Кристина Юраш - Принц по ГОСТу [CИ]

— Мне нужен ключ! — крикнула я, слушая, как кто-то ворочается в гнезде. — Я его верну. Обещаю. Мне просто нужно открыть одну дверь… А потом сразу же отдам его вам…

— Нет у меня ничего! — заорала «высиживатель», свешиваясь вниз, а на его шее блеснуло то самое «ничего». — Кар-р-р!

— Ладно! — я поплевала на руки, подошла к дереву и стала карабкаться вверх, чувствуя, как слетает вниз сухая кора и как обламываются тонкие ветки. Угораздило же его забраться так высоко! Ну что ему не сиделось в своем шалаше? А? Я едва ли не сорвалась, чувствуя, как под левой рукой предательски хрустнул пополам сук. Еще немного! Есть! Расхитительница гнезд уже поравнялась с завалом из веток. В гнезде лежали огромные светлые камни, на которых с сосредоточенным видом человека в уборной, сидел счастливый «отец».

— Пошла пр-р-рочь! — заорал «многодетный родитель», размахивая руками. — Пр-р-рочь! Вор-р-ровка! Куница!

— Нет, — прокашлялась я, подбираясь все ближе к будущему отцу. — Я — белочка! Я прошу вас! Дайте мне ключ! Я открою дверь и сразу вам его занесу! Первым делом!

— Кар-р-р! — меня пытались вытолкнуть из гнезда, но я успела схватиться за ветку.

— Давайте, я в залог оставлю красивую штучку? Или поменяемся? — я тыкала ему в лицо медальон возврата. — Как на счет обмена! Да не причиню я вреда вашим яйцам! Обещаю!

И тут же прицельным ударом колена нарушила слово, чувствуя, как мне в лицо вцепились грязные руки с длинными обломанными и острыми когтями.

— Ыыыы! — орал бывший ректор, пока я пыталась содрать с него цепочку. Понимаю, что старшим нужно уступать место, но в данный момент я великодушно готова была уступить ему койку в травматологии, потому как меня упорно выталкивали наружу. Мне очень хотелось позвать на помощь санитаров и, возможно, даже леса, но меня схватили за волосы, с остервенением пытаясь выцарапать мне глаза. Внезапно я почувствовала, как когти впиваются в мою руку, а меня тянут вниз за собой, подлым ударом заставив потерять равновесие. Я очнулась первая, в надежде, что не сломала себе позвоночник, а на груди лежащего без сознания ректора сидел огромный ворон. Он ловко поддел клювом ключ, сорвал цепочку и полетел. Я бросилась вслед за ним, чувствуя, как все тело ломит от боли, а ноги еле — еле волочатся по земле.

Ворон взметнулся вверх и нарочно попал из виду. Я лихорадочно оглядывалась по сторонам, а потом обессиленно упала на колени, чувствуя, как болит ушибленное колено.

— Не паникуй, — шептала я сама себе, сжимая кулаки. — Не паникуй! Время еще есть! Я найду этого ворона!

Пока разум уговаривал меня успокоиться, сердце лихорадочно твердило: «Еще один лепесток сейчас сорвется… Еще один… Ты не успеешь! Не успеешь!».

— Верни мне ключ, тварь пернатая!!! — хрипло заорала я, разминая кисть руки. — Верни мне… любимого!

Я чувствовала, как мне не хватает воздуха, когда вспоминаю его глаза, улыбку, как начинают дрожать руки, которые еще могли бы его спасти…

— Вернись! Я прошу тебя! — тяжело вздохнула я, умоляюще глядя на серую дымку неба.

Сколько нежности я должна была ему подарить, сколько всего важного хотела сказать, сколько раз засыпала, отмахиваясь усталостью вместо того, чтобы еще раз поцеловать любимые губы, чтобы однажды, сидя в лесу, мечтать о машине времени.

— Прости меня, — всхлипнула я, собирая рукой сухую листву. Мой взгляд малодушно упал на медальон возврата. — Прости! Я честно пыталась сделать все, что в моих силах! Я пыталась…

Я на секунду представила себя, сидящую на старенькой кухне со стаканом в руке, а на подоконнике гнездилась целая батарея пустых бутылок. Сколько раз я буду пытаться забыть и забыться, ежеминутно терзаемая мучительными воспоминаниями? На что будет похожа моя жизнь, когда каждую ночь, вздрагивая в холодном поту, я буду вспоминать, как меня обнимали и укрывали?

— Хорошо, есть и другой путь, — сглотнула я, вставая и направляясь обратно в Академию. Я могу снять проклятие, но счастливых лиц и радостных улыбок уже не увижу.

Глава двадцать первая.

Воронья королева

— Я — не куртизанка.

Я — гаремовладелица!

Я глубоко дышала, чувствуя, что мир действительно прекрасен, хотя раньше упорно этого не замечала. Даже этот угрюмый лес по-своему красив. Воздух показался сладким, а небо таким высоким. И пусть оно подернуто промозглой серостью, но и в ней мой взгляд находил особую прелесть. Я проводила рукой по отсыревшей коре, улыбаясь испачканным пальцам, поднимала облезлым носком сапог листву, а потом почувствовала, как по щекам текут слезы. Одна слезинка упала на нос сапога, а вторая на сухую листву, под которой я увидела … цветок. Маленький цветок, похожий на подснежник, спрятался среди сучьев и листвы. Ни разу не видела здесь цветов, ни разу не видела ни одного листочка, а тут … Я наклонилась к нему, а через секунду меня что-то стукнуло по макушке. Рядом с цветком блестела цепочка с ключом, а над головой слышалось хлопанье крыльев.

Я истерически смеялась, целуя грязный ключ и глядя на едва распустившиеся лепестки цветка.

— Ка-а-а-р! — послышалось сверху, заставляя меня со всех ног броситься за вороном. Я бежала, вспоминая нежные и маленькие лепестки, которые стыдливо прятали золото пыльцы.

Я мчалась, задыхаясь, пока не выбежала на поле, завидев старинные руины. Ворон вел меня к ним, а другие вороны радостно взлетели вверх, обнажая несколько трупов в доспехах, лежащих на земле. Перед моими глазами была почерневшая статуя, а я искала глазами дверь.

— Ка-а-ар! — послышался крик ворона, который сел на руку статуи. Только сейчас заметила, что правая рука у нее была пустой, а во второй она сжимала зеркало. — Ка-а-ар!

— Да знаю, что «кар!», — нервничала я, осматриваясь по сторонам. — Где дверь?

Ворон слетел, усевшись у основания статуи, и расправил крылья. Я упала на колени и бросилась оттирать грязь и сдирать заросли какого-то черного вьюнка, колонизировавшего старые камни. Вот она!

— Спасибо! — прошептала я, вставляя ключ в замочную скважину и слыша звук, словно тяжелые каменные плиты трутся друг об друга. Я посмотрела на крутую лестницу вниз, а потом взяла себя в руки и сделала шаг в темноту. На стене проступала странная картина, а крутая старинная лестница уходила бесчисленными ступеньками вниз.

— Любовь моя, — шептал красавец — принц, надевая на ногу белокурой красавице в голубом платье маленькую хрустальную туфельку. — Я наконец-то нашел тебя, милая… Даю королевское слово, что скоро мы объявим о нашей помолвке! А пока что… поцелуй меня…

Я отпрянула от стены, а сцена тут же поменялась.

В холодной камере, ежась от холода и сглатывая слезы, сидела та самая блондинка, положив руки на живот. Свет факела на секунду озарил ее бледное лицо с искусанными в кровь губами.