Сергей Арьков - Тёмный легион

– Что?

– Ничего. Сообщи, куда мы едем, чтобы следом не увязались. Нечего кучей мотаться.

Следующие часы прошли в бесконечном и бесплодном поиске. Цент злился все сильнее, орал на спутников, два раза останавливался и бил деревья битой, чтобы сбросить садистское напряжение. Так хотелось схватить Владика и ввергнуть в муки, что темнело перед глазами. А темнело, меж тем, не только перед ними. Зимний день подходил к концу, и никому из спутников Цента не хотелось продолжать поиски ночью. Дело было даже не в страхе перед зомби, хотя и он имел место, просто произойти могло всякое. Например, автомобиль мог взять и сломаться. Так же не исключалась возможность наезда лихим водителем на какое-нибудь несокрушимое препятствие, поскольку Цент и днем не очень-то смотрел, куда едет. Но стоило Алисе заикнуться о необходимости вернуться в Цитадель, чтобы продолжить поиски завтра, изверг изошел на ярость.

– Что? – закричал он. – Вернуться? Бросить Владика? Бросить последнюю надежду человечества? Как ты можешь такое говорить?

Ударив по тормозам, Цент схватил биту, выскочил из машины и побежал к деревьям в третий раз.

– Нате вам! Нате! Вот так! Получайте! – лютовал Цент, охаживая дерева дубиной. – Ненавижу! Ты кто? Клен? На тебе, клен!

– Слушай, это вообще нормально? – в который раз спросил у Машки Андрей, с беспокойством наблюдая за неистовством нового знакомого.

– Да, да, все хорошо, – заверила кавалера Машка. – Просто он очень переживает за Владика. Понимаете, Владик ему как сын.

– Это так трогательно, – вздохнула Алиса. – Даже не верится, что на свете еще есть те, кто способен так самозабвенно заботиться о постороннем человеке. У Цента большое сердце, полное доброты и сострадания.

– Суки! Падлы! Ненавижу! – неслось из лесополосы вместе со звуками ударов биты о деревья.

Минут через пять потный от усилий владелец переполненного добротой и состраданием сердца вернулся в машину, и заявил, что не сможет жить дальше, если прервет поиск Владика.

– Ты прав, – не стала возражать Алиса. – Мы тоже так считаем. Владик не только последняя надежда человечества, но и близкий тебе человек. Мы должны его найти.

– Наконец-то ты меня поняла, – одобрительно кивнул Цент, и тронулся с места. – Владик значит для меня все. Ну, в хорошем смысле, а то еще подумаете что-нибудь на тему европейских ценностей. Нет, у нас с ним настоящая мужская дружба. Я бы даже сказал – мужицкая. Мы с ним мужики, я и он. Больше, конечно, я, но и очкарик старается.

– Мы найдем его! – заверила Цента Алиса, утешающе потрепав изверга по плечу.

– Твоими бы устами! – вздохнул Цент.

Но еще через полчаса стало ясно, что поиски все же придется свернуть, нравится это кому-то или нет. Ночная тьма опустилась на мир. Снегопад начал сходить на нет, но искать что-либо во мраке было бесполезно и опасно. Цент грязно выругался и приготовился повернуть назад. Это, конечно, не означало, что он сдался и простил Владика. Нет уж! Просто гораздо полезнее было выспаться за ночь, набравшись сил для дальнейших поисков, чем мотаться до утра во мраке.

– Поехали на хату, – вздохнул он. – Завтра продолжим.

– Стой! – вдруг встрепенулась Машка, прилепившись к оконному стеклу. – Я что-то видела!

– Что? Что? – затребовал Цент, ударяя по тормозам.

– Кажется, огонек.

Некоторое время все напряженно всматривались в темноту, и когда даже сама Машка стала считать, что ей показалось, огонек вспыхнул снова. Он был тусклый и далекий, но настоящий. И разжечь его могли только живые люди.

– Неужели Владик? – простонал Цент, не веря своему счастью.

– В любом случае, там кто-то живой, – вынесла вердикт Алиса. – Нужно проверить.

Добраться до места оказалось непросто – их и источник света разделяло большое заснеженное поле. Опасаясь застрять, Цент долго искал объезд, два раз вынужден был возвращаться обратно, злился все больше, и в итоге твердо решил, что если у огня Владик, то быть ему зверскими пытками подвергнутым, а если третьи лица, то они умрут в муках адовых.

Наконец, спустя почти час, они достигли пункта назначения. Им оказался дом, стоящий на краю небольшой захудалой деревни. Сам населенный пункт выглядел мертвым и безнадежным, когда автомобиль проехал сквозь него, навстречу не вышел ни один зомби.

– Я тут прежде не бывала, – сообщила Алиса, проверяя оружие.

– Я тоже, – сказал Андрей. – Вообще не знал, что тут есть деревня.

– Деревня – сильно сказано, – буркнул Цент. – Три с половиной хаты. Здесь нечем поживиться.

Дом стоял отдельно от прочих, на отшибе, и из его окон наружу изливался тусклый желтоватый свет. Цент остановил машину чуть поодаль, дабы не выдать их присутствие, выключил двигатель и выбрался наружу. Народ тут же похватал оружие, притом такое, будто собрался брать Берлин. Цент неодобрительно покачал головой и остановил свой выбор на излюбленной бите. Мертвецов предпочитал шинковать топором, но нет более прекрасного средства для причинения боли и увечий живым людям, чем бейсбольная бита.

К домику подобрались незаметно, без шума и криков ура. Когда на их пути встала изгородь, Цент, внимательно разглядев ее, понял, что сильно погорячился, не прихватив на дело дробовик. А все потому, что забор, опоясывающий избу, был сделан из костей, скрученных промеж собой веревкой или проволокой. На то, чтобы понять, какому именно зверю принадлежат эти кости, у Цента не ушло много времени. Хорошей подсказкой послужил человеческий череп, насаженный на один из опорных колов.

– Господи! Что это такое? – простонала Машка, тоже изучив образчик архитектуры в стиле позднего зомби-апокалипсиса.

– Это ведь скольких мертвецов нужно было разделать, чтобы на все это безобразие костей набрать? – присвистнул Цент. – Тут за один день не управишься.

– У меня плохое предчувствие, – прямо заявил Андрей. – Давайте уйдем, а завтра вернемся сюда с подкреплением.

У Цента тоже было плохое предчувствие, но за сегодняшний день в нем скопилось слишком много злобы. Если на ком-нибудь не выпустить пар, могут быть скверные последствия для организма. Деревья, в какой-то степени, тоже живые, но Цент привык восстанавливать душевное равновесие путем причинения боли разумным существам из плоти и крови.

– Нет, все же заглянем на огонек, – возразил он. – Нас четверо, у всех стволы. Неужели не отобьемся, если что? Или вы забыли, что на кону стоит судьба последней надежды человечества?

– Да помним, помним, – проворчала Алиса. – Ну, кто первый?

Поскольку героев не нашлось, Цент взвалил эту ношу на себя. Он осторожно переступил костяную ограду, благо та была невысокой, и, глубоко проваливаясь в снег, подобрался к окну. Попытался заглянуть внутрь, но не вышло – обзору препятствовали плотные шторы. Тогда он стал пробираться вдоль стены в направлении двери. Соратники стояли как в цирк наведавшиеся, и внимательно за ним наблюдали.