Анна Алмазная - Мой герой [СИ]

— Я лишь хотела, чтобы этим самым важным человеком была для тебя я, — тихо ответила она. — Хоть изредка. Хоть немного.

И тут я ее, пожалуй, тоже понимала. Но все равно не одобряла.

— Не твой клан, — продолжила она, — не твои люди — я! Только обо мне ты никогда не думал…

А вот это уже, пожалуй, не правда. Я видела его взгляд сегодня утром. Слышала его шепот ночью… если бы ему было все равно… как бы я хотела, чтобы было, однако, увы.

— Если тебя не устраивает, как мы живем, если ты меня не понимаешь, не хочешь понять, то просто уходи, — холодно ответил Максимилиан.

— Макс…

– А что ты думала? Что после этого я останусь с тобой?

Ну… я бы, пожалуй, тоже не осталась.

– Я все сказал, — сказал Макс, и от каждого его слова даже мне было больно. Будто по живому резал. — После вчерашнего я не хочу тебя видеть. Я не выгоняю тебя из нашей квартиры, я даже вещи свои забирать оттуда не буду. Они мне не нужны, можешь выкинуть. Тебя больше нет в моей жизни.

Развернулся и ушел с балкона.

Я еще долго просидела на том карнизе, не решаясь выйти. Все боялась, что либо она, либо Максимилиан все еще стоят где-то рядом, что передумают, вернутся, и обнаружат тут меня… а свидетели, как известно, долго не живут.

Только… разве дело в этом? Я до крови прикусила губу. Еще вчера я ей завидовала, ее красоте, тому, что Макс был с ней, но сегодня… мне ее было жаль. До боли в груди. Я ведь тоже так жила, совсем недавно. Ждала Андрея домой, временами долгими ночами… только Андрей домой приходил почти всегда, а она…

Как бы не оказалось, что я сейчас ближе Максимилиану, чем она стала за все это время. Хотя я и не его женщина. Наверное, никогда ею не буду, а теперь, странное дело, убедилась, что и не хочу ею быть.

Это, увы, то самое одиночество вдвоем. Убивающее. Когда ты как бы с кем-то, и все у тебя, как бы, в порядке, а если капнуть глубже…

Вся моя родня приняла Андрея. Ведь он был таким милым, таким вежливым, когда хотел. Таким обворожительным. И скажи я, как дело обстоит на самом деле, боюсь, меня мало кто понял бы. Ведь я его невеста. Почти жена. Ведь он обо мне заботится… как бы.

Вот и Лейла внешне была с Максимилианом, а вроде как и нет. И мужское царство клана ее, судя по всему, никто особо не приглашал.

Чем он лучше Андрея?

И на самом ли деле нужно за него бороться? За его любовь?

Да только за любовь ли я теперь борюсь? Или мне его тоже жаль… всех жаль, как ни странно…

Вздохнув, я сошла с карниза и пошла искать Максимилиана. Конечно же, нашла. В библиотеке. Он, как и ожидалось, пил. В темноте и в одиночестве, крепкое виски. Стакан за стаканом, даже не морщась, будто воду. Пил и не пьянел внешне, смотрел невидящим взглядом в окно, на проносящиеся за окном флаеры и страшно молчал…

Идиот. Если ему так больно, то почему Лейле об этом не сказал? Почему переживал тут и пил в одиночестве? И мне какое, собственно, дело, почему я не могу его оставить? Пусть себе упьется, от этого пока еще никто не умирал. Наверное.

Но… Я не выдержала, подошла, отобрала у него стакан, и спросила:

— Поделишься?

Максимилиан пожал плечами, достал из стола второй стакан и, поставив его на стол, налил себе полный.

— Почему бабы такие дуры, а? — спросил он.

А сами вы, что, умнее? Сегодня ты был точно умнее? А рядом с ней?

— Я ей все дал.

Да! Андрей, наверное, тоже так думал.

