Купава Огинская - Огонь в крови

— ‎Узнаю дурное влияние Мэй, — сокрушенно покачал головой Вэйд.

— ‎Мама хорошо меня воспитала, — с широкой улыбкой парировала Джая, поведя плечами, отчего по ее темному платью побежали легкие серебристые искры. Восхитительная ткань, гладкая, атласная, прошитая тонкой серебряной нитью.

Такое бы платье больше подошло какой-нибудь принцессе, но никак не Джае. Не тянула она как-то на это звание.

Внешне, конечно, племяшка являлась просто образцовой принцессой: стройная, красивая, утонченная… но вот характер оставлял желать лучшего.

Тридцать минут в карете, подозрительные взгляды Джаи, которая заметила, как мне легко дышится, и как заметно я раздалась в боках, хотя после ее крепких ручек была тонка, стройна и едва жива, странные улыбки Вэйда, которые он, конечно, пытался скрыть, когда на меня косился, но которые я все равно заметила… И все это ради того, чтобы, поднявшись по невысокой лестнице, ступить на мраморные плиты пола, пройти в высокие, двустворчатые двери и ослепнуть от сияния.

Белый мрамор с легкими сероватыми прожилками, резные колонны, зеркала, большие двухъярусные хрустальные люстры, сияющая белизна скатертей на столах, полупустой зал, в котором из тридцати столиков было занято всего четыре…

Джая в нетерпении топталась рядом со мной, в то время как я цеплялась за руку Вэйда, прижимаясь к его боку и боясь отойти. Даже в храме, пустом, просторном и гулком, мне не было так неуютно. Возможно, потому что там не было зеркал, в которых я краем глаза ловила свое отражение, не было люстр, не было таких больших окон, не было столько света… Подумать только, в храме Извечного Светоча было меньше света, чем в дорогом, но совершенно обычном ресторане.

— На второй этаж? — с надеждой спросила Джая, складывая ладошки перед собой.

— ‎Разумеется.

По широкой мраморной лестнице мы поднялись на второй этаж, который из-за высоких потолков больше напоминал третий. Там нас перехватил официант в белом форменном костюме, чтобы отвести к большому стеклянному балкону, на котором мы и разместились.

Под нами располагался только сад, тихий, очень красивый, с небольшим фонтанчиком и парой скамеек. Судя по высокой изгороди и печальной безлюдности, сад этот принадлежал ресторану, и кого попало туда не пускали.

— Ну как тебе? — глаза у Джаи горели. Племяшка была счастлива и сейчас, всматриваясь в мое лицо, пыталась найти в нем отражение своего восторга.

— Здесь красиво, — призналась я потерянно. По сравнению со вторым этажом, где, кроме нашего стола, был занят еще только один, на первом, можно сказать, было еще многолюдно.

— ‎Тебе не нравится, — правильно поняла мое смущение Джая.

— ‎Не то, чтобы не нравится, но я не представляю, как тут можно есть.

— ‎Сейчас узнаешь, — пообещал Вэйд, со странной улыбкой рассматривая меня.

Дожидаясь, пока принесут меню, я не без интереса взглянула в окно… и забыла, как дышать. Пожалуй, только сейчас я осознала, что ресторан находится на возвышении, что мы сидим на втором этаже, и что перед нами расстилается вся восточная часть города. Дома, магазины, деловой квартал, часть ярмарочной площади, кусок центрального парка. И храм. Главный храм Мирай. Большой, величественный, сияюще-белый.

Я просто не могла отвести от него взгляд, не заметила даже, когда принесли меню. И вздрогнула, почувствовав, как мою руку, сжавшуюся в кулак и мелко подрагивающую, накрыла теплая ладонь:

— Ты боишься высоты? Мы можем спуститься на первый этаж, — обеспокоенно предложил Вэйд. И даже Джая сидела тихо, с тревогой глядя на меня.

— ‎Нет, все нормально. Я просто… это с непривычки.

Взять себя в руки удалось попытки с третьей. Я даже смогла вполне спокойно и обдуманно просмотреть меню и со спокойной совестью переложить необходимость выбора на Джаю.

— Я полностью доверяю твоему вкусу, — с улыбкой заверила ее я, игнорируя скептический взгляд Вэйда.

У меня не было сил выбирать самой, читать названия, впечатляться ценами и гадать, что за зверь такой талью, которого подают под сливочным соусом, или как есть парфе, в названии которого больше букв, чем в моем имени.

Сейчас меня это не волновало, все, о чем я могла думать — храм, сияющий в солнечном свете.

После нашего похода на песнопение мне начали сниться необычные сны. Это всегда было что-то теплое, светлое, зовущее и нуждающееся во мне. Что-то важное, остающееся поутру, после пробуждения теплой грустью. Словно в дар я получила нечто важное, но оказалась не в состоянии это осознать и оценить, тем самым будто бы обворовывая саму себя. Я не обращала на сны особого внимания, не видя в этом ничего странного.

В конце концов, разве сны могут быть опасными?

Но сейчас, глядя на храм, никак не могла отделаться от мысли, что счастье, приходящее ко мне во снах, наяву я смогу найти лишь там. За этими мощными сияющими стенами.

— Селина, — позвал Вэйд, — ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?

В груди поселился легкий холодок, сжимая сердце предчувствием совершенно непоправимой ошибки — зря я пришла сюда, зря так долго смотрела на храм — но я смогла слабо улыбнуться и кивнуть.

Незачем ему знать о моей разыгравшейся паранойе, которая мне и самой казалась совершенно ненормальной.

Больше на храм я старалась не смотреть, в конце концов, у меня были занятия поважнее. Например, любоваться произведениями искусств, поданными на белых квадратных тарелках с чуть поднятыми углами.

Конечно, знай я, чем закончится эта моя мимолетная встреча с храмом, непременно рассказала бы все Вэйду, попросила бы вызвать Гарса и настояла на том, чтобы меня связывали по ночам. Но я не знала, и даже не могла предположить, какие проблемы ждут меня впереди.

Самым странным в моем пробуждении были, пожалуй, не замерзшие до полной потери чувствительности ноги и не холодные мурашки по всему телу, а место, в котором я проснулась: под открытым небом, на пересечении двух улиц, невдалеке от парка. Босая, в одной сорочке, замерзшая и напуганная. От дома Вэйда до конкретно этого перекрестка было всего три минуты в карете или двадцать минут пешком.

Всего каких-то двадцать минут, и вот она я, обмирая от страха, стою и не знаю, что мне делать. Ночи здесь были слишком холодными, чтобы разгуливать по улице в тонкой батистовой сорочке, и слишком темными, чтобы не бояться шорохов в густых тенях зданий.

Потоптавшись на месте еще несколько секунд, затравленно озираясь и напоминая самой себе загнанную жертву, я медленно отвернулась от парка, желая вернуться обратно в дом Вэйда, найти своего женишка и долго, вдумчиво, со вкусом порыдать. Потому что то, что сейчас происходило, было совершенно ненормальным. Я не могла оказаться в двух километрах от дома посреди ночи, даже не помня, как сюда дошла… или могла?