Эйта - Лягушки, принцессы и прочие твари [СИ]

Только Веда ведает, что ему стоило сохранять бесстрастное выражение лица! Знала бы королева, о ком именно она говорит! Она бы скорее предпочла иметь в зятьях сына бастарда, чем джоктийца. Чтобы не выдать нежданного веселья, он спешно парировал:

— Королева Акре переживет утрату и без отступных. Гонец… оступился, сломал ногу, ему пришлось отлежаться. Доставить согласие он не успел. Я давно предлагаю Аразе содействовать магией в случае неотложных…

Не сильно-то он рисковал, что она согласится. По мелочам Араза не разменивается. Не хочет… не может? Вполне возможно, что это и есть ее слабость, которую та прячет за спесью.

— Ты лжешь.

Перебила Анталаита.

— Не могу согласиться.

Теллер поднял голову, чтобы заметить любопытство, скользнувшее по лицу Анталаиты быстрой тенью. Теллер понадеялся, что она в глубине души уже смирилась с тем, что договор о сотрудничестве сорвался. Даже если бы Лика не сбежала, он бы все равно мог сорваться.

К счастью для Теллера, королевская корона все-таки оставила в голове Анталаиты местечко для материнского инстинкта, хоть и совсем крохотное. И королеве-матери было просто по-женски любопытно, каков из себя жених ее дочери.

— Кто он и откуда? — быстро спросила она.

— Я не знаю. Но я уверен, он красив, благороден и, безусловно, добр. — развел руками Теллер. — Разве может быть иначе? Все в руках Вефия…

Королева покачала головой, смерила нелюбимого родственника долгим взглядом.

— Доиграешься… иди. Работай.

— Что, Куциана ищешь?

Фахраса совершенно случайно оказалась в том коридоре, где обитала эта безумная компания постояльцев, и совершенно случайно встретила там дочь. Конечно, Фахраса знала, там окажется, и знала, что встретит Лиму именно в этом месте, но одно дело знать, а другое — встретить и оказаться.

Лима всплеснула руками:

— Что ты, ма! Я просто… просто… — она поглядела на свои руки и замолкла.

— Отвлекающий поднос забыла, дочь? — ехидно спросила Фахраса.

Лима молчала.

По лицу ее текли слезы.

— Я просто хочу его увиде-е-еть! — Всхлипнула она и уткнулась матери в плечо.

Фахраса чувствовала, как намокает ткань. Просто потоп какой-то!

— Давай не будем рыдать в коридоре, ладно? — Мягко попросила она, отцепляя Лиму от плеча и увлекая ее в сторону кабинета.

Фахраса помнила лицо дочери, когда та узнала, что ждет ребенка.

Это было одухотворенное лицо. Лицо человека, который просто знал, что иначе быть не может. На какое-то мгновение Фахраса даже засомневалась, а нет ли у ее дочери Силы. Однако это было лишь мгновение.

Лима разрушила эту иллюзию одной фразой: «Так и должно быть по сюжету».

Это был ее личный сорт безумия. Она верила в то, что является героиней какой-то непонятной и глупой девичьей книги, где благородные отцы всегда возвращаются к ребенку. Когда о нем узнают. Где залеты с первого раза — дело естественное для любящих пар, и счастливейшее событие для женщины. Где ребенок — продолжение отца, и отец всегда любит ребенка.

Фахраса очень наделась, что Юсенька будет похожа на своего отца как можно меньше. Даже те слухи, что ходили о принце-консорте в Талимании, были не слишком-то приятными, что уж говорить о Джокте. Да и вообще, лучше бы Юсеньке и на мать-то не слишком походить. Идеальным вариантом была бы копия бабушки.

Фахраса любила внучку.

И дочь, какой бы непутевой она не была. Хотя порою Лима жутко раздражала.

А Лима, похоже, влюбилась в первый раз, но сама того не поняла. Действительно, частенько влюбленность совсем не похожа на то, что описано в книгах, поэтому ее бывает сложно осознать таким как Лима. Что же она почувствовала, когда встретила первого принца? Фахраса подсознательно надеялась, что в те объятья ее толкнула обычная похоть, а не сюжет. И что второго встреченного принца Лима полюбила за смоляные кудри и широкие плечи, а не почуяла его происхождение.

Когда Лима взяла в руки чашку чая, в которой мелко задребезжала ложечка, Фахраса окончательно убедилась в том, что ее дочь настигла любовная лихорадка. Она дождалась, пока Лима поставит чашку на низкий столик и сказала:

— У Куциана есть невеста.

— И что с того? — Удивилась Лима.

Фахраса вздохнула. На ее дочь частенько заглядывались и женатики, так что наличие невесты не было слишком уж весомым аргументом. Если, конечно, забыть одну маленькую деталь…

— Лима, он ее любит.

Лима вздернула нос.

— Видела я ту невесту! Девчонка из комнаты напротив, верно? Бледная моль!

— Я бы не сказала. Она вырастет в прекрасную девушку, к тому же, она ведьма… — возразила Хос.

— Ты что, ма? Я про старшую. Младшая, возможно, когда-нибудь и сможет привлечь мужчину, — гордо заявила Лима, — но старшей — только Веде служить, в горный монастырь, ну, знаешь, где служительницы лицо скрывают, дабы мужчины не решили отвлечь их от получений знаний… Хотя там и скрывать-то нечего! Ни заячьей губы, ни волчьей пасти — увидишь и не заметишь!

Фахраса вспомнила один такой монастырь. Да уж, свежо предание… тамошние служительницы в большинстве своем отлично знали мужчин и как ими управлять, и еще лучше знали, от чего именно отказались ради служения Веде и обретения покоя. Возможно, стоило отправить туда Лиму, когда только появилась эта ее мечтательность… Уж там-то ее лишили бы наивности. Но — не додумалась, проглядела, ошиблась. Это вина Фахрасы, ей и платить.

Так, Лима сказала «старшей». Та самая непонятная Алка, чье имя в регистрационной книге как живое уползло в уголок и выглядело так, будто было записано сотню лет назад. Та самая Алка, лица которой Фахраса никак не может припомнить и о чьем существовании вечно забывает. Странно это… На память Знающая не жаловалась. Но вот Лима помнит кого-то, кого не помнит Фахраса — неслыханно.

— Ты принесла в дом лягушку. Как думаешь, кто ее расколдовал? Как думаешь, кто эта старшая? — как можно увереннее возразила Фахраса, — у одной принцессы Талимании жениха увела, решила и вторую обделить? Может, еще и Наскара раскопаешь? Они связаны этим их ритуалом… фактически, дочь, Куциан — почти ее муж. Он ее муж в глазах Богов, и не рождены еще люди, которые это оспорят.

Лицо Лимы исказилось в гримасе ненависти.

— А ты никогда не думала, ма, что это они, все эти расфуфыренные гадины, отбирают у меня то, что принадлежит мне? Отец моего ребенка; тот, кого я люблю…

— Нет, — отрезала Фахраса, — Это ты полезла туда, куда тебя не звали. Это ты разинула рот на кусок, который тебе не принадлежит. Это ты…

— Что я? Что я сделала? В чем я еще виновата? — Завизжала Лима.

Фахраса не успела остановиться.

— Это ты виновата в том, что мы сидим здесь и просидим здесь до конца наших жизней! И нужно будет хорошенько поблагодарить Веду, если никто не прознает, что Юсенька — принцесса крови! — рявкнула она.