Полина Громова - Дорога яви

Впереди, заметно обогнав остальных, прискакал посыльный от князя. Он привез деньги, которые были немедленно переданы владельцу постоялого двора, а вместе с ними передал распоряжение: разместить наемников, предоставить им все необходимое, позаботиться о раненых. Взять в свой гарнизон князь их, очевидно, не мог — или не захотел.

Таская посуду с горячей водой, поминутно взбегая по лестнице и спускаясь с нее, Мая краем уха уловила суть событий: князья со своими воинствами сошлись неподалеку от Кривого холма, намереваясь в очередной раз окончательно выяснить отношения. Бой был недолгим, но жестоким, и обеим сторонам пришлось отступить. Победивших не было. Только проигравшие.

К вечеру, когда на постоялом дворе воцарилось некоторое подобие порядка, Майя уже не чувствовала под собой ног. Она опустилась на краешек лавки в большой комнате, куда уложили несколько человек. Около одного из них, занимаясь перевязкой, стояла Клара. Она была старше Майи на три года и уже приобрела немалый опыт в санитарном деле: ее жених был из дозорных. В свете горящих свеч ее руки казались восковыми и такими же мягкими, плавящимися. Наблюдая за их плавными, смазанными движениями, Майя сидя задремала. Заставил ее очнуться окрик:

— Клара! Иди сюда, пожалуйста!

— Я не могу! — бросила через плечо девушка.

— Пожалуйста! Очень надо!

— Ладно, сейчас…

Клара огляделась, заметила Майю и подозвала ее.

— Закончи с ним, тут несложное осталось, — сказала она и, на ходу вытирая руки о передник, вышла из комнаты.

— Но я… не умею, — пролепетала Майя, но Клара уже не слышала ее.

Мая вздохнула и посмотрела на парня, лежащего на лавке. Крепкий, плечистый, он был в сознании. Дышал он осторожно, чтобы не потревожить рассеченное плечо, с которого Клара уже начала снимать разодранную на полоски материю, чтобы почистить рану и сделать перевязку. Лица парня разглядеть было нельзя: лоб и глаза закрывала свежая повязка.

— Эй, — позвал парень. — Тут есть кто?

— Есть, — робко ответила Майя. — Я.

Парень захихикал, поперхнулся, сморщился от боли.

— Меня Майя зовут, — поспешила представиться девушка.

Придвинув к себе табурет, на котором стоял тазик с водой, она продолжила за Клару отмачивать старую повязку.

— Майя… А ты красивая?

— Я… не знаю.

— Блондинка или брюнетка?

— Э… Средняя.

— Это как?

— Русая.

— Ясно… А лет тебе сколько?

— Пятнадцать.

— Всего-то? А знаешь…. Ах, что ж ты желаешь-то!

Майя вскину руки.

— Прости! Я не умею, я ж говорила. Прости!

— Эй, эй, чего всполошилась? Нормально все. Давай дальше. Только осторожнее.

Майя всхлипнула.

— Да я не знаю вообще, что делать. Я никогда раньше никого не перевязывала.

— Ну, научишься… На мне и научишься! Давай уже.

Но Майя медлила — она боялась снова сделать что-то не так. Тем более, она даже не поняла, что не так она сделала в первый раз. Сильно дернула ткань? Надавила?..

Вдруг ее внимание привлекло движение в коридоре.

— Уже уходите? — спросила спустившуюся с лестницы девушку Марьяша, полненькая девица-разносчица. По тому, с какими интонациями она говорила и как крутила в пальцах край передника, чувствовалось, что ей неудобно перед гостьей. — Видите, как у нас тут сегодня… Кто ж знал, что так случится?

Девушка ничего не ответила, только, вдруг оглянувшись — словно почувствовала взгляд Майи — посмотрела в комнату. Сначала на саму Майю, потом на парня, лежащего на лавке.

— Вы уж не сердитесь, на все воля богов, — лепетала Марьяшка.

