвался, изрядно побледневший и отдающий в синеву.

– Может кто еще хочет попробовать, так угощайтесь, мне не жалко! – повернулся Кан к остальным стражникам.

Те отрицательно замотали головами, но и сумку не вернули. Похлопали по карманам, по телу Павла и Кана, к Татине подходить не стали. Монд повертел немного в руках Пашкин амулет.

– Это память о родителях, она ничего не стоит, но мне очень дорога. Вы за эту безделушку не выручите ничего, в ней нет ни грамма золота или серебра. Прошу вас оставить её, достойный страж, – проговорил Павел. Ого, в нем проснулась актерская способность. Молодец!

Монд еще немного посмотрел на амулет, затем отдал и похлопал Павла по щеке, мол помни мою доброту. Хоть кто-то не знает, что этот амулет принадлежит Корню.

– Путь нам предстоит неблизкий, горожан на весь путь не хватит, да их еще и кормить нужно, так что давайте-ка запряжем в тележку ваших лошадушек, пускай они и везут вас. А заодно и сами на продажу пойдут. Так как мы обнаружили вас первыми, то мы и будем провожать до Башни, дабы вы не скучали по дороге. Так что милости просим в вашу благоустроенную обитель, в которой вам предстоит провести несколько незабываемых деньков, – и с издевательским поклоном Монд простер руку по направлению к клетке.

Кан взглядом велел молчать Татине и первым залез в клетку. Тележка отозвалась скрипом и кряхтением, клетка на ней сделана из проржавевших прутов, скрепленных между собой мощными кольцами. Следом за Каном туда залез Павел, немного погодя завалилась Татина, но перед этим выторговала несколько охапок соломы, для мягкости поездки.

Солому принесли и бросили на пол клетки, затем на клетку накинули рваную дерюгу. Как объяснил Монд – для сохранности товара, а то добропорядочные граждане, кипя от праведного гнева, могли закидать злостных преступников. Оказалось, что стражники других городов из зависти и вредности заставляли население кидать камни в преступников, частенько забивая их насмерть. Вот из-за такой предосторожности и была накинута завеса.

Но началу пути воспрепятствовало поведение Бегунка. Этот житель вольных степей никак не хотел идти в упряжь, всячески давая отпор попыткам накинуть на него дугу. Уже не один стражник сложился пополам от его метких ударов копытом, пришлось Монду снова прибегнуть к помощи Пашки. Тот вылез из тележки и с большими уговорами и мольбами все же убедил Бегунка встать под рабское ярмо. Похоже, в этот день дружба Пашки с животным миром в наших лицах, или лучше сказать мордах, претерпела жестокие испытания. Ох, и вспомнится же ему это, ох и вспомнится.