— Да, я понимаю, что занят, — надо же, понимает он, — но только до турнира, а дальше, дальше бы все изменилось. А она вместо того, чтобы понять…

А ей ты это сказал? Или, как Андрей, решил, что сама догадается… сама поймет… но хочу ли я ее защищать? Человека, который чуть было не отдал своего любимого и кому… Альфе? Людям, которые и убить готовы?

– Макс, перестань, — прошептала я, не в силах смотреть, как эта пьянь бесстыжая так страдает.

– Перестань? — засмеялся он. — Меня продали, представляешь? Продали… как вещь…

Ну продали, чего уж там… я отхлебнула слегка из его стакана и скривилась. Ну и гадость, как он только это пить может?

— Интересно, сколько она взяла за меня?

Нашел кого спрашивать, я-то откуда знаю? Впрочем, нуждался ли он в ответе? Наверное, нет. Он, наверное, и в собеседниках не особо нуждался. Не было бы меня тут, с собой бы разговаривал. Вел бы мирные беседы… так, может, мне уйти? Впрочем, просто так уйти я тоже не могла.

— Чего она от меня хочет?

А вот на этот вопрос я, пожалуй, ответить могла:

— Тебя она хотела, глупый, — выдохнула я, сама не веря, что защищаю. И кого… Лейлу? — Чтобы ты был рядом.

— А где я был? — воскликнул он. — Далеко?

Да не близко… сколько я тут, столько и ты тут. А она, значит, была одна. В своей золотой клетке. И, по сути, не важно, изменяешь ты ей или нет, она права. Важно, что она тебе, по сути, не нужна. Тебе и так хорошо. Было бы плохо, фиг бы ты без нее так долго выдержал.

— Но теперь это уже не важно, да? — спросила я.

— Да, — с готовностью выдохнул он, значит, все же меня слушает. — Потому дай мне выпить!

Как будто тебе кто-то не дает? Как будто тебе кто-то может запретить, ага! Вам, мужикам, запретишь!

— Хочешь, можешь пить со мной!

Ага, и будет вместо одного дурака пьяного, два дурака. Пьяных. Да и опасно мне терять рядом с тобой голову, это мы уже проходили. И той ночи мне по уши хватает.

Потому я с ним не пила. Я просто была рядом. Смотрела, как он постепенно осушал бутылку и понимала, что, по сути, ничем не могу помочь. Может, даже не хочу. Потому что он заслужил эти страдания. Потому что жаль было не только его, но и Лейлу. Потому я видела ее потерянный взгляд, когда он ушел с того балкона, видела бегущие по ее щекам слезы. Они были настоящими. Она в тот момент, скорее всего, была настоящей. Как и Максимилиан теперь.

Вот и нафига они так друг другу душу рвут?

И потому в тот момент я поняла, что никогда, пожалуй, не скажу Максимилиану, что я женщина. Никогда не скажу, что это я была с ним той ночью. Потому что боюсь… либо холода в его глазах, такого же, каким он окатил напоследок Лейлу, либо золотой клетки. Тут меня Максимилиан точно тогда не оставит. Это мужское царство. Я тут всего лишь шпион… вредный такой шпион.

Такими и нашел нас Тимофей. Вздохнул едва слышно, пробормотал:

— И надо ж было так нажраться!

И отобрал у едва живого Максимилиана бутылку. По его глазам я поняла, что он уже знает. Или обо всем догадался. Небось, не только он, но и весь клан. И в самом деле:

— Меня попросили отменить ее доступ на базу.

Как будто мне это интересно, ага!

Он помог встать Максимилиану и скривился, когда нашему магистру, который уже напился чуть ли не до беспамятства, захотелось что-то спеть. Что он пел, никто из нас разобрать не мог, да и зачем. Но пел, вернее, пытался петь, пока мы его тащили по коридорам. Вместе мы дотащили Максимилиана до его комнаты, уложили в постель. И с помощью Тимофея я сняла с него ботинки, рубашку, слегка расстегнула, ослабила ремень на брюках.