Александр Курзанцев - Как я учился в магической школе

Незаметно ткнув даму локтём в бок, прошептал:

— Если он так выглядит, ему, небось, уже тыщ десять лет стукнуло?

Но та только шикнула на меня, терпеливо ожидая, когда ректор отвлечётся от беседы с ещё одним неизвестным, что развалился в кресле сбоку. Мужчина был на вид чуть старше меня, весь в чёрном, с холёным и чуточку высокомерным взглядом, мимоходом мазнувшим по мне. Когда он поднялся, вставая во весь свой немаленький рост, поправляя кружевные манжеты сидящего на нём как влитого камзола, я оценил и разворот плеч, и широкую грудь с впалым животом, с тоской подумав, что мне с моей ленью о таком остаётся только мечтать.

— Мастер Иквус, так когда от вас можно ждать? — последнюю фразу ректор произнёс чуть громче, в спину уходящего франта, на что тот дёрнул неопределённо плечом, словно прогоняя назойливую муху, и ответил:

— Как только, так сразу. Я же тысячу раз говорил, не стоит меня торопить, а то ведь я могу и забыть… про что-нибудь.

Последнее прозвучало как неприкрытая угроза, но Кхан лишь помахал рукой, признавая своё поражение.

Поравнявшись с нами, этот самый мастер Иквус вдруг остановился и, сморщившись, спросил:

— Старший преподаватель Марна… ну и кого вы притащили в этот раз? Очередной так любимый вами коллекционный экземпляр из доисторических времен? Настолько уникальный, что вы его потащили к ректору не то что не продезинфицировав, но элементарно даже не умыв и не сменив исподнее?

Он брезгливо провёл пальцем по моей майке и со вздохом продемонстрировал девушке.

Но та вместо того, чтобы поставить хлыща на место, вдруг торопливо и тихонько защебетала:

— Мастер Иквус, это не экземпляр, это новый студент академии. Просто с ним вышла некоторая сложность.

— Тем хуже, — не меняя тона, заметил тот. — Любите же вы шарить по каким-то богом забытым мирам. В первый раз вижу студента, что в семнадцать выглядит на пятьдесят.

Я было дёрнулся ответить, уязвлённый, но эта старший преподаватель сделала такие глаза, что я проглотил рвущиеся с языка оскорбления и отвёл взгляд, сделав вид, что разглядываю книжные полки. Единственно, когда непонятный чел покинул кабинет, шёпотом спросил:

— А это вообще кто был?

— У-у-у… — протянула Марна. Сказала с нотками уважения: — Это наш начальник административно-хозяйственной службы!

— Завхоз что ли? — не поверил я. — Да это же «принеси-подай-пошёл-нафиг-не-мешай»!

— Молчи! — буквально встала на дыбы та. — Не дай Святой Магнус он услышит!

Понимая, что ни черта я не понимаю, только покачал головой, не став больше спорить, и, повинуясь приглашающему жесту, подошёл к столу ректора, садясь на предложенный стул. Что характерно, кресло завхоза мне не предложили, хотя даже на вид оно было значительно удобней.

— А ловко вы подшутили над нашим ахошником, Марна, — ректор подмигнул приоткрывшей рот от удивления даме, — со студентом. Не ожидал от вас… Итак, — Кхан огладил длинную бороду и, хитро прищурившись, посмотрел на меня, — и кто же это у нас? Новый преподаватель трудовой магии? Ждём, ждём. Погодите… — не дав нам и слова вставить, он по-особому крутанул ладонью и в появившуюся перед ним воздушную воронку быстро проговорил: — Сергей Юрьевич, зайдите-ка ко мне.

— Магистр… — вклинилась, чуть приподнявшись, девушка, но не успела договорить, как дверь кабинета распахнулась и в проём ввалился новый участник нашей беседы.

Небритый, со слегка опухшим лицом, он был в замызганном халате, из-под которого выглядывала майка точь-в-точь как моя, и растянутых трениках с пузырями на коленях. Венчал композицию берет, криво нахлобученный на голову.

