Юрий Глазков - Черное безмолвие [сборник, 2-е издание]

Корабль рванулся еще выше, в спасительный космос. Люди онемели от ужаса, и лишь бесстрастный компьютер продолжал свои ухищрения в моделировании, обрабатывая принятую информацию. Созданный им шар, которым только что любовались люди, засветился синим сиянием, стал часто пульсировать, как больное сердце, и, не выдержав, раскололся на несколько блистающих частей…

А корабль уносился все дальше в глубины космоса, словно пытаясь убежать от самого себя, словно стыдясь своей вины перед планетой и ее НЕРАЗУМНОЙ ЖИЗНЬЮ.

Вдруг я увидел метеор, который прошел под нами. Однако тут же я подумал: «Не может быть, что это метеор. Метеоры сгорают в атмосфере над головой, а это — под нами». Потом я сообразил, как оно на самом деле.

В эту ночь Иван спал плохо. Он видел сон, сон странный — ему поставили памятник. Памятник красивый — красный гранит, и в нем высечен он, Иван, в полетном скафандре, шлем он почему-то держал как корзинку с грибами, просунув ладонь под гермошнуры. Грибов в шлеме не было, Иван это помнил точно, но запах грибов и леса его и разбудил.

Он встал, тихонько прошел на кухню и стал смотреть в окно. Зимнее небо было ясным и черным, звезды сияли ярко и весело. Но Ивану почему-то было грустно. Может, потому, что утром надо ехать на космодром и стартовать на околоземную орбиту, нужно было доставить на автоматическую станцию новый прибор. Что-то там сломалось. Лететь не хотелось. Вовка, младший сын, что называется, задурил и не хотел ходить в школу.

Небо светлело. Тяжелые, увитые бьющимися венами руки не хотели подниматься. Иван чувствовал усталость. Посидев еще немного, он посмотрел на настенные старинные часы с кукушкой. Нутром почувствовал, что вот-вот откинется круглая дверца, оттуда выскочит до смешного примитивная деревянная птица и хрипловато скажет: «Ку-ку». Опять почему-то, но Ивану не захотелось, чтобы именно сейчас прокуковала деревянная игрушка, и он придержал рукой цепь с висящей на ней коричневой гирькой. Кукушка промолчала.

«Уметь бы так останавливать время и события», — подумал Иван и пошел в комнату Вовки, сына.

Вовка, конечно же, не просыпался, несмотря на грохот дедовского допотопного будильника. Он тоже был гордостью Ивана.

— А ну вставай! — нахмурив брови, прикрикнул отец.

— Встаю, встаю. Игру взял? — сонно пробурчал Вовка.

— Взял, взял, вот мать сейчас нам всыплет за твоего спрута. Она уже этот писк слышит и во сне, и в ванне под душем. Дуй на кухню, там сыграем… и только по разу. Мне раньше тебя ускакать надо, сегодня маленький, но срочный полетик надо сделать, телескоп какой-то вышел из строя. Я его починю и назад к вам. Ученые вой подняли, что неделю уже ничего не видят во Вселенной. И что там высматривать каждый день? Не понимаю. Ладно, их дело. Звезды и звезды, как тысячу лет назад светили, так и сейчас. Чего смотреть!

— Давай, давай. Слетай, а завтра пойдем в школу. Учительница тебе какое-то задание хочет дать, ты ведь в родительском комитете, а не ходишь… К двенадцатому апреля чего-то хотят.

— Да некогда же, Вовка, то туда, то сюда…

— Я тоже так говорю, а она свое… надо и надо.

Устроились в углу кухни, плотно закрыли дверь.

— Кто первый? — спрятав за спину руку с игрой, спросил Вовка.

— Давай ты, наберешь сотню-полторы, а я буду за тобой тянуться. И как это у тебя получается, не понимаю. Я профессиональный космонавт, оператор, тренируюсь, летаю. А ты меня все время обыгрываешь.

— Ну ладно, давай. — Вовка начал игру. На экране изображался черный космос. Какое-то чудище протягивало щупальца, пытаясь схватить идущие на посадку космические корабли. Это чудище вроде бы захватило планету и никому ее не отдавало. Игра была трехмерной, объемной. Управляя движением космического корабля, надо было прорваться к планете через частокол шевелящихся и хватающих щупалец. Программа была адаптивной, перестраивающейся, она анализировала почерк работы того или иного игрока по первым же попыткам и сразу же, «вспоминая» его приемы, начинала строить козни. Как только щупальца хватали кораблик, на экране возникало что-то вроде вспышки-взрыва и хриплое гудение возвещало еще одну трагедию — корабль исчезал. В углу высвечивались набранные очки. Вовка усердно работал, но вот протяжный писк возвестил об утрате последнего корабля.

— Сто, — весело сказал он.

— Давай, теперь я. — Пальцы Ивана забегали по клавишам… — Все, учись, сынок, сто три.

Вовка довольно хмыкнул и пошел в ванну умываться.

— Талант ты, батя, ничего не скажешь.

— Ну пока, Кулибин. — Иван успел потеребить Вовкин вихор на затылке. — Расти быстрее, будешь космонавтом. Так и быть, научу летать, ты же меня играть научил.

— Не надо, батя, — прогудел Вовка, держа зубную щетку за щекой. — Я уже на дельтаплане летаю. А стать хочу как раз программистом, вот эти штуки делать, только не игрушечные, а настоящие. Контакт с другим Разумом будем искать.

— Ну давай ищи, а я пошел.

— Ни пуха и мягкой посадки. Ты когда садишься?

— Вечером в 20.00. А что?

— Как раз я в кружок астрономии иду вечером. Буду небо изучать и посмотрю, как ты возвращаться будешь. Нам телескоп подарили, у него увеличение около сорока крат, так что твой корабль разглядим.

— Ну давай смотри, я уж постараюсь сесть получше, не подведу тебя.

Дверь чуть хлопнула. Иван любил закрывать двери сильно, по-мужски.

Предполетный инструктаж уточнил предстоящее задание. Надо будет попутно прихватить танкер с каким-то эффективным топливом и супердвигателем, он был уже на орбите. Пристыковать танкер к блоку с телескопом, поменять поломавшийся прибор и вернуться назад.

Старт прошел успешно, поиск и стыковка с танкером — тоже. Иван состыковал свой «поезд» к спутнику с телескопом, переплыл в него. Заменил прибор, потянулся, вспомнил Вовкину игру, улыбнулся.

«Прилечу, надо потренироваться, а то просто неудобно перед парнем… отец все время проигрывает. Один раз выиграл, да и то, может, он нарочно, чтоб перед стартом не огорчать отца. Психолог тоже мне».

На связь с Центром управления выходить не хотелось, хотя уже надо проверить работоспособность телескопа после замены прибора. Телескоп управлялся дистанционно, с Земли. Это была хорошая идея — вынести «глаза астрономов» за пределы атмосферы. Они настолько к нему привыкли, что были без него «как без рук» и каждый день атаковали Центр координации полетов, требуя полета для ремонта. Выдержав этот бой, Центр координации дождался сначала запуска танкера, чтобы объединить задачи в одном полете. Все было продумано. Иван смотрел в иллюминатор, внизу проплывал Крым, правее — родная Кубань. На Земле сгущалась темнота.