Виктор Емский - Веселая галактика [СИ]

Джем понимал, что император абсолютно прав. Что делать дальше, он не знал. Но в рубке кроме перечисленных джентльменов и Батона с Кебабом находился еще один участник представления. Это был маленький пузатый человечек пенсионного возраста с небритым лицом, на котором блестели два выпуклых лукавых глаза. Пока Шмор знакомил Джема со своими суицидальными наклонностями, человечек в углу рубки о чем-то шептался с Кебабом. Последний слушал пенсионера с явным пониманием, кивая головой и соглашаясь с какими-то приводимыми им аргументами.

Вдруг человечек, обращаясь к Джему, произнес:

— Вы позволите мне пообщаться с императором с глазу на глаз?

— Да, — разрешил Джем. — Только не выходя из этой рубки.

Пенсионер отвел Шмора в дальний угол и принялся что-то шептать ему в ухо. С каждой следующей минутой император все более успокаивался. По выражению его лица было видно, что предложения пенсионера не совсем устраивают царственную особу, но представляют собой какой-то приемлемый вариант выхода из возникшей ситуации.

Наконец император кивнул головой, и человечек громко сказал:

— Меня зовут Крокозябл-старший. От имени присутствующего здесь императора я предлагаю заключить мирный Договор, в котором будут учтены интересы двух сторон.

Джем, вздохнув с облегчением, ответил:

— Мы только этого и хотим.

Крокозябл откуда-то вынул пачку бумажных листов, уселся за капитанский пульт и за пять минут набросал текст Договора. Император даже глядеть в него не захотел, но поставил свою подпись первым, брезгливо скривив при этом губы.

Джем, зачитав Договор вслух, удивленно спросил:

— Господин Крокозябл, это что? Договор о мире или торговое соглашение?

— Одно от другого неотделимо, — вкрадчиво сказал Крокозябл. — Поверьте моему богатому опыту.

— Правильно он говорит! — вмешался в разговор Кебаб. — А то живем, как гамадрилы. Дальше своего дерева ничего не видим! Кроме бананов имеется еще куча других вкусностей, только находятся они на соседних пальмах. Сколько можно?!

— Очень справедливое и умное замечание, — благосклонно кивнул головой Крокозябл.

Тогда Джему казалось, что самое главное — заключить мир и убрать громыхающий шмордонский флот как можно дальше от мирных джаппурских планет. Поэтому он сказал:

— Хорошо. Но сначала с Договором должно ознакомиться правительство Джаппурии, а потом его подпишет королева.

Крокозябл осторожно взял Джема под руку, отвел в самый дальний угол рубки и зашептал ему в ухо:

— Отправьте Договор с самым доверенным своим человеком прямо к королеве. Поймите, в правительстве много людей, а все люди разные и хотят разного. И у каждого из них есть свое особое, самое правильное мнение. Потому подписание договора затянется на долгое время, за которое может случиться все, что угодно…

— А что может случиться? — поинтересовался Джем.

Крокозябл пожал плечами:

— Вы думаете, императорские гвардейцы сидят, сложа руки? В любой момент они могут попытаться провести диверсионную операцию с целью отбить звездолет обратно. Но это не главная опасность… Каждую секунду император может передумать и трахнуться головой об угол капитанского пульта. Девиз императорской фамилии: «Честь Шмордона превыше жизни». Договор о мире, конечно, не капитуляция, но все равно проигрыш в войне. Я постараюсь удержать Шмора от самоубийства, но не гарантирую, что смогу это делать долго. Поэтому время — ваш лучший союзник.

Батон с Договором отправился к королеве на самом быстроходном из шмордонских челноков. Кроме официального документа Батон передал Белле записку от Джема…

А сейчас Джем вдруг понял, что заключать мирные договоры и объявлять войны должны только специалисты. И еще ему подумалось, что Крокозябл-старший как раз и был таким специалистом, в отличие от него самого. Может, наказание, назначенное Джему с друзьями, как раз и было справедливым?

Джем чертыхнулся, слез с койки и прокрался в аппаратную. Схватив одну из полных канистр, он притащил ее в кухню, включил свет и достал свою любимую жестяную кружку. Наполнив ее воняющей сивухой жидкостью из канистры, Джем залпом опрокинул кружку в рот, проглотил и вытер пальцами выступившие в глазах слезы.

— Бухаем по ночам в одиночестве? — спросил Батон, стоя в дверях.

— Под одеялом, как чмошник-единоличник, — донесся голос Кебаба из-за плеча Батона.

Джем, рассмеявшись, водрузил канистру на стол и сделал рукой приглашающий жест. Уговаривать никого не пришлось.

Пока друзья разливали по кружкам брагу, Джем сходил в аппаратную и принес оттуда шморофон, который находился в сейфе с кодовым замком. Хранился этот прибор там потому, что по пьяной лавочке иной раз Кебаб норовил высказать Морсу все, что он о нем думает.

Увидев в руках у Джема шморофон, Батон спросил:

— Ты собрался Премьер-министра поднять с постели для посещения туалета?

— Черт его знает, где он сейчас находится, — ответил Джем. — Может, у него уже утро наступило. А мне пришла в голову интересная идея.

Он нажал на кнопку вызова и приложил прибор к уху. Через минуту сонный скрипучий голос произнес в трубке:

— Алло.

— Это Джем, — сказал Джем.

— Хорошо, что не император Шмордона, — странно ответил Морс.

— Доброе утро.

— Какое, к черту, утро? Я нахожусь на Дубаре в поселке Простатитовке на «Фестивале подледной рыбалки». Здесь сейчас три часа ночи! А мне в пять на рыбалку вставать! Что вы хотели?

— У меня родилась идея. Мне нужен джабль, которым можно пожертвовать.

— У вас есть «Нежный бутон юности».

— Им я жертвовать не стану! И еще кое-что.

— Стоп! — перебил Джема Морс. — Это не шморофонный разговор. Завтра отправьте письмо с любым грузовым джанкером и сообщите, с каким. Отбой связи!

Джем посмотрел на отключившуюся трубку, потом на кружку и сказал:

— Батоша, не пора ли тебе перегнать эту бурду в нормальный напиток? Сдается мне, что времени для этого хватит.

Батон утвердительно кивнул головой, а Джем, хорошенько хлебнув из кружки, принялся излагать друзьям пришедший в его голову план.

Перед тем как войти в свой большой кабинет, Шмор Тринадцатый слегка отодвинул портьеру и замер, разглядывая членов Государственного Совета, собравшихся по его приказу за длинным овальным столом. Присутствовало не более трех десятков. В этот день большинство из них были императору не нужны, но когда дело касалось такого важного события как война, порядок нарушать не хотелось.

Все генералы и чиновники картинно сидели за столом, глядя на наследника престола Шмора, которому суждено было стать Четырнадцатым. Ему уже исполнилось пятнадцать лет, и представлял он собой того, кого и должен был представлять в таком возрасте — прыщавого самоуверенного подростка, знающего все на свете и считающего взрослых дураками.