Наталья Алексина - Зелье первокурсников [СИ]

На третий день наконец-то пришел ответ от Лил. Всего несколько строк. О том, что она едет в школу и провела выходные с Витором. Еще неодобрительно написала про Ильима, которому сейчас не до друзей, у него какая-то сногсшибательная любовь. Из письма было не понять, то ли девушка настолько хороша, то ли массивна.

На этом всё. А я ей написала две страницы!

В школу собиралась воинственно, представляя как прижму к стенке и Лил, и Ильима, но его, возможно, после того как разведаю подробности о сногсшибательности.

В доме была небольшая суета. Рид распорядился заложить экипаж и сам вызвался отвезти до школьных ворот. Елэдис упаковывала новые платья, которые я успела заказать еще несколько месяцев назад. А в кухне Лина сокрушенно убирала утварь и грустила, что я уезжаю. Теперь Рид и Елэдис будут ставить только картошку в такую замечательную печку. А она же такая умница, все сама делает, все понимает, огнем не обжигает.

Да, отец постарался, хотя не любил возиться с бытовыми вещами. Ему больше нравились охранные заклинания. Вот их он делал на века, даже не знаю, что должно произойти, чтобы они разрядились.

Когда все было собрано, и мы вместе с Елэдис пили чай перед дорогой, неожиданно приехал господин Монкерью. Он перестал носить парик, надеюсь не по моей вине, и сейчас как никогда выглядел старым. Морщинистое лицо, гладкая лысина и слезящиеся глаза за стеклами очков.

Он отказался от чая, коротко рассказал о последних новостях в столице, а потом предложил перейти в кабинет. Как бы мой, но на деле сам господин Монкерью проводил в нем больше времени. Е1оэтому он сел за стол в обитое кожей кресло. Я же устроилась на месте для посетителей. Он снял очки и устало потер глаза, а потом достал из своего саквояжа внушительную пачку документов.

— У меня не лучшие новости, — сказала он откашлявшись. — Позавчера напали на дозорную башню на севере Терри. Погибших нет, маги выстояли. Пленный маг признался, что является поданным Ангерисского королевства. Это посчитали объявлением войны. Завтра оповестят население.

Он сделал паузу, как бы давая мне возможность осмыслить новости. Хотя в душе я к этому готовилась и теперь просто ждала продолжения.

— По законам военного времени корона имеет право воспользоваться средствами, находящимися на неименных счетах. Есть еще ряд вещей, которые в военное время может сделать корона, но пока речь только о неименных счетах, — он опять сделал паузу, а я не выдержала:

— И меня это касается?

— К сожалению, да. Вчера подписали документ позволяющий, забрать средства с неименных счетов. И с вашего были сняты все деньги, — он достал несколько документов и положил передо мной. — Здесь расписка. Выписки о суммах. И завизированные копии. По окончании военных действий корона обязуется вернуть деньги.

Он снял очки и начал их медленно протирать белоснежным носовым платком. Я же смотрела на листы и мало что понимала.

— Неименные счета… А мой разве такой?

— Ваш отец за год до кончины открыл один счет для своих дочерей. Общий. Содержание вашей сестры тоже оплачивалось из этих средств. Поэтому он и не был именным и оформлялся через меня. Это позволяло снимать любые суммы, проводить операции и не платить дополнительного налога за его открытие.

Его усталый голос не мог донести до меня и половины того смысла, что он вкладывала в слова. Единственное, что я поняла, у меня теперь практически нет приданого. Может Фредерик Мокшан подыщет себе новую неразделенную любовь?

— Прошу, услышьте меня, — господин Монкерью уже вернул очки на место и, ссутулившись, наклонился вперед. — Вам не стоит переживать, ваше поместье, насколько понимаю, может само себя обеспечить. Арендаторы исправно платят ренту. Но с этого момента будьте благоразумны. Не ломайте школьное имущество. И про дорогие платья, к сожалению, нужно забыть. Нам повезло, что ваш отец заранее оплатил все три года вашего обучения. Теперь все зависит только от вашего благоразумия и умения жить по средствам.

Он говорил с паузами, поправляя очки, покашливая, и старался не встречаться со мной взглядом. Поэтому, когда я спросила о фамильных драгоценностях, не видела его глаз. А хотелось.

— Ерафиня Вуд стом потребовала вернуть их еще месяц назад…

— Но они мои! Отец сам говорил, что оставит их мне. Это должно было быть в егс завещании, — один единственный гарнитур с рубинами и бриллиантовой крошкой. По меркам высшего света это более чем скромно для фамильного наследия. Но они когда-то принадлежали моим прабабкам. И отец оставил их мне, не ей!

— Так и есть. В завещании указано ваше имя, — примирительно сказал господин Монкерью и потом все же посмотрел мне в глаза, немного печально. — Но оно было составлено до рождения законной наследницы. Вы сами знаете, что ваш отец после рождения Аланы заболел, и ему было не до составления нового завещания. А по всем правилам драгоценности наследуют законные дети.

Прежде чем я заговорила, он поднял руки.

— Понимаю ваше негодование. И вы можете обратиться в суд, ваше прошение будет удовлетворено, и драгоценности заберут у графини, а по окончании Высшей школы они перейдут к вам. Но Алана ваша сестра…А эти драгоценности на данный момеш единственный способ сохранить графский особняк от кредиторов. Графиня заложила гарнитур и если вы обратитесь в суд, они потеряют и его, и дом.

— Это какая-то выдумка! Не может быть, чтобы у графини закончились деньги, с такими-то полями! Или она просто не знает, что с ее полей надо собирать пшеницу?

— Два года подряд был неурожай, — тихо ответил на мое восклицание поверенный. — Понимаю, вы злитесь. Но они уже продали летний домик и скотобойню. Последний год они жили только за счет средств с неименного счета. В любом случае решать вам.

Злилась не то слово. Перед глазами полыхало, но я уже прекрасно понимала, что ни в какой суд не обращусь. Сестре всего два года, она ни в чем не виновата.

Мои мысли бежали по кругу. Отец, его жена, моя сестра, деньги. Я уже сидела в экипаже и разглядывала белую дымку над полями, а они все бежали.

Мой отец не был идеальным. Но он меня любил. Приезжал, чему-то учил, дарил подарки, нанимал для меня учителей. Но он был рассеян и неуверен в своих решениях. Наверное, поэтому ко мне приставили господина Лестера. Стареющий боевой маг, который сквернословил, плевался, курил, но был уверен и в действиях, и в решениях. Обычно на всё у него был железный аргумент — дать в глаз, потом разговаривать. Да, отец был мягким, но умным. Ему не хотелось, чтобы и я, как он постоянно сомневалась… поэтому господин Лестер.

Отец не имел железного характера, но ему повезло с женой. Она была жестче, холоднокровнее и еще она его любила. Так сильно, что простила измену. Они только объявили о помолвке, а к отцу пришел замызганный мальчик и сказал, что его невеста рожает… С моей мамой отец виделся всего трижды, но получилась я. Неожиданно для всех, кроме, видимо, мамы. Дочь купца, оставшаяся без родителей, не желавшая уходить к родственникам приживалкой и решившая, что должна стать графиней. Не вышло. Появилась я. Отец вопреки всему женился. А его жена, не сказала ни слова, когда он привез ребенка. Первый год я жила с ними. Потом появился дом, слуги и отец, приезжавший несколько раз в неделю.