Кристина Юраш - Обет Безбрачия

— Внимание! Идет слушанье по делу "Любви". Напоминаю, Дамиан, демон, Адвокат Дьявола утверждает, что полюбил Светлану, бухгалтера, человека. На основании этого Дамиан вытащил ее из собственной игры "Венец безбрачия". Вместо того, чтобы забрать душу, он помог ей выйти из игры. Суть игры заключалась в том, что Светлана подписывает договор с адом, на предоставление ей женихов из другого мира на выбор. Ранее Дамиан доказывал в суде, что любви не существует. Что это — идиотизм. И сегодня у нас шестое заседание, на котором мы пытаемся определить, есть ли любовь или нет. Если есть, то кому она принадлежит, и чье ведомство имеет право заниматься ею, — послышался голос сверху. С потолка пошел свет, обнажая кусочек рая. Пол осел, покрылся трещинами, обнажая ад.

— Абадончик, миленький, ну пожалуйста! — нудил Дамиан мне на ухо. — Ты же помнишь, как я тебя после фальстарта Апокалипсиса отмазал? Тебе за это почти ничего не было! Кто виноват, что у них там оркестр репетировал! Даже на голос на тебя не повысили! Так что не упрямься! Выручи, а? Ну придумай что-нибудь! Хоть что-нибудь! По поводу любви! Я просто уже не знаю, это у нас уже шестое заседание, а толку никакого! И это за два года! Шестое! Не дают мне пожить с любимой нормально! Видите ли, их не устраивает то, что я — демон, а она — человек! Один раз прямо у нас в квартире развернулись!

— Абадончик очень хочет что-то нам сказать! — заметил Дэм, глядя на меня грустными глазами. Крики сверху притихли. Послышалась фраза: «Еще раз кто-то случайно дунет в трубу, крылья оторву!».

— Ворота закрыли! — нехорошим произнес я, глядя на свет, идущий сверху. «А ключи у кого? Петр! Вы не видели ключи?».

Раскаленный пол притих. Даже стоны грешников слегка умолкли. Я сделал шаг по раскаленной земле, глядя на девушку, которая прижималась к Дамиану.

— Человек находится одной ногой на небесах, — начал я, поглядывая туда, откуда раздавался шелест крыльев. — А другой — в аду. А любовь где-то между ног. Она не принадлежит ни аду, ни раю.

А прямо по залу по одному взмаху моей руки пролетает мой первый всадник на белом коне. На стенах появились картины людей, которые тянут руки в агонии.

— Любовь — это чума, которая поражает всех без исключений. Ни возраст, ни пол, ни раса, ни достаток — ничто не спасет от любви! Она причиняет страдания, заставляет метаться в горячке и сходить с ума! — зловеще произнес я, чувствуя, как второй всадник проносится мимо меня, поднимая мои волосы.

— Аргумент! — резко согласились все.

Второй всадник сделал круг по залу, а красный конь встал на дыбы, яростно заржав. Из его ноздрей валил пар, а на стенах появились разрушенные крепости, сломанные копья и разбитые щиты. Над полем брани кружились вороны.

— Любовь — это война. В настоящей любви бывают и победы, и поражения, предательство и плен. В ней есть жертвы, есть место для подвигов. Кто-то сражается во имя любви, кто-то погибает во имя нее. Любовь — это вечное завоевание, — произнес я, глядя на то, как трепещут порванные знамена.

Всадник исчез, а на его место скакал третий всадник на вороном коне. Люди на стенах умоляли друг друга о чем-то, протягивали друг другу руки.

— Любовь — это голод. Вечный голод, который нельзя насытить. Голод сердца и души! Люди просят любви, как нищие подаяния! И неважно кто ты, сколько у тебя власти и богатства. Любовь способна поставить тебя на колени с протянутой рукой, — хрипло произнес я, глядя, как третий всадник делает круг по залу заседания.

