Вячеслав Соколов - Не сердите толстяка [СИ]

— Вот ещё! Нечего деньги тратить, сама буду делать.

Ну вот. Мне этого ещё не хватало! Открыв рот для гневной тирады, тут же закрыл. Мой замечательный и горячо любимый папка сказал, как отрезал:

— Ты, мать, конечно специалист, каких поискать, но занимайся лучше делом, а с массажем и Тома справится.

Тома? Класс! Ну вы же меня понимаете? Они же только издеваются надо мной и лечат, никакой личной жизни. В голове тут же закрутились идеи… Массаж, он ведь разный бывает. Например, чувствую, что мне просто необходимо отмассажировать ладони и желательно грудью. Попой тоже неплохо бы, у нашей красотки такая филейная часть… вполне под стать красивейшей верхней части. И вообще, есть ещё органы, требующие, чтоб зеленоглазая ведьма их хорошенько промассировала.

Тут, похоже, бабуля заметила мой замаслившийся взгляд и, дёрнув головой, попыталась всё испортить:

— Нет, только не Тома.

— Почему это? — батя немного удивлённо уставился на бабку. Я же с интересом подпёр рукой голову и ехидно улыбнулся.

Та же, поняв, что сболтнула лишнего, принялась выкручиваться:

— Ну, днём ещё может и получится, — видимо, бабуля решила присматривать, чтоб чего лишнего в её понимании не произошло. — Но вот сейчас-то как? На кого она дитё оставит?

Вот как значит? Ну ладно, бабуля, я тебе это припомню. Настроение сразу упало, и вместо соблазнительных видов Томы: без халатика, без… без всего короче — предстали совсем не перспективные, одной злой и старой ведьмы, измывающейся над своим больным внуком. Нет в жизни счастья, я, между прочим, полгода в коме провалялся! Что же делать? И тут мой замечательный и прекрасный папка выкрикнул:

— Васёк! А ну иди-ка сюда! — не услышав ответа, гаркнул так, что окна задрожали: — Васька! А ну бегом!

Над перилами второго этажа появилась недовольная мордашка брата:

— Ну чего?

— Иди сюда, дело есть, — уже спокойно скомандовал ему.

— Пап, я почти прошёл аркаду Хорангом…

— Теккен подождёт. Надо будет с Ленкой посидеть.

— Ну, пап, она же зануда, — брательник состроил грустную мордаху.

— Не зануда, — батя поднял вверх палец, — а девочка.

— Ну и что? — плаксиво возмутился брат. — Терпеть не могу этих Симов.

— А что, кроме компьютерных игр заняться нечем? — не выдержала бабуля.

— В куклы, что ли, играть? — возмутился брат, спускаясь по лестнице.

— Да нет, в куклы, наверное, не надо, — покачала головой она. — А то вы в прошлый раз начали гвозди в одну вбивать, так у соседа сердечный приступ приключился. Еле откачали, хорошо, я вовремя заметила проклятие.

— Мы не виноваты! — братишка как-то неестественно начал оправдываться. Я, по крайней мере, не поверил.

— Да-да, конечно, — закивала бабуля. — И куклу ту вы совсем случайно Захаром Андреевичем называли?

— Мы не хотели-и-и… — тут брательник вполне реально собрался зареветь. Перепугались они тогда страшно, когда поняли, что чуть не убили человека.

Мда. Как говорится: маленькие детки — маленькие бедки… А если маленькие колдовские детки? Вот-вот. Бедки от них весьма большие могут быть. Это у меня силы открылись уже в более-менее сознательном возрасте, и то бабка горя хапнула. А тут конкретно дети.

Тем временем бабуля вынуждена была признать:

— Действительно, играйте лучше в компьютер. Мои нервы надо беречь…

— Да ладно тебе, мам, — батя с серьёзным видом положил руку брату на плечо. — Когда то было? А сейчас Василий уже серьёзный парень, почти мужчина. Уверен, что больше он не допустит такой ошибки.

Ну что могу сказать. У меня не семья, а какие-то манипуляторы бедными детьми. Вон Василёк надулся от гордости так, что сейчас лопнет.

— Думаешь? — бабуля с сомнением смотрит на мелкого.

— Конечно. Вот подожди, ты ещё гордиться им будешь.

— Не перехвалите, — вмешиваюсь. — И не надо испепелять меня взглядами. Не надо, — и напомнил бабуле: — Не ты ли сокрушалась по поводу того, что меня могут развести на слабо? Сами-то сейчас чем занимаетесь?

Ого. Мне кажется, или бабуля смутилась? Вот только отец меня удивил:

— Я никого не беру на слабо. Я действительно так думаю, и если бы некоторые типы, прикидывающиеся шибко умными, присмотрелись, то заметили бы, что на Ваське нет ограничительного амулета. Как думаешь, что это значит?

— Что ты безответственный тип? — уточняю. Так, на всякий случай.

— Это значит, — кажется, я перестарался, и батя начал заводиться, — что я доверяю своему сыну. А ещё — что другому сыну пора дать в ухо.

— Меня нельзя бить, — выставляю вперёд руки, — я больной.

— Ты наглый, — тычок в мою сторону пальцем. Бабуля в это время с умилённым лицом наблюдает за моим воспитанием. — И вообще безответственный!

— Прости, — опускаю голову.

Батя аж подавился словами и принялся удивлённо переводить взгляд: с меня на бабулю, потом на тихонько примостившегося в уголке дядю Сашу, на Васька, лупающего глазёнками, и вновь на меня. Потом как-то так подобрался и прошипел:

— Ты кто?

У меня аж челюсть отвалилась:

— Па, ты чего? — вы бы тоже обалдели, если бы в вашу сторону был направлен почти двухметровый посох с нехилым таким, сантиметров тридцать в длину, лезвием.

— Где мой сын? — батя отодвинул за спину Васька и, крутанув своё оружие со скоростью пропеллера, с угрозой произнёс. — Я тебя сейчас на полоски пошинкую. Ты кто, грязная тварь? Где Тимофей? — и как маханёт своей дубиной перед носом. Если бы не перекувыркнулся назад вместе со стулом, точно бы без носа остался.

— Мать моя ведьма! Батя, ты что, охренел что ли? — встав на ноги, выставил подхваченный с пола стул перед собой.

— Вадик, ты что, обалдел? — вскочившая бабуля грозно нависла над отцом.

А тот, довольно усмехнувшись, взмахнул рукой, пряча посох в кольцо, находящееся на среднем пальце правой руки:

— Реакция в порядке, — и вдруг подмигнул мне: — Я тебя предупреждал, что если ещё раз скажешь, что яблоко от яблони недалеко падает, получишь?

— Но я ничего такого не говорил! — с силой опускаю стул на пол. Дядя Саша аж вздрогнул от громкого звука.

— Но ведь собирался? — отец явно доволен жизнью.

Со вздохом сажусь на стул:

— Ты мне чуть нос не отрезал.

— Ой, да брось, — отмахивается. — Что я, совсем что ли? Заодно и убедились, что ты симулянт.

— Я не симулянт!!! — возмущению моему нет предела.

— Нет, Вадик, Тимоха не симулянт, — качает головой моя самая лучшая в мире бабушка и тут же добавляет: — Он просто тунеядец и лентяй, — и вот эта злобная ведьма с довольным видом отправилась ставить чайник.

И только брательник, обойдя отца, прижался ко мне всем телом и доверчиво спросил:

— Тима, а когда Ленка уйдёт, поиграешь со мной в Теккен? А то одному скучно, — и глазёнками так преданно смотрит.