Олег Леконцев - Знак волшебства

К тому времени терпение лопнуло уже у всех, но Элоиза, проведя над обручем рукой, успокоила публику, сообщив об изменении магического поля обруча.

Мявка все-таки не выдержала. Когда ей надоело разглядывать витрины с фамильными ценностями (королевская семья, герцоги), она решительно двинулась в сторону обруча.

Элоиза вновь потребовала не хулиганить. Но в ответ на второй запрет хвостатая вдруг метнулась в сторону принцесс и громогласно рявкнула. Вот это да! Королевский Совет в полном составе (кроме меня) был оглушен, деморализован и принужден к капитуляции.

С каждым днем я все легче работал с магией. Ману мог заметить без усилий и специальных упражнений. И мне показалось, что рык Мявки сопровождался выбросом магической энергии. Так она дополняет природные децибелы магическими! Хитрунья!

При этом меня своим ревом она смогла обойти. Правильно сделала, я особым благородством не отличаюсь, достанет, дам в ухо.

Подавив сопротивление, Мявка подползла по столу к обручу, опираясь задними лапами на стул. Принюхалась. На морде возникло выражение наркомана, добравшегося до наркотической пыльцы. Она прикрыла глаза, вздохнула и в состоянии экстаза пробыла какое-то время. Потом лизнула обруч и уползла в мою сторону.

Очень вовремя. Пришедшие в себя маги накопили в себе праведный гнев, который вкупе с имеющейся маной делал их весьма опасными. Однако больше всех разозлившаяся Элоиза вдруг перестала изображать из себя Венеру Милосскую в момент отрезания конечностей.

– Смотрите! – потребовала она от остальных.

Обруч ожил. Я сначала не обратил внимания, сочтя изменения игрой красок и солнечного света, но зеленый оттенок стал настолько сочным, что обманывать себя слабостью зрения было невозможно.

– Вы – маг природы! – торжественно сказал Динмар. Но констатировал он видимое с некоторой грустью. Явно ожидал от меня большее.

Мявка, спрятавшаяся за меня от праведного гнева аристократов, не выдержала и высунула голову.

– Мяу, – предупредила она и нырнула обратно, за мою спину.

– Да, Мявка права, вы торопитесь, отец, – согласилась Элоиза.

На полностью покрытой зеленью обруча появилась красная точка. Она разрослась и отхватила половину обруча.

Герцог Карон озабочено покачал головой:

– Двуединые маги бывают, хотя и нечасто. Но мне кажется, это еще не конец процесса.

Он оказался прав. Красно-зеленый союз был разбавлен третьим цветом – белым. Значит, я еще и светлый маг. Члены Совета зашумели, но тут появился четвертый цвет – черный. Я оказался предрасположен всем специализациям магов, осталось только учиться. Народ замер.

– Послушайте, но этого же не может быть, – заговорила королева Ниана. – В одном маге не может быть соединен светлой и черный маг…

Смотрите! – вдруг вскричала Элоиза.

Верхняя половина обруча вдруг помутнела, словно ее покрыли пленкой, а затем она превратилась в золотистую поверхность. Теперь обруч был украшен весьма экстравагантно – верхняя часть – золотистая, нижняя состояла из четырех цветов, разделивших обруч на четыре одинаковых части – зеленую, красную, белую и черную.

Тайный Королевский Совет застыл в полном составе, включая меня.

Сант Дилэн, сделав торжественную паузу, громко сказал:

– Я не до конца уверен, нужно перечитать древние книги, но можно сказать, что к нам явился посланник Солнцеликого, который развивается в Рыцаря Света!

Я сидел и расчесывал Мявку платяной щеткой, реквизированную у слуги со строгим наказом больше ее не трогать. Кошка у меня была шерстистая, с длинным мехом и поэтому расчесывать, и вычесывать шерсть у нее надо было обязательно, иначе, вылизываясь, она забьет себе желудок шерстью.

Мявку процесс расчесывания раздражал, она ругалась по-кошачьи, царапалась, отбивалась лапами, кусалась. А если учесть ее габариты, то я через энное количество времени стал владельцев прекрасных глубоких царапин.

Получив еще и изрядный укус, я рассвирепел, взял зверя за уши, повернул к себе и подтащил ее морду к своему лицу.

– Мявка, если ты будешь капризничать, я тебя загрызу!

И угрожающе обнажил зубы.

– Мяу, – забилась якобы в истерике кошка.

– Ну? – угрожающе спросил я.

Мявка замерла, зажмурив глаза. На курсах актерского мастерства я бы, на месте преподавателей, поставил ей наивысший балл за маску ужаса.

– Какой ты свирепый, – посочувствовала Элоиза, читавшая какой-то документ и отвлекшись на минуту. После определения во мне растущего Рыцаря Света она не отпускала меня ни на миг.

Мявке только это и требовалось. Она жалобно заскулила, обвиняя меня в нарушении Гаагской конвенции, прав ребенка и в жестком отношении с животными.

– Если твое высочество хочет пожалеть этого бегемота, то может самолично взяться за щетку.

Принцесса сразу прикрылась документом и сделала вид бюрократа, чрезвычайно занятого деловыми интересами.

– Будешь слушаться, сходим, прогуляемся, – пообещал я.

Мявка подумала, вздохнула и развалилась, давая щетке возможность работать в полной мере.

Окончив этот кровавый для меня и нервный для животного процесс, мы с облегчением вздохнули и отправились размяться по Тиссету.

В прошлый раз я гулял в этом колхозе в качестве приблудного сезонника. Сегодня уже в качестве члена правления. Растем, однако. Как бы удрать от этого счастья?

Слухи из дворца распространялись быстро. Я самолично убедился в этом, замучившись отвечать на приветствия. Поздороваться или глубоко поклониться в зависимости от положения графу, жениху, члену Тайного Коронного Совета и т. д. и т. п. желал каждый.

Тем более, что за нами на некотором расстоянии шла сама наследная принцесса Элоиза Майдорская с солидной охраной.

Мне это быстро надоело. Мявка, наоборот, расцвела. Она грациозно бежала, приветливо улыбаясь всем прохожим. Правда, оскал кучи клыков не радовал народ. Скорее, наоборот, стимулировал разбегаться по окрестным улицам. Но Мявку это не злило, а веселило.

Промаршировав несколько улиц, я предложил возвращаться домой, в королевский дворец, где мне был выделен целый этаж. Меня это поставило в тупик.

Личный королевский дворец состоял из четырех этажей. При этом первый этаж был занят хозяйственными и охранными службами, на втором этаже проживал король с королевой, на третьем – Элоиза, на четвертом – я. По логике моего мира, это означало, что меня ставит выше всех. Но то моего мира, а на Кимане как?

Элоиза, к которой я обратился с таким вопросом, по-королевски отмахнулась, обозвав это ерундой. Ничего себе ерунда!

На моем этаже было где-то сорок комнат – от больших, где можно производить ротное собрание, до крохотных, куда умещались кровать и стол. На все это первоначально приходились я, Мявка, Хенрих. Затем, по распоряжению Элоизы, вселилась пара дюжин слуг, принявших на себя все бытовые проблемы, и около тридцати гвардейцев, командовать которыми был назначен… Гвинейл. Испорченное чувство юмора существует не только у меня.