Павел Иванов - Хроники гномки, или путь целителя [СИ]

«Хоть кто-то об этом подумал!» — мысленно поблагодарила её Лика.

— Смотри, всё просто. Вон та дверь, что справа от входа, ведет в палаты, там у нас лежат больные (когда они есть). А дверь слева — в диспетчерскую, комнаты отдыха, склад и кабинет брата Склифа. Он в самом конце!

И она подбадривающе улыбнулась Лике.

— Спасибо, Мирта! — искренне поблагодарила Лика, всё больше проникаясь симпатией к этой пушистой и добродушной пандаренке. — Я тогда побегу…

— Конечно, милая! У нас еще будет время поболтать! — кивнула Мирта.

… и не бойся брата Склифа, он совсем не кусается! — донеслось гномке вслед.

Коридор был достаточно длинный, справа и слева на всем его протяжении располагались какие-то двери, но Лика торопилась и успела только заметить через приоткрытую слева дверь в комнату, выходившую окнами во внутренний дворик, огромный кристалл, полыхающий фиолетовым огнём, и издававший негромкое ровное гудение.

Она мимолетно задалась на бегу вопросом, что бы это могло быть, но решила, что выяснит это позже.

Последняя дверь в конце коридора была расположена справа. Сбитая из грубо отесанных досок и снабженная массивной медной ручкой, она вполне соответствовала, по мнению Лики, образу хозяина кабинета.

Вдохнув и выдохнув несколько раз, Лика набралась храбрости и робко постучала.

Ответом было рычание, донесшееся из-за двери, при звуке которого у неё моментально вспотели ладони. Ругая себя за трусость, она, зажмурившись, нажала ручку и толкнула дверь.

Брат Склиф возлежал в огромном кожаном кресле черного цвета, закинув ноги на стол.

Точнее, лапы.

Он снова был в своем волчьем облике, на этот раз в серой, бесформенной тунике, вроде тех, что были распространены среди братьев ордена Света.

В огромных покрытых шерстью лапах он держал газету, внушительных размеров челюсти сжимали трубку с длинным мундштуком, из которой вился слабый дымок.

Кроме того, он был в очках с непомерно толстыми линзами.

Массивный стол, возвышавшийся перед Ликой был завален бумагами и свитками; отдельно высилась пачка газет, сверху которых лежали «Буреградские ведомости».

Вдоль стен располагались шкафы, полки которых были заставлены всякой всячиной, включающей коллекцию трубок, статуэтки из разных материалов, шахматную доску, несколько моделей часов, кубки причудливых форм и еще какие-то непонятные устройства.

Отдельный стеллаж занимали книги, названия которых на корешках Лика не успела рассмотреть, так как брат Склиф отложил газету (она успела заметить сетку кроссворда) и уставился на неё в упор.

— Что, уже не так сильно боишься воргенов? — поинтересовался он.

— Эмм… — выдавила Лика, отчаянно пытаясь придумать хоть какой-то вменяемый ответ.

— Да расслабься уже, — махнул трубкой ворген, — твоё сердце так стучит, что тебя было слышно еще из холла, задолго до вашего разговора с Миртой. Но запах страха всё же значительно слабее, чем в прошлый раз, когда у нас состоялась незабываемая встреча на кухне. Ты привыкнешь. И это, кстати, в твоих же интересах, так как менять каждый раз облик ради твоего бесценного душевного равновесия в мои планы не входит и не входило. Терпеть не могу дурацких условностей…

Лика гадала про себя, откуда он мог слышать, как она разговаривала с Миртой, учитывая, что разговор проходил за двумя закрытыми дверями на другом конце коридора.

Видимо, это было написано у неё на лице, потому что брат Склиф усмехнулся (точнее было бы сказать — хищно оскалился).

— Органы чувств волчьего облика значительно отличаются от человеческого, — пояснил он, — это одна из причин, по которой я предпочитаю именно его. Рецепторная чувствительность кардинально меняется, — прибавил он, затянувшись дымом. — Вот только к чтению, к сожалению, глаз волка приспособлен значительно хуже… Ты любишь читать, дитя?

— Люблю! — пискнула Лика, — я перечитала все книги дома, и еще целую кучу из гномбургской библиотеки, и теперь вот здесь, в Соборе. Отец Оккам даже обещал дать мне послушание в Североземском Аббатстве…

— Ну, про твои успехи на поприще выполнения послушаний я наслышан, — фыркнул ворген.

Лика покраснела.

— Как тебе наши двое из ларца?

— Нуу, — Лика замялась, — я немного по-другому представляла себе практику…

Брат Склиф собирался что-то сказать, как вдруг замер, его ноздри хищно раздулись и задрожали.

Он разом подобрался и, миг спустя, оказался на задних лапах, шерсть на его загривке стала дыбом, глаза засверкали зелёным огнём.

Лика, только было начавшая успокаиваться, похолодела внутри. Разительная перемена, произошедшая с воргеном, мгновенно вызвала в её уме вереницу ярких образов из страшилок, которыми в детстве пугали маленьких гномов, про страшных кровожадных оборотней, глотавших детей живьём. Кажется, на этот раз именно к этому все и шло.

— АГРРРРХ! — прорычал ворген, дико вращая глазами, и с его клыков упали несколько капель тягучей слюны. Он судорожно втягивал воздух и, казалось, впадал от этого в еще большее исступление.

— АГРРРХ! Судорога пробежала по его морде, тело напряглось словно пружина, передние лапы вспучились бугристыми мускулами, так, что шерсть на них стала почти незаметной, и стала видна змеистая сеть вздувшихся вен.

— БОРРРЩ!

С этим последним воплем, уже гораздо больше близкому к человеческому крику, чем звериному рычанию, черты его звериного обличья окончательно растворились и, секунду спустя, перед Ликой стоял брат Склиф в своем человеческом образе, босиком, впившийся ладонями в столешницу, прикушенной губой и страдальческим выражением лица.

— Прости, сестра, — выдохнул он, вытирая лоб рукавом, — к сожалению, некоторые базовые инстинкты чрезвычайно сильны, а когда у тебя две формы жизнедеятельности, бороться с ними бывает порой чрезвычайно затруднительно…

— Так вы… Вы… — пролепетала Лика.

— Что? Ах нет, дитя, разумеется, я могу себя контролировать… В чем-то. Но аромат готовящегося борща — это выше моих сил, увы… И, предвидя твой вопрос, могу уверить, что запах сырого мяса или боящихся гномок отнюдь не вызывает во мне подобных эмоций, — прибавил он, усмехнувшись.

В это время откуда-то из коридора раздался уже знакомый Лике громкий писк. Брат Склиф раздраженно нахмурился, натягивая сапоги.

— Так и знал… — пробормотал он. — Пошли! — бросил он Лике на ходу.

Писк доносился из той самой комнаты, в которой Лика видела фиолетовый кристалл.

Только сейчас он полыхал ярко-алым цветом и издавал пронзительный прерывистый звук, от которого начинали зудеть зубы и ломить виски.

— Двое из ларца, код — алый, ремесленный квартал! — рявкнул брат Склиф, вглядываясь в кристалл, и тут же проворчал: — А, проклятье Элуны!