Сергей Арьков - Тёмный легион

– Где это мы? – все же рискнул спросить Владик.

– В моей обители, – ответил ему зверь.

– Ты тут живешь?

– Я тут мру.

– А Легион тоже тут?

– Я и есть Легион.

Владик ничего не понял, но уточнять не стал. Тот факт, что он оказался в логове нежити, его слегка тревожил, но эту тревогу с головой перекрывала радость от того, что Центу теперь до него не добраться. Пускай проклятый уголовник рыщет по округе, пускай бесится, пускай в бессильной злобе изрыгает ругательства. Не терзать ему больше несчастного программиста. Не все коту масленица, а Центу девяностые.

Когда впереди показался просвет, Владик понадеялся, что они миновали дебри, но оказалось, что это не так. Деревья расступились, и он увидел небольшой холм, один из склонов которого уродовал черный провал пещеры. От этой норы веяло как-то потусторонней жутью, и программист запоздало пожалел, что так легко доверился мертвецам. Что, если это был обман с целью заманить его, наивного, в свое логово, а уж потом славно полакомиться парным мясом? Владик вздрогнул, пытаясь изгнать из головы подобные кошмарные мысли. Легион был разумен, он не одержимый жаждой человечины зомби. Он куда разумнее Цента, изверга свирепого. К тому же, хоти он загрызть Владика, загрыз бы давно – возможностей для этого было предостаточно.

Зверь остановился у входа в пещеру, присел, позволяя Владику спешиться, после чего сказал:

– Иди внутрь.

– Там так темно… – замешкался Владик, которого с новой силой начали одолевать недобрые предчувствия.

– Тебе осветят путь, – пообещал зверь, после чего сорвался с места и помчался по лесу в неизвестном направлении. Владик остался один. Он покосился на черный провал пещеры, но никто не вышел его встречать. Стоять же на месте становилось невыносимо – за время поездки Владик зверски замерз. Ног почти не чувствовал, пальцы на руках едва гнулись. Оставалось лишь идти внутрь, в надежде на то, что там тепло и не съедят.

Когда Владик приблизился к входу в пещеру и темноты, навстречу ему, внезапно шагнул мертвец. Он возник так неожиданно и бесшумно, что вопль программиста, раскатившийся по всей округе, наверняка услыхали даже в Цитадели. Сам Владик свалился на снег, взирая на покойника огромными влажными глазами.

Мертвец какое-то время стоял на месте, сверля программиста пустыми провалами глазниц, затем поднял руку и что-то протянул Владику. Тот, приглядевшись, понял, что это фонарик.

– Это мне? – уточнил Владик.

Мертвец кивнул.

Программист поднялся на ноги и не без опаски принял фонарь из руки мертвеца. Передав источник света, покойник пальцем указал Владику дорогу. Та вела вглубь пещеры.

– Мне туда идти, да? – вновь уточнил Владик.

Мертвец опять кивнул. То ли не умел говорить, как ворона и зверь, то ли не хотел.

– А что там, внутри? – начал сыпать Владик глупыми вопросами.

Но мертвец шагнул в темноту и будто растворился в ней. Владик включил фонарь, но своего собеседника не увидел. Тот словно сквозь землю провалился.

Пещера, высокая и широкая, резко спускалась вниз. Кое-где с потолка свисали корни, а земляные стены несли на себе отчетливые следы того инструмента, которым мертвецы вели землепроходческую деятельность. Судя по ним, копали по старинке, руками. Кое-где, правда, встречались следы каких-то исполинских когтей, и Владик очень надеялся, что не повстречает в этих подземельях их обладателя. Впрочем, ему хотелось бы встретить хоть кого-нибудь, потому что одному было ну просто до чертиков страшно.

По всему выходило, что пещера была вырыта недавно, уже после зомби-апокалипсиса, и объем проделанной работы внушал уважение. Тоннель широкой спиралью спускался все ниже и ниже, уводя Владика в неведомые глубины. По пути ему стали попадаться деревянные подпорки, которые поддерживали земляной потолок, притом, чем глубже, тем чаще они встречались, пока, в какой-то момент, не пошли сплошной чередой через каждые три метра. Представив себе те тысячи тонн грунта, что висели у него над головой, Владик едва не бросился обратно наружу. Так уж вышло, что он с детства боялся быть погребенным заживо, а еще собак, кошек, пьяного соседа и миллион других, не менее кошмарных вещей. А мир ведь страшен, и страшного в нем больше, чем всего остального. Один Цент чего стоит.

Впереди возникло какое-то шевеление, и из тьмы на свет фонаря вступили два мертвеца. Владик вжался в стену, но покойники даже не обратили на него внимания. Они были заняты своим делом – везли по тоннелю большую тележку, наполненную грунтом. Чтобы сдвинуть такую тяжесть с места, понадобилось бы человек пять, но мертвецы справлялись вдвоем, ибо не ведали усталости и не боялись нажить грыжу. Они проплыли мимо Владика и скрылись во мраке, а программист еще долго стоял на месте, ожидая, когда его не слишком храброе сердечко перестанет так неистово колотиться о ребра. Умом он понимал, что зомби теперь его друзья, но рефлекторный страх перед этими тварями не так-то просто было вытравить из своего организма.

Далее Владику попадались ее мертвецы, так же волокущие на поверхность тележки с землей, но на них он реагировал уже не так бурно. Да и те не обращали на программиста никакого внимания, полностью увлеченные своим делом. Они являли удивительное трудолюбие, редко свойственное живым людям, особенно некоторым, что считают всякий труд уделом лохов, а все понравившееся привыкли отбирать силой. Но что было куда важнее, в обществе мертвецов царил восхитительный порядок. Каждый занимался своим делом, не приставал к другим, и это было прекрасно. Владик всегда мечтал жить в подобном обществе. В таком обществе появление Цента и ему подобных особей просто невозможно по определению. Разве это не чудесно?

Мертвецы не нуждались в освещении, так что Владик был единственным, кто рассеивал мрак этих загадочных подземелий. Его интересовало, почему Легион решил закопаться так глубоко в землю? Почему не устроил себе логово на поверхности, благо выбор помещений для этого был богатейший? После зомби-апокалипсиса города принадлежали мертвецам, а живые, как крысы, поодиночке прятались в норах, дабы не пойти на корм. В итоге Владик решил, что Легиону, как покойнику, приятнее находиться под землей, будто в родной могиле. Объяснение было так себе, но иного Владик искать не стал. Он даже мысли допускать не хотел, что его новые друзья могут оказаться не такими хорошими и добрыми, каковыми показались вначале. Такого просто не могло быть. В мире всегда есть плохие и хорошие люди, в этом суть природного и социального равновесия. В какой стороне плохие, Владик знал точно. Они там, где Цент, и где жаждут его крови. Ну а хорошие ребята, выходило, здесь. Ну и пусть, что они неживые. Где сказано, что мертвец не может быть хорошим человеком и сознательным гражданином? Легион, в отличие от Цента, думал о будущем и мечтал навести порядок. А на все остальное можно смело закрыть глаза.