Сергей Арьков - Тёмный легион

– Владика здесь нет. Он в другом месте. Туда и направимся. А тут нам задерживаться не стоит.

– Расскажи, что ты видел в пещере? – потребовала Машка.

Цент сурово посмотрел на нее, и проворчал:

– Если задержимся здесь, вы тоже кое-что увидите. И попомните мои слова – вам отнюдь не понравится это зрелище. Серьезно, хлопцы. Не нужно тут торчать. К тому же я выяснил, где сейчас находится последняя надежда человечества. Едем быстрее, пока он не сбежал и оттуда. Мне так хочется, наконец, обнять Владика, что все кулаки в предвкушении расчесал.

Запинаясь, оговариваясь и дико труся, Владик кое-как изложил Бате и его подручным предложение Легиона. Он всеми силами старался как-то смягчить послание, нарочно не употреблял отдельные неудобные слова, но даже все явленные им чудеса политкорректности помогли слабо.

– Это чудовище хочет питаться нами? – спросил один из бойцов, и его рука потянулась к поясной кобуре. Владик попытался объяснить, что сам он является обычным посланником, и лишь передал чужие слова. Так же хотел заметить, что во все времена послы пользовались неприкосновенностью, и их убийство, как правило, не сходило злодеям с рук. Он и еще что-нибудь хотел бы сказать в свое оправдание, но от страха его язык привычно затянуло в известное место.

– Значит, вот какое послание ты принес нам, – проронил Батя, жестом останавливая своих людей. Те уже со всех сторон обступили Владика, и в их глазах программист прочел свое будущее, будто заглянул в чашку с кофейной гущей, и увидел там надпись – тебе каюк!

– Разумное чудовище, повелевающее мертвецами, – вновь заговорил лидер Цитадели. – Как будто нам обычных зомби было мало. Если люди об этом узнают, неминуемо вспыхнет паника.

Один из бойцов выхватил пистолет и направил его в голову Владика.

– Убьем его, и дело с концом, – предложил он.

Программист горько заплакал, прекрасно осознавая, что вымаливать пощаду бессмысленно. Эти жестокосердные люди не внемлют его мольбам. Все, что ему остается, это достойно принять смерть, отважно взглянув ей в глаза. В последние мгновения жизни явить отвагу и мужество, подобающие настоящему герою. Пусть прежде ему приходилось совершать позорные поступки, но перед лицом неминуемой гибели он покажет себя несгибаемым исполином, обладающим могучей и несокрушимой волей.

Владик честно планировал уйти по-мужски, но вдруг обнаружил себя на коленях перед Батей. Из глаз его лились потоки слез. Изо рта выплескивались слова, мало подобающие обладателю несокрушимой воли.

– Не убивайте меня, пожалуйста! – стенал Владик, переводя щенячий взгляд с Бати на его подручных. – Я ничего плохого не сделал. Меня заставили. Мне угрожали.

– Нельзя допустить, чтобы люди в крепости узнали об этом, – сказал Батя, не глядя на коленопреклоненного программиста.

Один из бойцов вытащил из-за пояса огромный нож, настоящую саблю, и произнес, хищно глядя на Владика:

– Ты прав. Сделаем все тихо. Без стрельбы. Несите клеенку и пакеты.

– Я никому ничего не скажу! – бился в конвульсиях посол мира, осыпая страстными поцелуями ботинки командира. – Не режьте меня! Я хороший. Я жертва!

– Заприте его пока в одиночку, – приказал Батя, ногой отпихнув от себя обслюнявившего все его ботинки Владика. – И стерегите хорошо. Никого к нему близко не подпускайте.

– А что с предложением этого некроманта? – спросил один из бойцов.

– Подумаем. Ну, берите его. Я с вами пойду. Там люди во дворе. Они жаждут его крови.

Владика подхватили под руки и потащили на выход. У страдальца ноги отказали, но это не послужило помехой, ибо стараниями зловещего Цента весил он мало и без труда транспортировался волоком силами двух крепких мужиков. Батя шел первым. Он же распахнул дверь штабного контейнера, выпуская пленника и его сопровождение.

Люди все еще стояли во дворе, и, завидев Владика, попытались опять поживиться его кровью.

– Ну, все, хватит! – прикрикнул на них Батя. – Сколько раз вам объяснять – его кровь не лекарство. Что вы как дети? Ступайте по своим делам. Как только сумеем создать лекарство, мы вас сразу же об этом оповестим.

Чуть живой Владик висел на крепких руках бойцов, и мысленно прощался с жизнью. Ему слабо верилось в то, что Батя согласится на предложение Легиона. Скорее всего, он предпочтет воевать с некромантом, или сбежать от него в другие земли. Что бы он ни решил, но посланник повелителя мертвых едва ли уцелеет. Устранят, чтобы не болтал лишнего. Придут ночью в камеру, и задушат подушкой.

Не будь Владик так занят своими переживаниями, он бы заметил, как открылись ворота, и как в крепость вошла группа людей. Во главе этой группы вышагивал друг Цент, взъерошенный, возбужденный, с дико сверкающими глазами. Андрей, Алиса и Машка едва поспевали за ним.

– Андрюша! – закричала Оля, и бросилась на шею своему кавалеру.

– Оля, ты здесь? Ты жива? – бормотал пораженный парень. – Но как? Тебе удалось сбежать?

– Я ничего не помню, – призналась девушка. – Сказали, что меня привез какой-то Владик.

– Владик, говоришь? – хищно поигрывая челюстями, уточнил Цент.

– Да, Владик. Наверное, это он меня спас.

– На него это как-то не похоже.

Машка стояла в стороне от воссоединившейся парочки, и взирала на Олю таким взглядом, будто пыталась воспламенить подлую разлучницу силой мысли и сжечь дотла. Узнав, что подругу почти уже ее Андрея привез Владик, Машка воспылала к программисту лютой ненавистью, и захотела сделать ему нестерпимо больно.

– Владик молодец, что спас тебя, – радовался Андрей.

– Молодец, еще какой! – подхватил Цент. – Где он, кстати? Я очень хочу похвалить его за проявленный героизм, а так же за все остальное.

Тут блуждающий по двору взгляд Цента заметил искомое. Владика куда-то волокли под руки подручные Бати, сам командир шел рядом с ними, отгоняя от программиста жаждущих его целебной крови людей. Бывший рэкетир тут же понял, что друг Владик уже успел передать руководству Цитадели предложение Легиона, и решил действовать на опережение. Целью его было убить за один раз двух зайцев и одного программиста. Белкой он взлетел на частично накрытый брезентом танк, что стоял во дворе крепости, повернулся лицом к общественности, и крикнул могучим басом:

– Слушайте меня, люди, ибо мне есть, что сказать!

Народ, привлеченный таким интригующим началом, потянулся к танку, дабы послушать оратора. В образовавшейся толпе невольно оказался Батя, а так же Владик со своим конвоем. Плотность слушателей была столь велика, что пробиться сквозь людскую массу представлялось возможным лишь с боем, чего делать, разумеется, не стали. Батя решил, что тоже желает послушать этого человека, а вот Владик был иного мнения. Вид Цента ввергал его в ужас неподъемный, и программисту страстно желалось скорее оказаться в крепко запертой камере, ключи от которой безвозвратно потеряются.