А ему на смену уже стучал копытами последний всадник. На сером, седом коне. В сером тумане виднелись могилы.

— Любовь — это смерть. Это то, что бывает с каждым хотя бы раз в жизни. Закономерный итог любого существования и его смысл. Любовь безжалостна, как и смерть. Она приходит внезапно. Кого-то она приводит в ужас, а кому-то несет облечение, — закончил я, глядя, как меркнут картины на стенах. — Любовь не принадлежит никому из вас. Она принадлежит всем.

— А заниматься ею будешь ты! — послышался спешный голос сверху. — Вычеркните Купидона, сломайте этому косоглазому лук! Мы уже устали исправлять его огрехи! Он и так уже бесплатно работает, потому как манна и премия уходит на исправление его ошибок!

Тут же послышался обиженный голос: «А обещали рай на рабочем месте! Сказали, лук сломать, а не нос!».

— Эм, дорогой наш Абаддон. Мы, конечно, понимаем, что конец времен наступит не скоро,

— задушевно начали сверху. — Мы после вашего фальстарта даже оркестр распустили! Оставили только арфы, так что подумайте над тем, чтобы временно… заняться чем-нибудь полезным…

— Например, любовью, — послышался голос снизу, тоже приобретая задушевные нотки. — Это же несправедливо, что такой знаток и специалист в любви, будет просто пропадать без дела!

— Вдруг конец, а он уставший? — нервно вмешался Дэм, понимая, к чему клонят. — Ну мало ли! Я считаю, что это — нарушение трудового кодекса! Либо доплачивайте, либо оплакивайте!

— Вот и решили! — обрадовались все. — Абаддон теперь занимается любовью!

— Что??? — нехорошим голосом заметил я, поглядывая то вверх, то вниз.

— Дело закрыто, любите кого хотите! — хором заметили все стороны, а я смотрел испепеляющим взглядом на Дэма и его невесту.

— По трудовому кодексу у него должны быть выходные и праздники. И отпуск! — вмешался Дэм, глядя на меня очень грустно, но с благодарностью.

— Праздники? Отлично! Возьмешь на себя праздники и отпуск! Отпуск душ на тот свет! То есть поминки! — заметили сверху, а снизу тут же согласились. — И как это мы раньше до этого не додумались! Сидит без дела! Пара упоминаний — не в счет. Пусть занимается общественно полезной работой.

— Дамиан!!! — я смотрел на него в упор, расстреливая взглядом.

— Мы, наверное, пойдем. Если что — буду должен! — заметил Дэм, исчезая вместе с возлюбленной, и оставляя меня в зале одного.

— Я вам покажу праздники, свадьбы, поминки! Терпеть не могу людей, — хрипло произнес я, глядя на своих всадников, чьи кони рыли копытами пол. — Я никогда не допущу его ошибки.

Синий молодец и красна девица У вас — товар, у нас — капец!

Поддатый гармонист задумчиво играл «Бэссамэ мучо», заставляя дружным кошачьим концертом подвывать весь женский состав родственников со стороны жениха. Выли они настолько задушевно, что хотелось задушить их каждую по отдельности!

— Бес меня… Бес меня мучит! — дребезжал гармонист, периодически икая, а я мечтала порвать ему гармонь в целях сохранения душевной гармонии.

Представительницы слабого пола не просыхали от слез, провожая на фронт бытовухи и ответственности единственного и неповторимого сына Васеньку, местонахождение которого и даже приблизительные координаты были неизвестны, поэтому вся надежда была на его совесть. Время поджимало пострашнее мочевого пузыря, а крики: «Петрович! Поставь на место! Хватит с тебя!», «Ну мужики, за свадебку! Гулять, так гулять! За молодых!», «Юля! Ну кто ж так колбасу режет! Нормально режь! Тоненькими кусочками!», радовали только тем, что они не вечные. Старенькая скамеечка была накрыта газеткой — саморванкой, на которой расположилась полевая кухня.