Валентина Елисеева - Ошибка бабушки

– Текущий уровень эль – вход разрешен. Вход сопровождаемых лиц также разрешен. Ответственность за сопровождаемых на лице уровня эль .

О, как: Квазик за нее ответственный. Вера испуганно гасила не к месту разбушевавшуюся фантазию, запрещая себе воображать , как выливается на голову Квазика разноцветное содержимое всевозможных пробирок, а модели галактик поддают ему под хвост.

Ой, как трудно порой удержать фантазию!

Похоже, Квазик заподозрил неладные замыслы: он свирепо зыркнул на Веру и обнажил внушительные клыки. Помогло: все фантазии Веры пугливо забились в дальние уголки сознания, и начался процесс просвещения темных человечек.

Ну, что сказать – подключение к общемировой лингве оказалось делом нехитрым: Квазик присоединил на ее лоб липучку, от которой тянулась белая нить к ослепительно сияющему под потолком белому шару. Нить плавно окрасилась в красный цвет, а дальше Вера утонула в мареве невероятной, невыносимой боли.

Она кричала. Она не слышала своих криков, ощущая лишь боль и будучи не в состоянии отвлечься ни на что другое – даже на собственные истошные вопли. Но кричала она точно – горло болело, будто его облили серной кислотой, а голос вернулся к ней только в следующем цикле. Да, дни в этом космическом доме назывались циклами. Цикл – это промежуток от сна до сна, продолжительностью десять в пятой степени общемировых секунд, что равнялось примерно двадцати пяти часам по Земному времени. Отсюда следовало, в том числе, что общемировая секунда отличается от Земной примерно на одиннадцать процентов. Нет, Вера не подсчитывала – она теперь это просто знала. Сформировался вопрос – возник ответ. Боль была платой за знание. Ничто в мире не дается человеку бесплатно. Какой объем знаний способен усвоить человеческий мозг? Если человек действительно использует лишь малый процент своих мозговых клеток, то сейчас Вере явно загружали свободные пространства. Не просто загружали, а выжигали, как лазерный луч выжигает информацию на лазерном диске. Боль была безбрежной и нескончаемой, она не притуплялась со временем, а становилась все сильней и сильней. Со временем? Разве еще осталось время? Разве есть хоть что-то в этом море боли? Как же избавиться от невыносимых мук?!

«Прекратить внедрение словаря?» – набатом ударило в сознание Веры.

Прекратить? Это можно прекратить?! Да, да, тысячу раз да!!!

…

Сознание возвращалось медленно. Сначала Вера ощутила свои руки: они дрожали сильно, до болезненных спазмов мышц. Потом ощутила ноги: их обнимали руки. Голова была тяжелой, как чугун, и отказывалась подниматься с пола. Ага, картина проясняется: Вера лежит на полу, скрючившись в позе эмбриона, а рядом с ней шевелится нечто черное. Сосредоточившись, Вера увидела кисточку на кончике черного хвоста, крутящуюся перед ее глазами. А, это Квазик – он сидит на корточках, всматриваясь в ее лицо. Что же произошло? Ах, да – лингва!

– Все? – громкого голоса не получилось, только тихий, хриплый, маловнятный шепот.

– Да. Ты освоила восемь процентов и отключила связь.

– Восемь процентов? Всего восемь процентов?!

– Всего? Для низшей и это много.

Квазик поднялся и убрал со лба Веры липучку с нитью. Нить снова была белой.

– Значит, завтра придется повторить, – с содроганием прошептала Вера. Добровольно пойти еще раз на такие муки? Теперь, когда она знает, чем грозит изучение лингвы, в сто крат сложнее решиться на такой шаг, но ей надо понять, что угрожает родной планете, что это за нити конгруэнтности такие: пока в ее обновленной памяти нужных пояснений не было.

Квазик промолчал. Подхватил Веру на руки и понес в спальню. Несчастная уткнулась носом в его грудь, прижимаясь к горячему телу ледяными губами. Какое приятное тепло излучает Квазик! Как хорошо ощущать его сильные надежные руки… Не такой он и страшный, или она уже привыкла? Волосы сегодня расчесаны и волнами огибают мощные рога. Рога красивые, тяжелые, такие земным умельцам за большую сумму на сувениры и прочее продать можно. Хм, не к месту в ней бухгалтер проснулся… Глаза красивые, хоть и слишком длинные: яркие, как звезды в ночи, и окружены густыми ресницами – удивительно, что такие прекрасные глаза так гармонируют с грубым резким лицом. Если рассматривать Квазика по частям, то гнетущего жуткого впечатления он не производит. Губы темно-красные, а клыки белейшие торчат – красиво в принципе, эдакая мужественная агрессивность облика. Шрамы черные вблизи не так пугающи: видно, что неживые, а будто ровные полоски блестящей черной кожи для маскировки на лицо наклеены. Точно к внешности мужа скоро окончательно привыкнет, а там и о выполнении договора подумать можно…

Сердце Веры ёкнуло от предчувствия, которое отнюдь не было неприятным… М-да, давненько она с последним кавалером рассталась, давненько.

Веру осторожно уложили на кровать.

– Как себя чувствуешь?

– Как ты и обещал: хорошо прожаренной в мозгах. Завтра придется прожарить их снова – я не сообразила сегодня, что прерываю сеанс обучения. Завтра попробую продержаться дольше.

Вера содрогнулась.

– Ты намерена продолжить?! Но зачем? – поразился Квазик. – Ты страшно кричала и датчики показывали почти запредельный уровень боли – зачем тебе это, Вера?

Ого, он впервые назвал ее по имени! Вера чуть не прослезилась. Эх, нервы совсем ни к черту стали.

– Да вот хотя бы для того, чтобы меня перестали брезгливо именовать низшей человечкой. – Хотелось сказать это гордо, но получился хриплый горький всхлип. Ну и ладно.

Квазик заметно смутился.

– Наверное, мне стоит извиниться за такое обращение, – сконфуженно признал он.

– О, что ты, не утруждайся, – хмыкнула Вера. Огромный демон в фазе смущения выглядел забавно. – Договор дай. Восьми процентов лингвы хватит, чтобы его понять?

– Договор о продлении рода один из простейших, для его понимания не нужно было подключать себя к лингве, – покачал головой Квазик.

– А я не только ради договора, я в принципе хочу тебя понимать. Хоть немного. Вот как с этим «вообрази»: кто ж знал, что это прямая инструкция к действию?

– Так теперь ты это знаешь и вознаграждение любое вообразить сможешь. А меня тебе понимать зачем? Ты же через арт уйдешь в свой мир.

Восемь процентов местного словаря известили Веру, что арт – это единица времени, переводится как «год», но по Земному времени длится не триста шестьдесят пять дней, а примерно сто восемьдесят пять. То есть арт – чуть больше Земного полугода.

– Почему уйду? Не понимаю: у нас же брачный договор, он что – ограничен сроком в полгода?!

Квазик шарахнулся от нее в сторону, ощерив клыками рот:

– Брачный?! У нас всего лишь договор на продление рода, ни о каком браке речи нет! Родишь ребенка – и свободна!