Вячеслав Соколов - Не сердите толстяка [СИ]

— Это да, — сглатываю комок в горле. Не факт что мог бы. С моей-то роднёй.

— А ты его на благое дело решил пожертвовать, — вот за это я тебя и полюбила. — Ой, — отстраняется, — я не то имела ввиду. Я… Ой. Как глупо, — прижимает к лицу руки, — Тим, забудь.

— Почему? — в голове какая-то каша.

— Ну, потому что это теперь вообще не важно, — кивает на ноутбук и пальцем указывает на браслет на руке.

Киваю. Да не важно. За-то теперь ты точно во фригидные не подашься, а то взяла манию:

— Ладно, будем считать, что я тебя не слышал, — и тут приходится выпасть в осадок. Потому что у девушки после моих слов, тут же задрожали губы и глаза подозрительно заблестели. Ну что я опять сделал не так?

— Том, ты чего? — пытаюсь обнять, но она отстраняется и дрожащим голосом произносит: — Прости, просто я дура.

— Чего? — на этот раз обнять удаётся. — Ничего ты не дура. Только я чего-то понять не могу, чего ты опять мокроту наводишь?

— Мяу. Мр-р-р. Мряу, — раздаётся со шкафа.

— Сам такой, — огрызаюсь на недобитого Томой болтуна. Но как это ни странно, оказывается, коты лучше меня разбираются в женщинах. Поэтому, начинаю каяться: — Том, ну прости не подумавши ляпнул. Конечно, мне тоже тяжело, от того, что так происходит. И спасибо что призналась в своих чувствах, теперь я понимаю, как тебя было тяжело всё это время. Что ты тоже страдала отказывая мне и как тебе было больно, когда я обвинял тебя в том, что у тебя появился любовник на стороне, в то время, как ты ждала меня и всё делала для того что б помочь мне… — боже мой, что я несу? Зачем? Что нельзя было просто сказать, прости?

Нет нельзя. Это Тома. Не какая-то тёлка, а Тома. И её любовь много для меня значит. Даже не любовь, как к мужчине, а просто любовь. Ну и, в конце концов, мне неожиданно стало легче, потому что я поверил в то, что у Томы никого не было. И она, правда, ждала меня. Ну что ж, значит, я всё делаю правильно. Вот только внесём некоторые коррективы в процесс. В конце концов не только она должна отчего-то отказаться. Её жертва нужна только для того, чтоб сделать амулет очень узконаправленным. Только для неё. Хотел вначале вообще сделать одноразовым, но не смог придумать, как его настроить. Вот как определить, что задача выполнена? Но и так сгодится, только надо будет по серьёзному, от чего-нибудь отказаться. Пусть он всегда её лечит. Хуже не будет.

Ну что же, кажется, пора делать могучий мегаамулет. Стою возле кресла, на сиденье которого, находится жидкий атрефакт номер один, в руке номер два, лежит в моей крови. Незамысловато полоснув скальпелем по ладони, позволил натечь горсть крови и плюхнул в ней осколок, рана тут же начала затягиваться. Если честно я на это надеялся, а то не очень комфортно колдовать, когда твоя рука горит огнём от боли. Однако сработало.

Подаю скальпель Томе:

— Значит так, никакой самодеятельности, ни каких выкрутасов… Типа я самая готовая на всё ради мира во всём мире, поэтому, я так решила и пофиг мне, что может ничего не получится из ритуала, просто потому, что я решила, что самая умная. Ясно?

— Тим, ты что несёшь? — девушка удивлённо хлопает глазами.

— Ничего, просто у тебя, последнее время, настолько тупые идеи, что я диву даюсь.

— Нормальные у меня идеи, — вспыхивает, — самые сильные амулеты ведьм были созданы именно при помощи отказа от сексуального желания.

— Мя-мя-мя… Что ты чушь мямлишь, — злость моя не поддельная, она сейчас откажется, а с фригидной неврастеничкой потом мне общаться. Ну что же, кажется, пора страдать: — Ты же сама заявила, что любишь меня, — кивает, — но узнав, что быть мы вместе вряд ли сможем, решила, якобы, пожертвовать собой? — ярость так и кипит во мне.

— Почему, якобы, — кажется, её это зацепило.

— Да потому, что все эти отказы ведьм от влечения, есть суть отчаяние. Например, когда любимый муж погиб и ей казалось, что жизнь закончена. Вот и ты решила, по простому пути пойти. Так что не пойдёт такая жертва, ибо это жест отчаянья.

— Не правда, — взглядом можно костёр поджечь.

— Правда, — жёстко отрезаю возражения, — ты просто решила уберечь меня. Ведь так куда проще отказывать. Да и не интересно это, с бревном в койке валяться, — ухмыляюсь, окидывая её взглядом, — так что, я бы точно сбег куда потеплее. И всё в порядке. Ведь так?

Скрипнув зубами отворачивается. Ну что вы хотели, никто не любит когда правду матку в глаза рубят. Вот только не надо думать, что я прям такой мудрый, просто умею сопоставлять факты. А так-то коты, как выяснилось, лучше меня понимают в женщинах. Да это Барсик мысль подал. Спасибо ему.

— Том, — произношу задушевным голосом, успокоился и уже не хочется придушить её, — мы сейчас с тобой создадим шедевр. Такого никто и никогда не делал, нас запомнят на века. О том что мы совершим, будут слагать легенды. Мы поможем тысячам людей. Только подумай, сколько малышей появится на свет благодаря тебе? Да что там говорить, твоим именем будут называть всех новорождённых девочек, только чтоб прикоснуться к тому подвигу который ты сейчас совершишь. Но жертва должна быть жертвой, а не попыткой сбежать от проблем. Понимаешь?

Кивает, блестя глазами от счастья. Кажется, перестарался. Сейчас ей любая жертва не жертва, а так. Надо бы остудить порыв героизма, но как? М-дя… Ну да ладно, я же коварный, её жертва будет не сиюминутной, а растянутой во времени. Так что сработает.

Эх, Тома, Тома. Вот как тебе удалось перевернуть в моём мозгу шарики с роликами? Ведь придумал же всё, но твоё признание, в том, что ты любила меня долгие годы, смотрела, как я расту, то как ты отталкивала других мужчин, потому что считала недопустимым быть с кем-то кроме меня. И то, что ты собиралась молчать об этом всю жизнь. И то, как накопившаяся сексуальная неудовлетворённость вкупе с алкоголем и предстоящей разлукой, когда я собирался в армию, всё-таки вырвалась из тебя. И как ты каждый день корила себя за то, что не сдержалась.

Не скажу, что я после этого признания осознал, какой же Тома человек и воспылал к ней неземной любовью. Не-а. Утверждать что, то, что я испытываю к этой потрясающей женщине, есть любовь или нет — невозможно. Но факт остаётся фактом. Представить, что она достанется другому мужчине равносильно физической боли. Хм… Тома, права, считая, что могла бы быть моей наложницей. Да что говорить, это идеальный вариант. М-дя… А не вы ли Тимофей совсем недавно осуждали, нишу аристократию за двуличие? Было дело. Но как показывает практика, молод был и глуп. Склоняюсь к тому, что не такая это и плохая традиция. Но есть одно но, и это но, выглядит, как моё чувство вины за то, что я сделал с Томой, тогда, в детстве. Сколько раз я думал о том, что можно предпринять, чтоб вылечить её. Сколько книг было перечитано, сколько раз засыпая перед сном мне казалось, что вот оно, нащупал, всё получится. Но в очередной раз всё летело коту под хвост.