Сунув что-то ей в ладошку, гостья шагнула в комнату. Двигалась она совершенно бесшумно: не то что ни одна половица под ее ногой не скрипнула, не было слышно даже звуков шагов. Да и не шла она будто бы, а плыла по воздуху.

Бросив на Майю короткий приободряющий взгляд, гостья чуть оттеснила ее в сторону и сноровисто занялась перевязкой.

— О, а говорила, не умеешь, — тут же отозвался парень, улыбнувшись. — Да у тебя совсем неплохо получается! Я бы даже сказал, здорово… Знаешь, когда-то у меня была девушка — славная девушка! Она это отлично умела делать. Перештопала всех моих друзей… Да ты шей, не бойся, я потерплю, я привычный… Да, да, вот именно так, правильно… Ну вот. Знаешь, лучшей девушки наемнику и не надо.

— А что с ней случилось? — спросила Майя, переводя взгляд с гостьи на парня и обратно.

— С той девушкой? Да ничего… Расстались, и все. Я ж бродяга, я с ней и так долго сидел на одном месте… Но здорово было бы встретиться с ней снова. Интересно, где она сейчас… Наверное, завела себе кого-нибудь покруче… Ничего… Я вот оклемаюсь, князек денег подкинет, я себе тоже кого-нибудь заведу. Есть тут у вас красивые девки, Майя? Такие, чтоб все при всем? — здоровой рукой парень показал на себе желаемые женские округлости. — Я же не слепой, мне только лоб расколошматили… Да меч вот потерял. А хороший был меч, Майя! Я на новый такой нескоро накоплю. Ну да ничего… Где наша не пропадала… Хотя, какой я наемник без меча, правда же? Узнают — засмеют…

Он говорил что-то еще, порой переходя на неразборчивый лепет. Кажется, снова о девушках:

— Ты, наверное, тоже ничего, но молоденькая слишком, не обижайся уж… Хотя учишься быстро…

Гостья тем временем закончила с перевязкой, но уходить почему-то не спешила. Выпрямившись, она всматривалась в лицо парня, полузакрытое повязкой, но о чем она думала, невозможно было угадать. Вдруг что-то звякнуло — это гостья отстегнула от пояса ножны с мечом и положила их на лавку рядом с парнем. Сделав это, она повернулась и быстро направилась к выходу.

— Вот если бы мне… — говорил парень. И вдруг, нащупав рукоятку, стиснув ее в ладони, он на секунду замолчал, а потом резко сел и, напугав Майю, закричал: — Кира! Кира, стой! Кира!..

Но гостьи уже не было на постоялом дворе…

Ноль. Это ничто. Но любой отсчет начинается с ноля.

…С каждым шагом все сложнее было приподнимать ноги и переставлять их. Он не был ранен, разве что голоден — но дело было совсем не в этом. Нелегко было идти навстречу своей смерти, даже решив, что нет права рассчитывать на что-то иное.

Дорога поднималась на пригорок, откуда был хорошо виден княжеский замок. Выстроенный из темно-серого, будто бы не высохшего после дождя камня, он был обнесен стеной с высокими узкими бойницами. А еще его окружал ров, утыканный кольями; на дне всегда, сколько он себя помнил, мутно поблескивала протухшая вода. Мост через ров был опущен. К нему с пригорка вела широкая желтая дорога, на обочинах которой кое-где росли пыльные кусты.

Переведя дыхание, он снова двинулся вперед. Дозорные со своих площадок уже наверняка заметили его, теперь было бы невежливо повернуть назад.

Все дни, начиная с того, в который он, сопровождая князя, покинул замок, оставили у него странное ощущение: будто бы они были вырезаны из другой, чужой жизни и зачем-то вставлены в его жизнь. Зачем? В этом был какой-то смысл или все это было просто ради шутки? Теперь и не узнать уже. Да и собственное прошлое в свете этих дней представлялось ему теперь только горькой, глупой шуткой.