При виде меня глаза его наполнились слезами, и срывающимся голосом, упав на колени и воздев руки к потолку, он буквально проорал:

— Ну наконец-то! Наконец-то закончится этот ад!

— Сергей Юрьевич, держите себя в руках, — поправляя очки-четвертинки (я, кстати, впервые такие видел), произнёс Кхан. — Вот передадите дела, и тогда будете вольны как ветер. Кстати, — ректор перевёл взгляд на меня, — будьте знакомы, наш преподаватель трудовой магии Сергей Юрьевич Глушаков. А вы?

— Эм… Ширяев… Павел Алексеевич…

— Земляк?! — Глушаков в едином порыве, как на крыльях, пролетел над полом и, упав мне на грудь, разрыдался.

— Магистр! — пискнула, глядя огромными глазами на сюрреалистичную картину, Марна. — Вы всё не так поняли! Это не новый преподаватель, это действительно студент, просто в отделе регистрации не учли, что в его мире удвоенный временной поток, и ему сейчас не семнадцать, а тридцать четыре.

Выпалив всё это скороговоркой, она виновато покосилась на трудовика, а тот, как громом поражённый, отстранился, с неверием глядя то на меня, то на ректора.

— Так это не шутка была? — тон Кхана потерял добрую половину теплоты. — И почему же ты сразу не сказала? Видишь вот, зря обнадёжил Сергея Юрьевича.

— Простите, — старший преподаватель поникла, стараясь не встречаться с трудовиком взглядом. А Глушаков, медленно поднявшись на ноги, зачем-то поправил на мне майку и, утерев кулаком набежавшие слёзы, побрёл к двери, шаркая тапочками.

Уже на выходе, протяжно и страдальчески вздохнув, он грустно спросил:

— Ты хоть водку-то пьёшь?

— Пью, — покаянно вздохнув в ответ, признался я.

— Ну хоть что-то, — всё так же печально ответил трудовик и тихо прикрыл за собой дверь.

— Нехорошо получилось, — после недолгого молчания заметил ректор. Снова, в задумчивости, огладил бороду. Сделав пасс рукой, буквально выхватил из пустоты увеличившийся до гигантских размеров книжный том и, раскрыв его, принялся быстро листать.

— Устав академии, — шёпотом прояснила ситуацию Марна.

Хмыкнув, я окинул взглядом талмуд размером в развороте с А2, а то и больше. Однако, на все случаи жизни книжка, не меньше. А ректор, отлистав страниц сто, убрал устав обратно куда-то и с сожалением в голосе заявил:

— Нет, исключений нет. Надо учить. И прецеденты, насколько помню, были, правда, те случаи не настолько… — он покачал головой, — тяжёлые, я бы сказал.

— Да что вы по внешнему виду все, — опять обиделся я. — Мне побриться, помыться, одеться нормально, а за полгода физо я и жирок лишний сгоню, не узнаете.

— Да я не об этом, — отмахнулся Кхан. Поднявшись из скрипнувшего кресла, подошёл к стеллажам с книгами и, проведя пальцем по корешкам, вытащил одну из них.

— Это исследования Рогнеды Мудрой? — вдруг поинтересовалась Марна, чуть подавшись вперёд. — Я вам и без них могу все обсказать.

— Всё забываю, что ты у нас увлекаешься антропологией, — Кхан сел обратно за стол, тепло улыбнувшись девушке.

— Да, магистр. Согласно всем проведённым исследованиям, семнадцать лет для человеческого вида — это оптимальный возраст для начала развития магического дара. К этому времени он приобретает устойчивость, и его становится почти невозможно выжечь неосторожными манипуляциями с магией. Однако в то же время и сознание, и энергетические потоки в теле человека ещё гибки и подвижны, а потому не препятствуют направленному развитию манапотоков и энергоканалов. Но чем старше человек, чем позднее начато обучение, тем сложнее ему воспринимать магию и раскачивать энергоканалы. По моему мнению, тридцать лет — это предел, после которого шансы на обучение даже простейшим манипуляциям с даром минимальны, — тут она как-то даже виновато и с лёгкой жалостью посмотрела на меня.