Павел Иванов - Хроники гномки, или путь целителя [СИ]

По лицу Слифа промелькнула тень усмешки, что, очевидно, вызвало недовольство Вишиаса.

Теперь уже он начинал горячиться, а Склиф, казалось, всё больше уходил в себя.

— Ты загнал себя в угол, Аргуин! — угрожающе заговорил он. — Теперь ты или играешь по нашим правилам, или будешь отвечать по закону.

Видя, что лицо воргена остается бесстрастным, дознаватель добавил, повысив голос: — Если ты рассчитываешь, что твое происхождение обеспечит тебе привилегированное положение, то глубоко ошибаешься! Во-первых, — он снова перешел на шепот. — Его величеству Антуану сейчас хватает других забот, так что информация о твоем аресте дойдет до него не скоро, если вообще дойдёт. Во-вторых, согласно положению королевского декрета об уставе деятельности тайной канцелярии его величества, параграфа шестьдесят, пункта один-один, в условиях чрезвычайных обстоятельств, допускается применение крайних мер по отношению к особо опасным преступникам, направленных на обеспечение безопасности государства и его жителей. Ты понимаешь, о чём я?

Шёпот дознавателя стал свистящим. — Вакцина, — едва слышно прошелестел он. — Может оказаться единственным способом в этой ситуации. Ради вашего же блага, ваша светлость. И ради безопасности горожан и покоя государства.

Откинувшись назад, Вишиас устремил на воргена торжествующий взгляд из-под полуопущенных век.

— Ну что, Аргуин? — почти дружеским тоном спросил он. — Что ты скажешь, всё-таки, теперь?

Брат Склиф издал тихий вздох. Дознаватель победно улыбнулся.

— Пошёл вон, Вишиас, — негромко сказал ворген.

— Что?!

— Вон из моей камеры, — повторил Склиф, подавляя зевок. — И не смей больше тут появляться. Иначе никакие полномочия… ТЕБЯ НЕ СПАСУТ! — последние слова он прорычал низким утробным голосом, приподнявшись с койки.

Побледневший чиновник одним прыжком отскочил к двери. — Стража! — крикнул он.

Секундой позже камера наполнилась шумом стали и топотом сапог. Четверо стражников с мечами в руках окружили воргена, как ни в чем не бывало сидящего на койке и равнодушно взирающего на них.

Трясущейся рукой королевский дознаватель погрозил Склифу. — Ты… Ты пожалеешь! — пригрозил он. — Ты еще оч-чень пожалеешь об этом, Аргуин!

С этими словами он выскочил за дверь. Оставшиеся в камере стражники с недоумением переглядывались, не вполне понимая, что им следует делать дальше.

— Вы позволите, господа? — обратился к ним брат Склиф и, с этими словами, растянулся на койке, закрыв глаза и удовлетворенно вздохнув.

Часы на соборной площади пробили полночь. Обычно многолюдная, площадь перед Собором в этот поздний час была пуста. Лишь изредка одинокие прохожие пересекали её, спеша по своим домам. Небо было затянуто тучами и сквозь рваные их просветы иногда просачивался свет луны, озаряя бледным свечением уже начинавшие облетать кроны деревьев соборного парка.

Лика поёжилась, кутаясь в школьную накидку, надетую ею поверх туники. Вечера (а тем более, ночи) становились с каждым днём всё прохладнее. Но зябко ей было не только из-за холода на улице. При мысли о том, что она собирается сделать, ей становилось не по себе и по коже пробегали мурашки. Однако, другого выхода она не видела, а время поджимало.

Она направилась по тёмной аллее по хорошо изученному ей маршруту, мимо возвышавшейся белой громады Собора, к короткому переулку, выводящему прямо к Баракам Исцеления.

Не доходя до них, гномка остановилась под деревьями и замерла, вглядываясь в здание. Дворик был пуст, ветер гонял по земле желтые листья, целая куча которых была собрана рядом с крыльцом стараниями Гракха, там же стояли прислоненные к стене метла и грабли. Неподалёку высился Атуин, рядом с ним тускло поблескивали чопперы, прикрытые на ночь тентом для защиты от дождя. Очевидно, вызовов не было и все целители должны были находиться в бараках. Чао, скорее всего, спит в диспетчерской, братья — у себя, в своей комнате, остальные — в палатах, или отведенных кабинетах. Всё, как обычно, и это должно было бы её успокоить, но сердце гномки колотилось, как сумасшедшее, ладони вспотели, а коленях появилась неприятная предательская слабость. Она напомнила себе, что от её действий зависит судьба брата Склифа, и потом, впоследствии, она, конечно, обо всём всем расскажет, но в глубине души все-равно чувствовала страх. «Я словно воровка, которая хочет вломиться в чей-то дом», — промелькнула у неё мысль.

Рука её сжала цепочку с кристаллом, данную ей Джардетом. Прикосновение к холодным твердым граням камня придало ей сил. Решившись, словно перед прыжком в холодную воду, она задержала дыхание и опрометью, короткими перебежками проследовала вокруг бараков, к той стороне, на которую выходили окна кабинета брата Склифа.

Здесь было еще темнее, поскольку отсутствовали уличные фонари, и эта темнота её несколько успокоила. Осторожно приблизившись к зданию, она ухватилась за подоконник, и, помогая себе ногами, подтянулась, чтобы заглянуть в окно. В кабинете было темно и ей было трудно что-либо разглядеть, но, по крайней мере, было ясно, что комната пуста. Вот только окна открывались наружу, и ей было совершенно не за что зацепиться, чтобы удержаться на подоконнике и попытаться открыть хотя бы форточку.

Она попыталась закинуть на подоконник колено и ей это удалось, однако, он был слишком узок даже для неё, и ей приходилось балансировать, стараясь обрести точку опоры, чтобы поставить и второе колено, и попробовать выпрямиться. Кряхтя и сопя, гномка уже почти влезла на подоконник, когда за её спиной раздалось чьё-то покашливание.

От неожиданности и страха, она вздрогнула, и тут же свалилась на траву. Задрав голову, она едва не закричала от ужаса. Как раз в этот момент тучи разошлись, и в призрачном свете луны на неё смотрел монстр из книжек братьев Прибамбацких — шишковатая голова пятнисто-зеленого цвета с огрызками ушей, скалящиеся неровные зубы, ехидно раздвинутые в улыбке губы…

Сердце её, казалось ушло в пятки, но, уже в следующую секунду, когда монстр разразился булькающим приглушенным смехом, она перевела дух с огромным облегчением.

— Штепсель! — прошептала она гневно. — Что ты тут делаешь?! Ты меня до смерти напугал!

Гном усмехнулся, потрогав себя за лицо. — Что, я и в самом деле такой страшный? — тоже шёпотом спросил он.

Лика не нашлась, что сказать. Очевидно, действие эликсира закончилось, и обратная метаморфоза из гоблинского облика в гномий выглядела, действительно, довольно пугающе — словно зелёная кожа слезала с него частями, вместе с фрагментами тела. Однако, черты лица лысой головы уже были довольно узнаваемы.

— Не страшнее, чем обычно, — сказала она вслух рассерженно. — Ты что, следил за мной?