Кристина Юраш - Принц по ГОСТу [CИ]

— Я болен, — с трагизмом в голосе прошептал Флориан, пряча глаза. — Напишите моим родителям, что я очень болен. Я хочу умереть дома… В знакомой обстановке… У меня… у меня столько болезней, что… Что… мне недолго осталось… Я вечерами сижу в библиотеке и … Вот…

Передо мной открыли первую книгу трясущейся рукой и ткнули пальцем в витиеватый рукописный шрифт. Рядом с текстом красовалось изображение человека, в животе которого свернулась калачиком какая-то уж больно веселая и игривая змейка.

— Желудочный змий, — скривился принц, по небритой щеке у него текла слеза. Я пробегала глазами текст, поглядывая на игривую змейку.

«Сей змий коварен, изрыгая пламя в желудке, принося боль несусветную…». Я, кажется, знаю, что змея зовут Гастрит. «Растет змий не по дням, а по часам, порождая себе подобных змеенышей». Фамилия у него, скорее всего, Глистович… «Смерть наступает через месяц опосля первой змеи. Проникает змееныш внутрь незаметно с едой и пламенем своим опаляет утробу».

— Это еще не все! — скуксился принц-ипохондрик, перелистывая страницу, которую украшала еще более веселенькая картинка, больше напоминающая пособие для юного экзорциста. Объятая дымкой голова обезличенного страдальца с выпученными глазами не предвещала ничего хорошего. Я дочитала до конца сумбурный текст с мутной клинической картиной, предрекающий летальный исход.

— И вот! — мне открыли еще одну книгу, которая чуть не развалилась на части. Здесь картинки были поужасней. На теле страдальца не было живого места. Искривленное ужасом лицо, передавало всю гамму чувств, которая возникла бы у любого нормального человека, после того, как добрый доктор залил внутрь пациента хорошенько разогретый на огне раствор из соли, масла и мышиного помета. Да-да, через то самое место, которое у меня подозрительно сжалось, надежно обхватывая подушечку — сидушечку.

Мне тыкали под нос руку с прыщом, который явно не смахивал на блинообразные «болямбы» с гравюры.

— Посмотрите! — рыдал Флориан, раскрывая следующую закладку, предвещающую адские муки и летальный исход, если не воспользоваться чудодейственным эликсиром. Десятки болячек мелькали перед глазами. Я стала заметно нервничать и прикидывать, что у меня вскочило за последнее время и где болело, ибо конец был слегка предсказуем. Письма были отложены, Флориан рыдал на моем плече, требуя, чтобы я потрогала его «пылающий» лоб и «сделала хоть что-нибудь» во имя спасения его от самого страшного заболевания… Его трясущаяся рука открыла зловещего вида книгу, после которой хотелось помыть руки и стол.

— Я умру от этого, — шептал страдалец, тыкая пальцем в гравюру. На гравюре тело было объято огнем, причем огонь валил из глаз и изо рта. Рядом с телом трусливо жались нарисованные волки, поджимая хвосты. Даже дракон на заднем плане выглядел если не брезгливо, то испугано.

«Приступы агрессии, неконтролируемые вспышки ярости, резкие перепады настроения, кровожадность… Боли внизу живота», — шепотом читала я, ужасаясь иллюстрациям и пытаясь понять, чем еще в этом мире можно заразиться, чтобы от тебя шарахались даже драконы. «Адская боль, пронзающая насквозь плоть…», — мне уже срочно требовался антисептик и перчатки.

— Я умру, — рыдал Флориан, с надеждой глядя мне в глаза, мол, скажи, я сильно буду мучиться или нет?

«… перед ежемесячным кровотечением. Очень часто приводит к смерти среди мужчин…», — дочитала я, снова уставившись в гравюру, понимая, что художник не умел рисовать женщин. Я подняла глаза на бедолагу, который твердо решил умереть от обычного ПМС. В глазах Флориана читалась геенна и саван, а внутри меня истерически ржала гиена в ночной саванне.

— Не умрешь ты, не волнуйся, — я честно пыталась утешить страдальца, но он был безутешен. Не спасали доводы о том, что это — просто женский синдром, не радовало то, что от него еще никто на моей памяти не умирал…

— У вас есть лекарство? — простонал Флориан, цепляясь за мою руку, как утопающий за соломинку. — Скажите, что у вас есть лекарство…

Варианты «ляжь, поспи, все пройдет», не помогал. Я сидела и думала о том, чем бы помочь бедолаге, но кроме народных рецептов на ум ничего не приходило.

— Слушай, — я отцепила сведенные спазмом ужаса пальцы от своего жабо. — Я знаю отличное средство! Оно поможет!

Эту надежду во взгляде сложно было передать словами. Никогда еще никто так не внимал каждому моему слову.

— Смотри, — прошептала я, оглядываясь по сторонам и пытаясь найти подсказку. — Эм… Нужно взять ….

— Да-да, — боялся дышать пациент, ловя каждое мое слово.

— Нужно взять мышиный помет… — я посмотрела на книжку с одноименными рецептами. — Только свежий! Запомни! Только свежий! Намазать им …. Правую руку…

Я посмотрела на старинные часы, пытаясь внести свою лепту в средневековую медицину.

— … правую руку по часовой стрелке! Три раза! А потом выпить три глотка воды… И лечь спать. Но только на правый бок! — я даже подняла палец. — Только на правый! Запомни! Это очень важно! Только на правый! Дай-ка я запишу тебе, чтобы ты не забыл!

— Поможет? — сощурил глаза пациент. Где-то на меня с негодованием смотрела традиционная медицина.

— Зуб даю! Завтра все пройдет! — закивала я, выпроваживая его за дверь.

Срочно нужно писать объявление о факультативе. Они с ума сходят от безделья! Старательно, чтобы раньше времени не спугнуть, я выводила буквы и рисовала веселые нотки, оставляя на каждой букве уместные и неуместные завитушки для пущей привлекательности!

В коридоре красовалось расписание факультативных занятий, каких правда, я не уточняла. Думаю, пусть это будет приятным сюрпризом! Не буду же я писать «Уродный хор» и «Рукоделие для рукожопов».

«Явка строго обязательна!» — дописала я, любуясь результатом.

Через три часа в пустом зале стояли принцы, глядя на меня такими глазами, словно я сейчас поставлю их к стенке и расстреляю.

— Для чего нас собрали? — подозрительно заметил любитель подраться на шпагах, сощурив глаза, когда я двигала их к стеночке. Отлично! Просто замечательно! Сейчас возьмем стульчики и … И вот уже принцы в два ряда стояли на стульчиках, пока я, откопав какую-то старинную указку, смотрела на будущее местной эстрады.

— Через две недели, — заметила я, радуясь своей гениальной идее. — У нас родительский день!

— Его что? Перенесли? Он же через три дня! — занервничали принцы. Как через три дня? Я что-то не поняла! Что-то, видимо, я долго провалялась в постели!

— Хорошо, скоро у нас родительский день! И мы должны показать, что вы здесь учитесь! — гордо заявила я, поправляя жабо. — Предлагаю разучить какую-нибудь хорошую песенку, чтобы исполнить ее перед родителями!